26_Тертуллиан, Ориген

ruticker 07.03.2025 7:25:27

Текст распознан YouScriptor с канала Виктор Лега: философия и апологетика

распознано с видео на ютубе сервисом YouScriptor.com, читайте дальше по ссылке 26_Тертуллиан, Ориген

Из следующей темой нашего краткого обзора является отношение к философии в раннем христианстве. Это отношение было довольно низким. Хорошо известный карфагенский мыслитель Тертуллиан, о его жизненном пути известно, как я уже сказал, мало. Мы знаем, что он родился в Карфагене, жил в Карфагене и всю свою жизнь получил какое-то образование, но какое именно — неизвестно. Тем не менее, в его речи всегда в главу угла ставилось юриспруденция, право, изучение римского права. Он наверняка знал какие-то основы философии, что мы уже узнаем из его трактатов. Знаем, что он был христианином, а вот дальше начинаются споры: одни говорят, что он был священником, другие — что не был. Но опять же известно, что, как и Татьяна, он отклонился в конце своей жизни от православного христианства, и причина была примерно та же. Поскольку до нас дошло много работ Тертуллиана, историки выстраивают некоторую цепочку работ, исходя из одного принципа: чем более строг и эгоистичен Тертуллиан, тем значит, работа написана в более позднем периоде. В конце концов, он совсем разочаровывается в христианстве, уклоняется в монтанизм, а потом даже в монтанизм до разрыва, разочаровывается и создает какую-то свою собственную секту. Главное в которых — это, так же как у Татьяны, отказ от развлечений, отказ от мяса, брака и всего остального. Например, в работе «О женских украшениях» он резко выступает против украшений: «Тело нужно украшать душу, дорогие дамы, а не вешать на себя какие-нибудь побрякушки, блестящие и звенящие. Какой смысл они играют в спасении нашей души?» Безусловно, отмечается всеми, что роль Тертуллиана заключается в создании латинской терминологии. На Востоке было легко: Евангелие написано по-гречески, Ветхий Завет на греческий переведён уже более 300 лет назад, апостолы писали по-гречески. На этом же самом языке продолжали, как Климент Александрийский, как потом будут великие отцы: Каппадокийцы, Афанасий, Иустин, Златоуст и так далее. А на Западе ведь тоже люди живут, это же христиане, и надо всё это создавать с нуля. А перевод — это дело очень сложное, перевод — это всегда истолкование. Например, не из нашей темы, но всё же приведу пример из апологетической области. Мы знаем, что апостол Павел объясняет, что такое вера в Послании к Евреям, 11 глава, 1 стих: «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом». Это русский перевод, правильный он или нет? Уверен, осуществление ожидаемого. Вот почитаем по-гречески: «Ἐλπίς ἐστίν ὑπόστασις τῶν ἐλπιζομένων». Получается совсем другой смысл. Слово «ипостась» переведено на русский язык как «осуществление», а по-латыни слово «substantia» — как «субстанция». Дословно «ὑπόστασις» переводится как «то, что стоит под». А по-гречески «ὑπόστασις» — это лицо Пресвятой Троицы, а по-латыни «субстанция» — это первооснова вещества. А по-русски «осуществление» — это вообще из какой-то другой области. Поэтому, сами понимаете, это можно всё поломать неудачным переводом. Как перевести «ὑπόστασις», например? Мы говорим, как объясняет святой Василий своему брату в знаменитом письме: «ὑπόστασις» — это лицо, конкретный субъект. Иоанн Павел — вот это вот лошадь, какой-нибудь там, не знаю, Росинант или Буцефал. Буцефал, скорее, даст нам случай. Это если поставить, а одновременно это и лицо, и про особ. Он по-гречески, а как по-латыни — лицо, персона. Совсем другой смысл. В общем, я просто так об одном из сложнейших проблем христианского богословия попытался вам показать, что Тертуллиан действительно выполнил задачу очень хорошо, хоть и 1, но сразу очень удачно. Фактически он создает латинскую терминологию христианскую. Да, во многом здесь уже будут, может быть, какие-то подводные камни, которые приведут к отпадению западной церкви от восточной. Но что я сказал, то и сказал. А вот в этом, конечно, роль Тертуллиана огромная. Потом продолжит эту задачу блаженный Августин и другие великие западные отцы церкви, создавая латинскую терминологию. Вот на этом мы так вот закончим и перейдем к его отношению к философии. А здесь, сказала бы, всё просто. Вот я приведу цитаты из Тертуллиана: «Философы только стремятся к истине, недоступной в этом веке, христиане же владеют ею», — пишет он в работе «К язычникам». Вот, может быть, в античности философия и была нужна, когда искали эту истину, а сейчас она уже не нужна. А вот когда сейчас используют философию, искажают, искажают всю нашу веру. Поэтому нам не нужна философия, не нужна, не нужна. Не только потому, что уже сейчас вся истина нам известна, но и потому, что, как только прибегаем к услугам философии, он просто не вступал в контакт с Климентом Александрийским, который писал, что наоборот, философия — это служанка богословия. Но так незримо полемика здесь явно видна. Если Климент очень часто прибегал к такому аллегорическому толкованию, что означает, не знаете, и найдете. Ну, конечно, это мой, это философия, означает Тертуллиан говорит: «А читайте, как написано». Никакой аллегории, никакой философии, служанки богословия, потому что Агарь — служанка Сары, написано про Агарь, про Сару, и не придумывайте каких-нибудь там своих собственных версий. Почему это его также возмущает? А потому что во времена Тертуллиана на Западе очень развилась ересь гностиков. Гностики, Киприан Карфагенский, если вы помните, полемизировал с гностиками, Ириней Лионский там целую пять книг против гностиков написал. В Карфагене потом перейдем к Августину, там тоже Августин будет писать как-то там, какая-то очень среда. Хотя понятно, что гностики во многом, они тоже греки: Валентин, Василий и прочее. Но это отдельный вопрос для историков церковных, скорее, где как на Западе или на Востоке больше распространялись эти ереси гностиков. Вот они как раз и впали в ересь, потому что утверждали, что то, что написано в Библии, это совершенно неправильно. Этот буквальный текст Библии — это, так сказать, для толпы, которая не знает философию, а на самом деле всё, что написано в Евангелии, нужно понимать через философию, через какую-то особую гностическую философию, которая построена на платоновских идеях. Вот общая такая антология гностиков, крайних гностиков, со следующим: она очень похожа на Платона. Поэтому неудивительно, что Платон потом напишет трактат против гностиков, типа скажу, что оно похоже, но то ни другое не путайте нас. Во главе Плирома полнота, по-гречески Плирома — это полнота, развертывается в более низкие уровни бытия, вечные уровни бытия, аион, по-гречески вечность. И он, как называет их Валентин, а потом эти аионы нисходят в наш материальный мир. Вот один из аионов в Евангелии назван Богородицей, воплот. Так результаты нисхождения в наш материальный мир назван Иисусом Христом. Вот так вот для народа на самом деле есть Плирома, а он и материальный мир — ничего. Вот это Тертуллиана больше всего возмущает: как это не было ничего от грусти? Говорят, никакого Христа, никакой Богородицы, никакого распятия, воскресения не было. Это так, что такое образное, сказочное изображение философии Платона — это вершина аллегории, вершина совершенно как будто безумного аллегорического искажения текста писания. Ну как можно толковать аллегорически писания, спрашивает Тертуллиан? Это фактически не доверять Богу, не доверять апостолу, что они не нашли правильный язык для описания этих событий. А вот мы тут Платона прочитали, и при помощи Платона мы лучше поймем то, что Бог открыл через апостолов. Как будто Бог не знал Платона. Это просто безумие. Если Бог решил открыть через апостолов, он нашел правильный язык, и, разумеется, события, которые происходили, тоже абсолютно истинны. Вот главное положение Тертуллиана: в Евангелии описано всё так, как было. Вот дальше начинается та самая уже не совсем адекватная, то есть адекватное понимание мысли Тертуллиана. А потом якобы Тертуллиан сказал фразу: «Верую, ибо абсурдно» (лат. *credo quia absurdum est*). Честно говоря, такой фразы у Тертуллиана нет, он не писал. Но, опять же, честно говоря, мысль Тертуллиана этой фразой высказана абсолютно точно. Не будем придираться к словам. Кто-то, видимо, все различные мысли и выражения Тертуллиана удачно выразил такой единой формуле: «Верую, ибо абсурдно». Вот, например, в трактате «О плоти Христа» как пишет Тертуллиан: «Сын Божий распят — это не стыдно, ибо достойно стыда, и умер Сын Божий — это совершенно достоверно, ибо нелепо, и погребенный воскрес — это несомненно, ибо невозможно». Вот как толковать эту фразу «верую, ибо абсурдно»? Очень часто говорят так: вот наша вера абсурдна, там вот такие вот христиане, мы верим абсурд. Особенно любят эту фразу атеисты, критики христианства. И тут, как с вами, дорогие христиане, беседовать? Вы верите в абсурд, понимаете? Мы к вам с логикой, а вы говорите: «Нам логика наплевать, мы верим в абсурд». Ну лучшего подарка для туристов нет. А вот на самом деле ту, или вкладывал в эти свои слова Тертуллиан, вот я бы сказал так: я говорю во время лекции, приходит эта мысль, она может быть глупой, не до конца исследованной, но всё-таки не на пустом месте. Если меня вдруг возникло впервые, читая лекцию, уже больше 30 лет, вдруг возникла эта мысль: римляне — это очень разумные люди, это греки, потом византийцы, мистики, все там, не знаю, аскеты. И римляне — нормальные, я бы даже сказал так, нормальные парни, которые думают строго логично. Недаром они создали римское право, образец всех современных правовых систем, где всё четко, логично, принципы, как находить виновного и оправдать невиновного. Они на практике прекрасно в этом законодатели, воины, строители и так далее. Они не замыкаются в бочках, не уходят в какое-нибудь там созерцание своего пупа. Прошу прощения за какое-то ироничное отношение к, кстати, Григорию Паламы и прочее. Тертуллиан тоже нормальный, гребли, получивший прекрасное образование. Не поверю я, что он будет говорить: «Верую, ибо абсурдно». Вот эти мои размышления, с подсказкой моих коллег. Как-то я помню, с одним из профессоров в году я рассуждал на эту тему, и он подсказал интересную мысль, которую потом размышляю, я развил. На самом деле Тертуллиан не верит в абсурд, нет, он абсолютно не верит в абсурд. Меня навела на мысль и навело на мысль это обилие союзов: «ибо», «знает», «как нелогично», «ибо». Вот если бы я на месте Тертуллиана, чтобы такой написал, я бы написал примерно следующее: «Сын Божий воскрес — это несомненно, хотя невозможно, хотя по логике». А тут, потому что какой нормалек скажет: «Я верю, вот вы верите мне, что газ летал утром на Луну, потому что это невозможно сказать». И хотя это невозможно, может быть, и тогда вот что мне подумалось: на самом деле ведь эта мысль возникает, эта фраза возникает у Тертуллиана в полемике с гностиками, которые говорят как раз: «Никакого воскресенья не было, это сказки. Это можно понять, вот это то, что написано в Евангелии, но только с точки зрения платоновской философии, аллегорически». Но ведь нет, ни аллегорически, на самом деле всё было: и непорочное зачатие, и Пресвятая Дева, и воскресение после смерти — всё было реально, хотя отрицательно абсурдно. Этого не может быть, ни Дева не может зачать, да, не человек не может воскреснуть, но это было. Как это можно объяснить? Только при одном условии: если при зачатии роль играл Святой Дух, а при воскресении роль играла божественная природа Христа. И когда напрашивается вот такое более развернутое выражение одной из фраз Тертуллиана: «Я верю, что Христос воскрес», — я верю тем более. Понимаете, вот Тертуллиан сто лет назад, события произошли до Тертуллиана, воскресение Христа — это как для нас, не знаю, там Октябрьская революция с Лениным и Троцким. И то, там, не знаю, там через какое-то рукопожатие можно поговорить с людьми, которые видели воскресшего Христа. Как советское время, это мой, вот он видел Ленина, поздоровался с человеком, который видел Ленина. Поэтому для него это реальность. Это для нас может быть там слишком далек, это как эта мифологическая, для кого там сказочная, выдуманная история. Для него-то реальность, он знает: Христос воскрес — это несомненно. Но, понимаете, вот если бы Христос был только человеком, но тогда я не верю, не может человек воскреснуть, не может. Но он воскрес — это факт. Как тогда объяснить? Только при одном условии: если Христос — это не только человек, но и Бог. Тогда всё логически ставит на свои места. Поэтому я вот эту фразу: «Христос воскрес — это несомненно, поскольку он не только человек, но и Бог». Ибо если он был бы только человеком, то это было бы невозможно. Простое доказательство воскресения Христа: воскресение Богочеловека Христа. Не то, что там воскресение Лазаря, воскрешение дочери Иаира — это было. Я бы тоже мог сказать после Тертуллиана: «Я верю, что Лазарь воскрес, ибо его друг не только человек, но и Бог». Потому что он уже смердит, уже четыре дня прошло, найдя юге, то там, не знаю, Палестине и Израиле, четыре дня — это уже просто как для средних наших широт, так там, не знаю, две недели — это за разложение пошло, там мощным потоком. Вот поэтому Тертуллиан всё логично, с очень строго: «Я верю, что Христос распят». Почему? Опять же, почему Христос избрал такую странную казнь? Если мы говорим: «Смертью смерть поправ», но выбери для себя смерть почетнее, смерть томат сечением головы. Нет, выбрал смерть, которую рабов. Ведь на кресте только рабов распинали, только рабов. Он выбрал эту самую смерть. Почему самую постыдную? А потому что для него вот эти наши земные ценности, мне там стыдно там выйти на улицу, там не в том пиджаке, не в том платье, я обещание, да, для меня вот эти привычно, Бог выше всего. То он показывает, что для нас стыдно, для него не имеет никакого значения, ибо достойно стыда. Ну и прочее, против. Такие вот уже не буду дальше размышлять. Вот, ну и отношение к философии, собственно говоря, сам Тертуллиан четко высказал. Вот некую первые философы. Мне очень нравится, как Тертуллиан таковы подробно описывает свое отношение к разным. Коротко, что мне нравится так вот коротко, 3-4 емких фразах, и всё сразу становится понятно. Вот такую же фразу мы находим и у Тертуллиана: «Почему от всякого рода вот эти ереси возникают? Вот именно от аллегорического толкования. Вот когда мы философию, не знаю, пытаемся втиснуть в богословие, вот тут же начинаются ереси». «Не мудрая мира, — пишет Тертуллиан, — избрал Бог для посрамления даже самой философии, как раз от философии сами ереси и получают подстрекательство». Отсюда и он, и так это не определенные формы и троичность человека. У Валентина был он платоник, как бы только что сами говорили. Отсюда и Маркион, который лучше из-за безмятежности своей, этот пришел от стоиков. Маркион тоже гностики, ну такой более умеренный, тоже толковал аллегорически. Ну как бы считал, что Евангелие — это так, а нравственная книга. Всё-таки там чудеса — это как бы просто такие вот, как бы аргументы, которые повышают авторитетность Христа как нравственного учителя. А эпикурейцы особенно настаивают на мнении, что душа погибает и всё. Философы сходны в том, чтобы отрицать воскресение плоти. А где материя уравнивается с Богом, там учение Зенона. А где речь идет о поганях, там Бог, там выступает Гераклит. Вот позволю прерваться и задам вам вопрос: всё понятно, да? Эпикурейцы, там душа погибает, понятно, согласно Эпикуру, душа совбеза томов, поэтому она рассеивается после смерти тела. У стоиков понятно, безмятежность, апатия — тоже всё понятно. Я уверен, что вы всё это помните. Вот почему там, где материя уравнивается с Богом, там учение Зенона? Слушаю вас. Попустите риторический, можно сказать, можно написать в чате. Уже ни у кого не будет желания проверить свои собственные какие-то мысли. Надеюсь, что же нам говорил, не проводим с вами семинарских занятий. Не попытаюсь вас разговорить. В любое знание всегда гораздо лучше усваивается при активном её усвоении. Никто не пытается, но как-то же обидно, никто-никто руку не хочет поднять, попытаться. Да, Саша стал теорией от делимости и бесконечности. Так вот у нас хорошего. Спасибо, Валентина, бывать осмелились. Я пока не буду лить правы вы или не правы. Сегодня будешь, но может быть поддержит Валентина и подвижничество, и смелость поддержит, согласившись или поддержит, возразил ей, где всё согласно. Если никто не хочет возразить, я правда понимаю, так Олег пассив видела, поднял руку. Можно провести, что «house» не может варьировать. А при чём здесь Зенон? Вот, но на, Олег, но всё, я ставлю вам памятник нерукотворный. На-ка. Вот я люблю задавать этот вопрос, люблю, и каждый раз говорю: как вам не стыдно про Зенона Элейского? Помните образ? Но на Тетис кого забыли, хотя о нём совсем недавно говорили. Вот, Олег, замечательно, это редко когда бывает. Daiwa не первый, может, 2, может быть, 3, то вспоминает про основателя стоицизма Зенона. А там да, действительно совершенно правильным: материя и Бог со вечны, пантеизм, логос божественный присутствует в этом материальном мире. Как-то почему так получается, что по Зенону аскетического забывают, а Зенон Элейский вытесняет его на периферию? Ну ладно, да. А волки, она богата, Гераклит вают, об этом говорили сегодня, там когда вспоминали, говорились и у стене философы там сгорают мир и дальше жалки. Аристотель, он сочинил для них диалектику, искусство строить и разрушать притворных суждениях, изворотливы в посылках, недалекую в доказательствах, в деятельно, в привыкании, в тягостном даже для самой себя трактующие обо всём, но так ничего и не выясняю. Щи и удерживая нас от них, апостол особенно указу, что должны остерегаться философии, когда пишет к Колоссянам: «Смотрите, чтобы никто не увлек вас философией пустым обольщением, по преданию человеческому, вопреки промыслу духа святого». Работа «Prescription против еретиков» напоминаю, да, по мнению Тертуллиана, именно философия приводит нас к ереси. Философия, а не разу. Давайте будем строго это отличать: Тертуллиан никогда не выступал против разума. Напротив, разум — это естественное свойство человека, данное Богом. Именно в разуме состоит его образ Божий, человека. А вот злоупотребление разумом, как вот так вот интеллектуализм, придумывание каких-то там ненужных силлогизмов, там, амаре 100 кировских, там терминов, оторванных от реальности, там всяких там интеллект, эйдосов и всего остального — вот это искажает философию. Поэтому нет, нет, Тертуллиан не против разума. Разум — естественно, на. Поэтому надо искать Бога в глубинах души, разуму неискаженной философией, простыми рассуждениями, которыми мы приходим к Богу. Вот душа свидетельствует о Нём, как судьи, когда говорит: «Бог видит, вручает Бога, Бог воздаст мне о свидетельство души». По природе христианки — это знаменитая его душа по природе христианка. Ну, правда, у Тертуллиана этот аргумент сводится скорее к таким, как бы бессознательным высказыванием: вот Бог видит, Бог видит вас, достали его, потащим за то, что так. Вот смело и правильно сказал, как мы говорим, да, я могу быть атеистом, но сказать: «Вот слава Богу, всё-таки кто-то мне ответил правильно на сегодняшний ответ». И слава Богу, что кто-то осмелился ожидать неправильный ответ, но осмелился, да, и поднял эту самую серьезную проблему для обсуждения. Я могу быть атеистом и сказать: «Слава Богу». То есть вам не в глубинах души всё равно моя христианская природа проявилась. Но это не означает, конечно же, это не означает, что мы все христиане. Да, я понимаю, в любом случае, когда я рассуждаю, всегда рассуждая свободно, я не могу быть несвободным. Хотя Тертуллиан об этом не говорит, но да, безусловно, я могу себя заставить поразмышлять в глубинах своих душ. Итак, в этом плане с вами соглашусь. Быть может, конечно, я могу вместо того, чтобы задуматься самому, да, вот эта мысль уединенности. Кстати, вот опять спасибо за ваш вопрос. Вот философии я очень часто встречаю вот такую похвалу уединению. И у Петрарки, до которой мы разумеется не дойдем, не помню, в какой именно работе Петрарка, Франческо Петрарка, которая всё знаю только как поэта, а на самом деле это глубочайшая философ, где он пишет: «Вас кабот, но такое высказывание: во с уединением не сравнится ни что, ни подруга, ни супруга, ни биржевые какие-то сделки, ни торговля на рынке, ни что не сплотится, не страница с уединением. То, что в уединении я стою один на один с Богом, от которого я никогда не смогу скрыться». Или Киркегор, Сёрен Кьеркегор, датский философ, где начала 19 века, один из тех мыслителей, которые натолкнули философию экзистенциализма, ту же самую мысль уединения. Вот что самое важное для человека, то, что когда я один. Вот, я прошу прощения, вы замечательные студенты, вы интересные люди, но иногда мне будет с вами скучно разговаривать. Но опять забыли про Зенона, скажу я. Опять там некоторые отмалчиваются, они хотят высказать даже глупых версий. Такер Тертуллиан, с вами не поговоришь на китайском языке, вы не разговариваете, авто, что я тоже не разговариваю, хотя кто-то может вас разговаривает. С вами может быть скучно, прошу прощения за такую-то вульгарно. А с Богом мне никогда скучно не будет, никогда. Это идеальный собеседник. Вы можете меня обмануть, Бог никогда. Он абсолютно любовь и прочее, прочее, понимаете? Поэтому перед Богом говорить Тертуллиан: «One third, one crm». Киркегор — предтеча отшельничества, да, совершенно правильно. Или вдруг вспомнилось, когда ты знал наизусть, сказать не вспомню стихотворения «Relic» и о святой. А моё одиночество и когда прочитала ещё в возрасте, и поразил святой. И одиночество святое, она не скучная, она не и она святое. То, что я никогда не бываю один, я один на один со святым Богом. Дос отшельничества, да, та самая схема монашеская, исихазм и она, Лестничника, Григория Паламы и прочее, прочее. Да, вот здесь вот эти вы смысле из ваших особо вопроса. Уже мы, Олег, на как я вывожу, да, хотя здесь я оставшись один на один, да, я могу наворотить такого места, Бога выбрать, Аристотеля, Упа и Титов, такую грудь страшную ересь и прочее. Хотя напомню, мы об этом говорили, на ещё раз напомню, а вот я преподобный Иоанн Дамаскин в своем знаменитом «Источники знаний» пишет абсолютно противоположная мысль: ереси возникают от незнания философии, от неумения думать. Как раз от неумения. Поэтому прежде всего, как он пишет в этой работе «Источник знания», я расскажу вам о том, что без самого лучшего у греческих философов и таким образом от врагов мы получим плод спасения. От врагов, да, Аристотель — враг, он язычник, он открыл науку, мы шли безошибочность, строжайшие формальную логику, и тогда мы будем мыслить правильно, строго, и никаких критических ошибок мы не допустим. Поэтому мы получим плод спасения, что в ереси, да, не обретается спасения. Вот вопрос, конечно, да, следовало предполагать: Богу не будет с нами скучно, но спросить его, Богу в центр, не знаю, как на такой вопрос отвечать. Как будто я только что в перерыве разговаривал с Богом, спросил: «Вот тебе снова не скучно?» Плотнее ней, и так хорошо рассказывает, интересно, я слушаю тебя с удовольствием. Не знал, не знал про такое толкование Тертуллиана. Прошу прощения, иногда начинают, акира не зевай, такие глупости говорю, просто добивается. Я не могу проникнуть в божественную мысль. Я знаю одно: я знаю, что Бог есть блаженство. Блаженство исключает любые виды страдания, в том числе и скуки. Как это происходит, я не знаю. Но Аристотель и ещё пишут, если помните, в «Никомаховой этике», где он доставит вопросов счастья и приходит к выводу, что обладание истиной гораздо более даёт нам блаженство, чем стремление к ней. Рисую, этого будет чисто философски, логически. Если кому хочется ещё раз это узнать, как это логически обосновать, почитайте «Никомахову этику» Аристотеля, и там он вам объяснит. Не говоря уже там, а просто о догматах, что Бог есть высшее блаженство, и всё. И поэтому он не, ему не больно, не скучно, не завидно, не там какие-нибудь других наших там примитивных страстей он не может испытывать. Ну ладно, она так нате рту, я не интересно с вами остановились. Остановлюсь на том, что я сказал, что если мы с вами по природе христиане, то отсюда не вытекает никак, что мы уже христиане. Напротив, душа, обыкновенно, становится христианкой, а не рождается ею. Дамы, по природе христиане, по природе, как мы бы все по природе разумные существа. Это не означает, что мы все Аристотели, Канты или Ньютон. И да, это нужно учиться думать, учиться серьёзно думать. Так же здесь быть христианином естественно. Такова наша природа, и отсюда вытекает, что мы должны, поэтому стать христианином, чтобы эта возможность не так не оставить её в неразвитом состоянии. Поэтому надо искать эту истину в душе, свидетельствах души, которые тем истине тем проще, чем проще, тем доступнее, чем доступнее, тем известнее, тем естественнее. О чём естественнее, тем божественнее. Опять естественность, а не искусственность философских построений. Поэтому какой вывод? Статья знаменитая его слова: «Итак, что Афины, Иерусалиму? Что Академия, Церкви? Что еретики христианам?» Наше установление спорте к Соломонову. А он и сам передавал, что Господа должна искать в простоте сердца. Запомните это всё, кто хотел сделать христианство историческим и платоническим и диалектическим в любознательности. Нам нет нужды после Иисуса Христа в поисках истины, после Евангелия. Почему сказать? И слова знаменитая, но может быть, кто-нибудь слышал про таком, о таком русском философе, хотя он еврей. Философ Лев Шестов — это псевдоним Льва Шварца, его настоящая фамилия. Русский философ, такой вот, хотя цик лагерей русский и еврей. Бывают русские таджики, бывают русские татары — русские прилагательные, а все остальные нации существительными. Ладно, у меня есть книга, так и до которой так называется «Афины и Иерусалим». Он скорее тоже противопоставляет, но такое диалектическое, парадоксальное единство в противопоставлении веры и разума. Так же, как у Тертуллиана, в твой с, так же как и у Климента Александрийского, мы видим, вот он смотрит в глубину на единой коре всех наших познавательных способностей: вера, разум и чувства. Кто рано корица в нашей единой душе? Единая душа, которая проявляется в наших деятельностях как все различные проявления. Они вот нормально, Бог дал реку душу, сотворив его по образу Божию. Поэтому и разум нормальный, разум и чувства у нас не обманывают. Я отсюда вывод делаю о природе души, а душа на самом деле телесна. Вот здесь он опять не согласен с Платоном. Радикально Платон и его сторонники утверждают, что душа духовна, не имеет никакого веса, там размеров нет. Тертуллиан утверждает, что душа телесна и находит аргументы в пользу этого в самом Евангелии. Вот, например, притча о богаче и Лазаре. Все, конечно, читали эту притчу и понимают, о чем идет речь. Почему страдает богач? Пить хочется. Почему наслаждается Лазарь в прохладе? Аргумент, конечно, для нас непонятный, для русских, а вот для живущих в жаркой Палестине самый понятный аргумент. Может ли страдать или наслаждаться телесными явлениями нематериальная душа? Или наследование характера, например, вы похожи на своих родителей своими внешними чертами, но бывают похожи и характерами. Если то же самое, как будет передаваться частичка души от родителей к своим детям? Мы давно нам, опять-таки, образы, но Артем, уважаемый, мы говорили в самом начале, какие образы, какая аллегория написана, значит, так и есть. Напишите, вы не верите, что Евангелие говорит о том, что богач страдал от жажды? В Евангелии не верите? Вы считаете, что это образами? То есть Христос там сказал и даже не пояснил. Прошу прощения, как бы от лица Тертуллиана вам это заявляем. Иногда Христос говорил: «Честно скажу я вам притчу». Он предупреждал, а здесь он предупреждал. Ну ладно, я так на и на допускается. И, собственно, размышления Тертуллиана так пишут: «Евангелие подтверждает». Но и здесь он тоже соглашается и со стойками. Почитайте «Не гидом по закваске» и прочее, прочее. Про закваску, опять же, но тоже объяснял, когда апостолы говорят про какую закваску, он говорит: «Погрузок лоскут — это хлеб неправильно заквасили». Видите, но опять вы не понимаете. Но закваску иудейскую я говорю вам, когда надо говорить что-то образ, он объясняет это образ, а когда надо понимать буквально. Ну ладно, я сам могу привести примеров много в защиту того, чтобы Евангелие могло быть и образов, и аллегорий. Когда самый знаменитый: «Я храм разрушу, и в три дня построю». Не предупреждаю, это неприятно мне намек, там не в образ, на за что его вызвать. Он понимал, что его будет грозить за это. Он что, он на слабо берет, провоцирует евреев, для которых храм — это святая святых. Не чтобы сказать, что я имею ввиду не храм, а тело. Ну ладно, опять выводите меня в сторону, что язык горит и так далее. Хорошо, интересно другое, что Тертуллиан, который критиковал стоиков, на их всех философов вообще тут на них ссылаться как на авторитет, спойте почти нашими же словами, говорят о том, что душа телесная субстанция, как дыхание и дух очень близки друг другу по своей природе. Почему, мой я думаю, что стоицизм — единственная философия, которая, как мы помним, получила распространение в римском обществе. Я думаю, потому что стоицизм не воспринимался как философия. Вот философия — это какая-то вот такая вот дурь, извините за то, Диоген в бочке живет, Платон указывает, что наши миры материального — это тени на стене пещеры. То Аристотель там какими-то там, не знаю, суперсложными там силлогизмами оперирует, а старики говорят очень просто: «Да, теперь это к сердцу, да, живи спокойно, ну что будет, то и будет». Это просто нормальная житейская мудрость. Они философия, потому что, может быть, именно поэтому Тертуллиану она тоже пришлась по сердцу. А с другой стороны, вот как современный человек скажет: «Ну нематериального нету, покажите мне какой-нибудь нематериальную вещь, покажите мне Бога». Вот Гагарин в космос летал, Бога не видел. На месте Гагарина он мог бы сказать: «Так, вы знаете, меня был только один виток, может быть, Бог был там с другой стороны». Поэтому тут нужно весь космос обследовать. Глупости. Мы тут сегодня говорим с вами, вот как мы, как обычный нормальный римский парень, говорит: «Всё телесно, всё, что не тела, есть нечто. Все существующие имеют тело, нет ничего бестелесного». Разборка, то что вообще не существует. И даже Бог есть тело, даже если он дух. И здесь тоже пример приводит, потому что Бог сошел во ад, сошел во ад — это вполне конкретное место, подземелье. Поэтому всё телесно с такой вот нас Тертуллиан. Ну и коротко, то что, иначе мы тут территория на себе целый час разбирали, хотя планирую там за полчаса успеть Оригена, и на этом мы с вами закончим всю до Августина адскую философию. Ориген, конечно, можно ведь очень долго и очень много. Это человек масштаба, просто невозможно, какого огромного, перед которым блекнут и Тертуллиан, и Климент Александрийский. Фактически создатель нового совершенно богословия. У Оригена учились и отсека подогреется, и многие-многие другие. Вас другой стране легенды учились, и многие те, кто его учение развил в эротическом ключе. В общем, сложной, очень сложной нужно ним, как говорить, очень много. В плане его осуждения, еще в его воды там уехал из Александрий, в Палестину. Он там, не буду в этом говорить, будет быть только философских аспектов его учения и почему его так неласково отнесли с точки зрения богословия. А жизнь Оригена известно несколько больше, даже если буду себя зовут ограничивать. То, что он родился в Александрий, а умер уже потом там в Палестине. Родители его уже были христианами, отец его даже вообще умер мучеником. И Ориген сам был настолько пылким юношей-христианином, что тоже хотел пострадать. Мудрая мать спрятала одежду, чтобы Ориген после из чистого стыда обнаженной не выбежал на улицу, и так и можем, спасла ему жизнь, спасла Оригена для будущего человечества. Потом, когда там всё затихло, хотя не только затихла, дальше тогда, когда Климент Александрийский, убоявшись гонений, уехал из Александрий, Ориген — ученик Климента — не уехал. И вот представьте себе, 18 лет было Оригену, когда Климент уехал из Александрий, и именно Оригену назначили главой Александрийского учителя. Маска первокурсник, первокурсник, уже по нынешнему возрасту, первокурсник уже становится головой целого училища после мудрого старого уже Климента Александрийского, целых почти тридцать лет возглавлял школу. Про прозвище получил «Адаманте» — этот железный человек. А потом, так даже будучи в Александрий, вместе с Плотином учился у Амонния Саккаса, хотя был младший Плотин лет на двадцать, но попадает под его влияние. Фила в плане философии создает его свое учение о Пресвятой Троице, например. Вот Василий Васильевич Болотов в своей диссертации учение Оригена отроется однозначно, пишет учение о Троице с или субординационизмом несет на себе следы субординационизма ипостасей у Плотина. Ну а потом, 31 год, уезжает в Палестину, где во время Декия в их гонений претерпел тяжелейшие мучения, пытали в тюрьме, а потом искалеченного, измученного выпустили на свободу, где он и уже скончался в вполне зрелом возрасте. Написал огромнейшее количество работ, большинство из которых, к сожалению, до нас не дошли. Но даже несмотря на то, что, понимаете, река на какой-то интересный человек, после чисто так внешне, так опять же мысль пришла. Вот у нас нет ни одной работы ни одного еретика, где работы Ария, Нестория, Североантиохийского, Савелия и так далее, ни одной работы. Почему? А потому что всем очевидно, что они критики, и переписывать 12 распространялись работы тогда, и переписывать их нельзя, ни в коем случае. Это просто сидишь, опасно для моей души. Не скажете: «Перепишите мне там работу Оригена». Ты свидетель, сами переписывайте мне, а мать за мою душу страшно, я Господь это припомнит на страшном суде. От Оригена, хотя работы далеко не все дошли до нас, но многие дошли, переписчики на вот не то, что не боялись, а считали, что это нужно переписывать. Нужно даже тогда, видимо, потакает отношение к Региону. Был, например, лучше выше всех такая похвала его ученика, денег Оригена, святого Григория Неокесарийского. Вот что о нем пишут: «По внешнему виду и по общему мнению Ориген — человек, но для тех, кто может проникать своим взором в глубину его внутренних качеств, он уже наделён высшими преимуществами, которые приближают его к божеству». Есть ученик его действительно святой Григорий на вилке Сирийский. Все эти как в день Григория можем вспоминать со слова благодарение Богу за то, что мне даровано встретиться со столь великим мужем, пишет, продолжает в этом своем небольшом трактате, письме точнее, когда он сожалением это его похвальное слово Оригена сказано Григорием Кизарийским, когда он вынужден был уехать, Оригена прекратить свою учебу и пуститься уже самостоятельное плавание. Работали, как сказал, очень много. Фактически все книги священного писания откомментировал. Некоторые комментарии, например, на «Диван Греты» до нас дошли, некоторые во фрагментах. Но прежде всего, нами нет, сожжёт, даст не дошёл, это труд Гиггза, Пли и различные переводы книг Ветхого Завета на еврейском и на греческом языках, комментарии к священному писанию. Кусался все ко всем книгам. Вот то, что до нас дошло, это против Кейса и о началах. И вот только лишь в работе «О началах» излагаются и вот так спорные, ну или даже строго еретические положения только в одной этой книге. Ну а вот в работе «Против Цельса» более такая вот философская по своему характеру книга. Он объясняет, там нет никаких теоретических положений, и прежде всего по пять же ставит вопрос об отношении философии и христианства, разума и веры. Разум нужен, потому что христианское учение отдает предпочтение тому, кто принимает истины веры после разумного и мудрого исследования, а не тому, кто усваивает их только простой веры. Поэтому надо веру понимать, веру надо защищать. И поэтому, если к падает определение стойки, то ли такое определение, с которой все согласились: философия — это мудрость, то есть философия — мудрость, это знание вещей божественных и человеческих и их первопричин. Вот такое определение философия все разделяли. Продолжает Ориген, то тогда ни один поистине мудрец не отдалится от слушания наставлений христианина, получающего тайна в своей вере. И философия не будет служить ему в этом случае препятствием и не введёт его в заблуждение, ведь не истинная мудрость, они знания влечёт к заблуждению. В мире ничто так не устойчиво, как знание истины. Эти две дочери мудрости. Но за роль философии для христианина Ориген понимает более глубоко, я бы так сказал, чем предшествующие Иустин или Климент Александрийский. Фактически Ориген создает религиозную философию, пока ещё не стройную систему. Это мы увидим у Августина, а потом тому Бонавентуры, у Фомы Аквинского. Но он уже за такой религиозной философией, я можно рассматривать как философия, стоящая на религиозных догматах, как мы в этом говорили. Можно сказать о философии, которая приходит к Богу, делает выводы о Боге на основании деятельности только разума. Вот Ориген впервые предлагает нам уже вот такой вот вывод, что мы можем чисто разумно прийти к выводу о существовании Бога и о свойствах его. Вот, например, такая схема. Я предлагаю вам, обобщая различные рассуждения Оригена. В нашей душе, в нашем разуме есть понятие Бога. Так быть задолго запрыгивай там философию средних веков или нового времени. Дай есть в уме у нас понятие Бога. Каждый из нас понимает, что Бог — это совершенное существо. Бог совершенно. Отсюда дальше рассуждаем и приходим к каким выводам? Если Бог совершенно, то он не изменяем. То, что если бы он изменялся, то становился бы или лучше, тогда он не был бы совершенным, или хуже — тогда стал бы не совершенно. Значит, он не материален, потому что изменчиво только материальное. Этот Бог есть дух. То, чтобы прочитать Евангелие, рю апостола Иоанна, точнее, мы знаем благодаря разуму: Бог нематериален, Бог есть дух. Если он есть дух, то он не телесен, а значит, Бог вечен. То, что любое тело состоит из частей, его можно разрушить, разрезать, разделить. Значит, он прост, не изменяем, вечен, одессы. И по, а если он прост, один, он не только один. Почему он один? Потому что он совершенен. Если было бы два совершенных существа, то они и не были бы совершенными, потому что совершенство одно умоляло бы совершенство другое. Он не только один, но и hidden, потому что его нельзя разделить на части. А если он не делим, если он не материален, то в чем состоит его нематериальная деятельность? А в уме. Бог есть логос. Фразу фактически мы выводим из платоновских. Вот он стоит на платоновских, точнее, Плотинских положениях, да, и приходит к этим самым выводам, которые мы читаем уже в Библии. Правда, вот это влияние Плотина, субординационизм ипостасей, говоря о Боге, где Ориген говорит только о Боге-Отце. Тоже сел писать: «Бог, то мы знаем, речь о Боге-Отце». Он уже не употребляется. Просто слово «Бог» является ли это ересью? А вот поверим святому Василию Великому, который в трактате о Святом Духе пишет: «Ориген — это человек, не во всём имеющий совершенно здравые понятия о духе. Однако же, и он, уважая силу обычая, на многих местах оставил благочестивые лечения духе». Это может быть частное богословское мнение, не совсем правильное, но не еретическое, однозначно, как об этом говорит святой Василий Великий. Вот то, что я уже сказал, да, Бог-Отец — это Бог, это сущим, а надо благой. И всё, что я сказала сейчас, эти выводы философски относятся к Богу, Богу-Отцу. Который ещё один вывод: если он не изменяем, а любое изменение — это свойство событий, происходящих во времени, значит, Бог выше времени. У Бога всегда сегодня, тогда, до него нет вечера. А я думал, что у него нет и утра, но всё, если будет, так сказать, время равной по продолжительности с его безначально и вечной жизни. Здесь до него один сегодняшний день, но нельзя, хотя Бог, как бы, со вчера, то бишь, с завтра. Сделать плох вечность, поэтому и рождения Богом Сына — это вечный процесс. Что если бы его когда-то, как скажет Арий, потом, да, было время, когда Бога Сына не было? Ну как это? Ведь было время, там нет времени, там есть вечность, да, безусловно. Но когда, как Экатано, Боги почти все правильно, ну за исключением, может быть, некоторых своеобразных положений. Вот трактате о началах, где он пишет о мире и о человеке, то там уже именно те положения, которые на пятом Вселенском соборе и были осуждены. Да, с одной стороны, всё правильно, он где-то сотворении мира из небытия, потому что платоновское понимание творения мира из материи. Но там получается, что Бог не всемогущ, он не может сотворить из небытия, он должен творить из чего-то. Но Бог творец, поэтому он творит всегда. А вот здесь уже, как бы, в этой работе о началах, легенд, как будто противоречит сам себе. Ведь он же сам сказал, что Бог выше времени. Нельзя говорить о нём как о вчера или завтра. А тут вдруг он пишет, поскольку Бог творец, поэтому он творит всегда. Ведь нечестивыми систем нелепо называть периоду божию праздно или неподвижной, или думать, что благость когда-то не благотворительность, а могущество когда-то ни над чем не мила власти. Мы скажем, что Бог впервые начал действовать не тогда, когда сотворил этот видимый мир, но мы верим, что как после разрушения этого мира будет иной мир, так и прежде существование этого мира были иные миры. Сам себе противоречит, как будто помещает Бога во время. Но как так может быть? Правда, каким образом он творит, stone совершенствуется каждый раз всё лучше и лучше, как кого-нибудь за время стране? Да нет, конечно, невозможно, чтобы мир был восстановлен, а второй раз в том же самом порядке с теми же самыми рождениями, смертями и действиями. Миры могут существовать только различные со значительными переменами, так что состояние одного мира средства каких-либо известных кричит бывает лучше состояния другого мира по иным причинам, бывают хуже. Состояние же третьего мира ещё по иным причинам оказывается среднем. Но какого именно числа и состояния миров, этого признаюсь, я не знаю. Если бы кто-нибудь мог показать, я охотно получился бы этого. Вот обращаю внимание на эту фразу: охотно бы получился, я не знаю. А легенд часто пишет вот такие вот слова. Может быть, я не знаю, может быть, правы те, кто ученики Оригена, которые вот эти возможные сам доли сомнения, сказанные слова Оригена, чтобы за в абсолют. Может быть, я не знаю. Опять, если тебя научат этого, да, я охотно получился бы этому. Повторю слова Оригена уже в отношении своего собственного понимания Оригена. Но, кстати, вот за это, за учение постоянном творении различных мирах на пятом Вселенском соборе, когда осуждали Оригена, ничего не говорили. Опять-таки, может быть, вполне может быть, все замечания касались учения Оригена о человеке, о творении человека. Ну, конечно, Платон о человеке Ориген платоник однозначен. Тело материально, душа нематериальна. Он ещё не понимает этих стойках или христиан, которые испытают влияние стоицизма, как там Тертуллиан, если бы на нём знал. Но как может быть, если же кто самый ум и душу считает телом, то я желал бы, чтобы он ответил: никаким образом ум воспринимает понятие доказательства столь великих трудных и тонких вещей. Откуда в нём сила памяти? Откуда созерцания невидимых предметов? Почему телу присуща понимания вещей бестелесных? Каким образом телесно труда углубляется в изучении искусств, рассуждении вещах и в познании причин? Почему она может знать и понимать божественные догматы, которые очевидно бестелесным? Но многие эти аргументы коротко сак сказаны напоминают нам трактат Плотина о бессмертии души. Только коротко, уже не так развертывает. Тут тот фрагмент, где Платон опровергается учение материальности душ историков. Здесь вполне православно, четко. А вот когда мы либо творение, вот там главное. Вот здесь уже такой платонизм, но вне хорошем смысле этого слова. Почти так же, как в диалоге «Тимей» сказано: «В начале Бог творит души». И так же ты здесь, в этом начале, Бог сотворил такое число разумных или духовных тварей, или как бы не назвать те твари, которые мы наименовали выше умами. Сколько по его при 2 не могло быть, достаточно несомненно, что Бог сотворил их наперед, определившие у себя некоторое число их, как у Платона. Опять же, сотворил Демиург некоторое число душ по числу звёзд. Только звёзд столько, и так же и у Оригена так. Но в начале, опять же, творятся именно души, бестелесные дела нету. А потом этим душам он дал свободу. Он с отрываем свободными и пас поставил перед ними задачу, чтобы эта свобода привела души к совершенству. Но как сказано в Евангелии: «Будьте совершенны, как и». Опять же, есть такое пересечение и правильных, и неправильных мыслей. Это же мы знаем, что когда Бог сотворил Адама и Еву, то сотворил их несовершенными. Он дал им свободу, чтобы они сами достигли высочайшего совершенства. В частности, без они были не бессмертными, бессмертными они могли стать смертными, что, к сожалению, произошло. А могли стать бессмертными, они сами должны были достичь святости, бессмертия и всего остального. Ну так и Ориген пишет, только не человек в теле, а душой, как Адам, а только души. Творец предоставил созданы и умам, души, умы произвольные, свободные движения. Конечно, для того, чтобы добро было собственными к добром, в том случае, если на будет сохраняться по собственной их воли. Но и леность, и нерасположение к труду в деле сохранения бра, а также отвращение, пренебрежение к лучшему положили начало отступлению от добра. Отступить же от добра означает не что иное, как сделать зло. Оплатит счет зло, как умаление добра. Ленность души не захотели такую трудную задачу выполнять. Трудно, они стали охлаждаться своей любви к Богу. Почему? Почему душа так получила название всех? И не потому, что она охладила из божественного и лучшего состояния. Такая вот языковая перекличка: «всех» и «душа ксюха с прохлада». Только одна душа, один ум достиг того самого совершенства. Он не стал лениться, этот ум, эта душа. И выполню эту задачу, став совершенно. И как совершенно, чья это душа? Это душа Христа. Потом она станет душою Христа, потому что Христос безгрешный. Вот это есть та душа, которую остальные стали отпадать, отпадать от Бога. И не желая, чтобы эти души отпали столь далеко, как отпали, Бог даёт им тела. Хромому человеку врач советует купить костыль, который будет поддерживать его в вертикальном состоянии. Как и душам, даются тела. Потом, Тасс, тело вторично. Ориген понимает, что душа и тело в нас имеют как бы равноправное значение. Но как бы, да, нам наше бытие, то душа и тело не так, как у Платона. Человек из его душа хотела так гробница, нет, по Оригену тело — это не гробница, не могила. Но всё равно тело — это костыль, вторичен. Вот это будет осуждено. Но и самая, может быть, знаменитая из тех положений, которые были рентгеновских осуждены, это учение всеобщем восстановлении грешников и даже бесов. Но опять же, логично рассуждают: Бог хочет спасение всей твари. Но это читает Мэгги вангели. Если Бог хочет, значит, может. Но не может Бог, который любит свои творения, наслаждаться тем, что там кто-то будет страдать в аду вечно. Как оно произойдёт, мы не знаем, но мы знаем, что оно произойдёт. И знаем, что после второго пришествия мы обретём тела, но не наши тела, вот эти там тела, которые там пальцы ломаем, обжигаемся, родим себя более им. Хоть кому хочется вечно жить, вечно болеть, не знаю. Нет, тела будут такими чистыми и очищенными, что их можно представлять себе наподобие эфира. Вот эти положения о сотворении душ и о будущем нашем чешском бытии как раз на Пятом Вселенском соборе и будут анафема циона. Там много ведутся споров, какие на 17, не точно, какие-то, может быть, и неправильные. Из много времени с тех пор прошло, но 3 точно, все историки здесь согласно, что в начале были сотворены души от тела, потом Адам, 2 положили за то же самое. Адам — существа сначала как душа, а потом мы будем уже дала мало плоть. Воскресенье будет не в силах нормальных об эфирных телах. Мел, а пока то стасис. Вот четыре положения, за которые Оригена пришлось пострадать, да, и создать так стать ересь, которая получила название по его имени. Вот, ну а следующая занятие мы полностью все две пары мы посвятим блаженному Августину. Я боюсь, а также 2 пары не хватит, может быть, четыре пары Августина, потому что и 4 мало. Вкратце бегала обзор на чуть-чуть на четырех парах. Мы попытаемся немножко понять этого величайшего христианского философа. Здесь я уже не гиперболизирован. Действительно величайший христианский философ, не бы свитель, а их много величайших. Водка в плане философии Августин действительно неповторим и неподражаем.

Назад

Залогинтесь, что бы оставить свой комментарий