Любовь Путина и Трампа. Что случилось в Белом доме? Зеленский выиграл время | Пастухов, Еловский

ruticker 02.03.2025 23:23:32

Текст распознан YouScriptor с канала Ходорковский LIVE

распознано с видео на ютубе сервисом YouScriptor.com, читайте дальше по ссылке Любовь Путина и Трампа. Что случилось в Белом доме? Зеленский выиграл время | Пастухов, Еловский

**Приветствую!** Это чисто конкретная политика. Меня зовут Дмитрий Яловский, и как всегда, я пытаюсь понять, что же произошло на этой неделе, и представить себе очертания недели будущей. Мы будем вместе с Владимиром Пастуховым. Владимир Борисович, приветствую вас! **Владимир:** Здравствуй, Дмитрий! Ох, какая была неделя! Ну и на неделе обещали сегодняшний выпуск сделать на вопросах зрителей. Сейчас мы к этому перейдём, но для начала хотелось бы бросить, так сказать, от себя первый мяч в игру. Смотрите, приехал Зеленский из Америки, сейчас находится в Европе. Пересказывать лишний раз события в Белом доме смысла не имеет, но как вы считаете, сможет ли Украина справиться без Америки? **Дмитрий:** Ну, какое-то время, безусловно, да. Мы это поймём ближе к сегодняшнему вечеру. Хотя я думаю, что алгоритм будет такой, что на словах, безусловно, сейчас будет оказана максимальная поддержка Зеленскому со стороны Европы. Это уже видно из заявлений лидеров, которые прозвучали и продолжают звучать онлайн даже до приезда. То есть я думаю, что такая основная реакция будет: "Мы заменим Америку собой". Будет дан какой-то уровень обещаний и попытка подвести на словах какую-то подушку безопасности. Плюс у Украины есть определённые резервы, там накопленные запасы. Но это всё же не происходит одномоментно, поэтому какое-то время, безусловно, Украина продержится без Америки. Вот моя позиция на сегодняшний момент, она меняется по мере того, как я её продумываю, новая информация. Она состоит в том, что Зеленский приобрёл, скажем так, и для себя, и для Украины какое-то время. То есть он купил время, потому что совершенно очевидно, что между Трампом и Путиным произошёл сговор, там вовсю любовь развивается без границ, и там уже бы такой базовый план, который Зеленскому должны были за закрытыми дверями, на мой взгляд, начать представлять. Ну или, возможно, он уже, в отличие от нас простых смертных, давно в курсе базовых характеристик этого плана. Думаю, что второе, конечно, более правильно, но просто от него стали бы требовать уже реакции, и он в этой ситуации, по сути, как бы отложил эту презентацию. Он отложил эту презентацию и сделал ставку на какой-то транзитный период, в рамках которого он попытается опереться на самостоятельность Европы, на её эмоциональную готовность стать субъектом. Но я об этом много писал, повторять не буду. То есть какое-то время продержится. То есть вопрос для меня всегда один и тот же: по итогу этого купленного времени, в лучшей ситуации, чем сегодня или в худшей? Вот это главный вопрос. **Владимир:** Ну что же, мяч в игре. Продолжаем с вопросов зрителей. Вот наша зрительница Екатерина из Москвы спрашивает: "Что же получается, Запад перестал быть коллективным или это временное явление?" **Дмитрий:** Ну, я думаю, что коллективность Запада — это некоторый миф, который существовал всегда, везде, кроме как на Западе. Запад никогда не был коллективным, и две мировых войны прошлого века показали, насколько он коллективный. Как и любые более-менее сходные, иногда и не сходные культуры, коллективным бывает что-то, что объединяется против общего врага. То есть коллективный Запад существовал в той степени, в которой существовал СССР в пост-постдамском мире, где существовало два лагеря. И, соответственно, в этом стоянии можно было говорить только о коллективном Западе. И то, и то постоянно, как бы вся политика, собственно говоря, царская, ленинская, по-путинская Россия всегда строила с тем, чтобы искать трещины и загогулины в этом коллективном Западе. То есть как только происходит размывание этого врага, естественно, внутри западные противоречия выходят на первый план, и там всё наоборот происходит. Понимаете, там дальше весь мир начинает делиться как продолжение вот этих вот разломов, которые происходят внутри Запада. Что такое мировая война? Это война клана внутри этого самого Запада, где к каждой стране наросло ещё что-то по периферии. Нет, я думаю, что безусловно, мы сейчас увидим в самых разных комбинациях, как Запад на кланы, союзы. То есть сейчас мы видим первую ласточку, которая прилетела из океана, она спровоцирует, скорее всего, глубокие разделы, переделы внутри Европы. Президент Чехии, лидер Чехии Пётр Павел говорил о том, что сейчас возможно формирование нового альянса, более жёсткого, более непримиримого. Вот его перспектива, как вам видится в контексте Боше Ами Запада и различных ценностей, которые появляются в разных странах? **Владимир:** Ну, здесь нет уточнения непримиримого к чему. То есть непримиримого к России, непримиримого к ценностям. Ценностям, к каким именно? У нас как бы каждый готов быть непримиримым к чему-то своему особенному. Если глобально, я бы очень аккуратно высказался в том отношении, что сохранение единства Европы не является приоритетом в политике нынешней администрации США. Соответственно, она будет либо нейтральной и не будет способствовать этому объединению, например, сокращая свои вложения в безопасность Европы, заставляя Европу ссориться и спорить по поводу того, кто кому сколько должен безопасности, либо будет играть, как мы видели, по старой схеме. Скорее всего, там будет дальше идти разделение, и, соответственно, там два варианта прорисовываются. Это, с одной стороны, деградация Европы до уровня, там, ниже пятидесятых годов, то есть до уровня Союза там зерна и стали, и дальше вот просто разделённая Европа как очень удобный объект для политического, экономического инвестирования. Или внутри этой Европы начнёт происходить переформатирование альянсов, если так вот говорить, ну, для начала оборонных, потом экономических. Ну и тогда переформатирование альянсов, оно непонятно, в какую сторону может идти, потому что оно может пойти по линии сжатия Европы. То есть когда будет образовываться, яро, Ири, но они вынут обратно периферию. Сейчас они заглатывают Евросоюз, расширялся до размеров почти географических Европы, там уже остался один шаг, и Россию бы пригласили, уже если бы тут что-то пошло не в ту сторону. А сейчас наоборот, они будут выплёвывать периферию. То есть будет образовываться опять митров, такое митров Тай Римский, теми, таких вот буферных государств, которые являются прослойкой между крупными цивилизациями. Будет выплюнуто, то он станет предметом борьбы, то есть на него будут распространяться интересы той же России, ну, если она как бы выживет в этой войне. И, ну, и Китай, собственно говоря, через сейчас вектор другой зайдёт. То есть да, альянсы будут, они самыми разными. Возможно, они пойдут по линиям старого разделения, там, Антанты и Германа, там, итальянского Союза, например, какого-нибудь. А я думаю, что всё будет происходить. Единственное сказать, что всё, скорее всего, будет происходить значительно быстрее, чем ещё год, полтора-два назад мы могли себе представить. **Владимир:** Ну вот наш постоянный зритель Дмитрий из Верхней Салды тоже пишет про такие возможные сценарии. Говорит, что сейчас видится, что чрезмерная левая политика привела к различным для разных стран ЕС как внутренним угрозам, те же мигранты, так и внешним факторам, как Россия. А внешняя политика Штатов — это катализатор, и он лишь ускорит этот процесс. Согласны с такими суждениями? **Дмитрий:** Ну, в очень осторожной степени я могу сказать, что, безусловно, внешняя политика является продолжением внутренней политики. И если мы наблюдали 30-40 лет эволюцию определённого взгляда, внутреннее устройство миров, как в соответствии с представлениями новой этики защиты прав меньшинств, в первую очередь, как основном признаке демократии, то, по всей видимости, экстраполяция этого взгляда во внешнюю политику — это политика деколонизации и такая политика анти-неоимперская. Соответственно, вполне возможно, что где-то здесь произошло некое забегание вперёд, что мир оказался недостаточно совершенен для всемирной глобальной, все планетарной конфедерации малых народов. И, соответственно, мы сейчас наблюдаем восстание государственных машин, таких собак с железными зубами. Ничего хорошего в этом нету, я вряд ли являюсь сторонником такого поворота, но, к сожалению, я просто понимаю, откуда этот поворот случился, понимаю его неизбежность, понимаю, что он был спровоцирован, как всегда, некой кавалерийской атакой на реальность. **Владимир:** Вопрос ещё от Дмитрия из Франции про Америку. Насколько глубоко и надолго Соединённые Штаты Америки смогут воспринимать её всерьёз, когда она вновь заговорит о своих ценностях? **Дмитрий:** Ну, это вопрос очень большого оптимиста. Он предполагает, что мир вернётся в то состояние, которое было до того. Я думаю, что мир вообще, как мы говорим про Россию, что Россия после Путина никогда не станет Россией до Путина. То есть она станет какой-то другой, может быть, лучше, может быть, худшей, но другой. Но я боюсь, что и мир после Трампа уже никогда не станет миром до Трампа. То есть вообще в целом нам надо сказать "до свидания" вот этому сорокалетию транзита мирового, которое случилось в связи с распадом СССР и с созданием такой вот уникальной ситуации, когда в биполярном мире один полюс аннигилировал второй полюс. Инерционного усилия получил такой мандат на доминирование, который в очень долго не надо было переподписывать. Там подрастают те, кто в школу ходил, когда он уже был чемпионом мира, и он их просто за людей не считал. Они подрастают, поэтому сейчас вот этот период расслабленности заканчивается. Сейчас будет период турбулентности, такой силовой, трус усушки, попытки через силу замерить, кто реально чего-то стоит, а кто фуфло. И дальше сложится новая комбинация сил и какая-то новая стабильность. А, ну, во-первых, пока она сложится, много чубовка она именно сложится. И будет ли она симпатичной, это я вам сказать не могу. Где вы видите начало этого века? Как вы думаете, когда он начался? **Владимир:** А, ну так, если глобально, то он, естественно, начался с распадом СССР. А тут такой... Давайте в сторону автоб такой сделаем. А я глубоко убеждён в том, что распад СССР не являлся следствием поражения СССР в холодной войне. Я считаю, что он был закономерным следствием внутренней эволюции советской политической системы, такого внутреннего перерождения большевизма в буржуазную ересь, которую, собственно говоря, предсказывал старинный Троцкий. Собственно говоря, в этом смысле пророки-то были, но их не слышали. ВМ с СС, которая пережила свой большевистский яд, и я не считаю, что... Да, конечно, если бы там условия внешние, экономические были более благоприятными, эта змея ещё грела своё пузо на солнце, могла протянуть пару десятилетий больше. Но процесс он был внутренний. То есть это был внутренний процесс, собственно, СССР был обречён как тот треск, который лопается от внутреннего напряжения. А вот дальше, по итогу этого процесса, верх одержала, ну вот та вот номенклатурная, скажем так, интеллигентная верхушка советского общества, которая сама себе придумала этот нарратив, что мы проиграли холодную. И я, в общем, не считаю, что это был проигрыш. Россия сегодня десятки раз слабее, чем в военно-промышленном отношении, чем СССР в конце восьмидесятых годов. Мы видим, как Путин вполне комфортно сидит на бомбе, ничего неж и сза м уважения. Вот все те орешники и прочие кустарники, которые летают, это тупые разработки семидесятых, начала восьмидесятых годов. То есть это постоянно перерисовываю военно-промышленный пиджак. Понимаете, в котором уже нет ни одного шва, который бы не зашто поли. А, но концептуально было воспринято как поражение. То есть на самом деле очень так пессимистически, что мы эволюционировали до эволюционировали наконец до какой-то новой нормальности. А вот мы проиграли холодную войну. Самое интересное, что это с удовольствием восприняли на Западе, особенно в США. Они ли: "Ну да, мы победители! Да, мы победили, прекрасно, мы выиграли холодную войну. Ару, русские — это пораженцы. Да, они там проиграли холодную войну и совестно". То есть у меня был повод здесь обсуждать с Ириной Воробьёвой выступление Джефри Сакса. Не то чтобы я был готов под ним подписаться полностью, но логика-то понятна. То есть если одна сторона выиграла, другая потерпела поражение, ну так она должна и вести себя, ну как сторона, потерпевшая поражение. И в общем была попытка воспринимать постсоветскую Россию как Германию. Ну, желательно, конечно, было бы разделить там на части. А это было не так. И вот как бы этот процесс, он цикл. Он начался тогда, то есть перерыва не было. То есть я бы сказал, что всё сразу пошло не так. Но вопрос в том, могло ли оно пойти как-то иначе в истории, которые предопределены всеми ошибками предыдущих периодов. То есть это не тот случай, когда пришёл кто-то умный и сказал: "Ну, вы тут все ошиблись, я один умный, следуйте за мной, у вас всё будет хорошо". Я боюсь, что вот тот путь, который мы прошли, он был объективно предопределён. Это миссия на какое-то время единовременного единоличного такого держателя контрольного пакета акций планеты. Но всё уходит, это время тоже уходит. Мы сейчас видим вступление в какой-то следующий период, собственно говоря, прощание с СССР настоящее, оно только начинается. **Марк из Сибири** спрашивает: "Вы когда-то говорили, что я Нана подозревать, что это вы?" Нет, я бы более изобретательны, я бы каждый раз себе новые придумал бы псевдонимы. Но тем не менее, Марк из Сибири продолжает свою голевую серию. Слушай, ну классный вопрос у человека. Ну что я могу поделать? Ну, мне нравится, и лайков много, кстати говоря, тоже. **Вопрос:** "Вы когда-то говорили, что начинать изменения в России нужно с внедрения верховенства права. А каким образом привить эту основу новой жизни новому судебному корпусу и народу, который воспитан в нашей понятийной системе?" **Дмитрий:** Ну, слушайте, в истории России были разные периоды. Был период, когда вообще не на что было смотреть, была одна сплошная там понятийная. А потом пришёл новый император с новыми идеями. Ну, правда, там поражение в войне было. Я вообще должен сказать, что поражение в войнах, к сожалению, в мировой истории является гораздо всегда более стимулирующими факторами для развития, чем победы в войнах. Ну, так по ходу дела. Ну, было поражение, пришёл новый император и понял, произнёс очередное русское: "Так жить нельзя, всё прогнило". И тогда была судебная реформа. И уровень этой судебной реформы вроде бы на пустом месте, с нуля, и людей не было. А уж какие судьи, почитайте у Салтыкова-Щедрина, там у всех он до сих пор в русской истории непревзойдённый по своему качеству. Мне тут моя одна из замечательных подруг подарила сборник законов, которые регулировали положение статус адвокатов вот шестидесятые, там восьмидесятые годы прошлого века, по степени позапрошлого. Да, мне вообще двадцатый не нравится, мне хочется его всё время перелистнуть, понимаете? Неудачный век такой. Мне двадцать первый не нравится, да, да, и не отпускает же, понимаете, держит за горло, как бы никак не хочет закончиться. А, ну так вот, там степень проработки правовых институтов, детализации, она просто немыслима даже до сегодняшнего дня по уровню юридической техники, по размаху мысли, по пониманию, как бы сути проблемы. То есть мы ничего подобного ни в поздний советский период, ни в постсоветский не видели. Поэтому, к счастью, знание — это такая штука, которая переносится ветром. То есть достаточно где-то иметь, и если ты достаточно любопытен, ты найдёшь, схватишь. Есть чужой опыт, им тоже можно на самом деле жить. Я не вижу это непреодолимой проблемы. Что касается идей, это то, что касается идей. Но они, в общем, на самом деле, как сказал известный код из известного романа, не Бином Ньютона, их можно, если не хватает своих, их можно позаимствовать. Да, и сами, в общем, мы достаточно хорошо понимаем, где у нас проблема. Что касается судебного корпуса, это такая сложная вещь. Я никогда не верил вот в этот тезис, что всё прогнило. Вот, например, сейчас прошло исследование, что в общем большинство решений, таких репрессивных, которые связаны с уголовным преследованием людей за антивоенное, в руках небольшого круга судей. То есть это всё-таки специальное правосудие, хотим мы того или нет. А я думаю, что действует закон матрицы, что большинство людей не являются там по определению отражением плохими или отражающими хорошими. Они в большинстве своём ведут себя так, как устанавливает матрица, её законы и алгоритмы. И если сломать эту матрицу, то выяснится, что значительная часть этих людей, поставленные в иные совершенно условия, в иные институциональные условия, в иные психологические, политические условия, будут вести себя иначе. То есть будет тема всегда первых учеников. Да, будет всегда тема первых учеников, и с ними придётся что-то решать. Поэтому, кстати, я всегда был противником законоиллюстрации, потому что я всегда считал, что, собственно говоря, изолировать, ограничивать надо именно тех людей, которые влияли на матрицу, а не тех, кто внутри неё жил. **Вопрос от ИЗТ:** "Вы говорили про три сценария развития событий по Трампу: два катастрофы для мира и один более-менее спокойный. Через какое время примерно хотя бы и по каким признакам можно будет сделать вывод, что сценарий этот путь определился?" **Дмитрий:** Слушайте, ну я бы сказал, что там будут точки в Каю. Для меня первая точка отчёта — это условно говоря полгода. Ну, потому что я сейчас наблюдаю, в каком режиме работает эта Пир машина Трампа, но она переузнана. То есть вот эти все ежедневные шоу с подписанием указов Трампа, они мне напоминают бесконечные майские указы Путина, помните, тогда года? А говорится, май затянулся у Трампа. А с выстраиванием чиновников, то есть подписанием, как бы пакетом кучу всего. Поэтому, ну так, можно отработать какое-то время. В конце концов, ну это начнёт тормозить, это начнёт тормозить. И, во-вторых, должен начать сказываться какой-то результат. То есть, ну, у меня такое ощущение, что в таком режиме гиперстимуляции можно работать несколько месяцев. Дальше народ начнёт всё-таки интересоваться: "А где выхлоп этого всего?" А второй такой очень важный момент — это через год начнёт просыпаться демократическая партия, им нужно будет входить в, а соответственно, новый избирательный цикл, потому что через два года промежуточные выборы в Конгресс, они принципиально важные. Им, хочешь не хочешь, придётся выходить из комы. Ну вот эти два таких периода я считаю достаточно интересными, и дальше очень много определится, вот куда пойдёт. То есть есть очень серьёзное основание полагать, что с той тиво, с которой Трамп действует, он может просто проиграть промежуточные выборы. Ну, как бы это логично. А это значит, что тогда карета превратится в тыкву, ЕС он потеряет поддержку Коре и Сената, а соответственно, дальше какое пойдёт развитие событий? Или Трамп интенсифицирует свои усилия по разгрому американской демократии, чтобы не допустить этого проигрыша, или американская демократия отмо бильзни обострится. **На секундочку, к нашим зрителям обращу:** Друзья, спасибо, что вы смотрите нас! Мы очень благодарны. Спасибо за вопросы, которые вы отправляете мне в T. Ну и, пожалуйста, поставьте, пожалуйста, лайк, подпишитесь на нас, и комментарии тоже не помешают. Очень много, видите, пожалуйста, вот, но я вот так вот вежливо к вам. Ну и мы без вас никуда, вот честно, на самом деле. **Итак, вопрос из Казахстана:** Мы видим, как Трамп думает, что у Зеленского слабые карты, сильно давят на Украину и требуют уступок. Но Штаты уже останавливались по помощи Украине на полгода, для ВСУ это обошлось с большими потерями, но фронт не рухнул. Военные аналитики говорят, что ВСУ удерживают фронт в основном силами беспилотников, которые сами закупают, например, у Китая. А не думаете, что если произойдёт худшее, и Трамп остановит военную поддержку, и пройдёт полгода, украинский фронт так и не рухнет? И это будет большой политический удар как по Трампу, так и по Путину, ведь пропаганда всё это время объясняла, что Россия воюет не с Украиной, а со Штатами. Ну вот со Штатами помирились, Украину бросили, но победы никакой не было и нет. **Дмитрий:** Ну, вы знаете, я был бы окончательно сумасшедшим стал сейчас углубляться в вопрос военной политики. Я вот искренне совершенно не понимаю, что такое удерживать дрон на фронте и как именно это работает, и можно ли дронами одними удержать фронт или нельзя. Об этом, но я этом ничего не понимаю. Поэтому я могу сказать, что, по мнению тех людей, на которых я ориентируюсь, это совершенно разные люди, в том числе придерживающиеся разных таких приоритетов, такие как Фёдоров, как Ширяев, как Гольц. Насколько понимаю, эти шесть месяцев нанесли тяжелейший урон вооружённым силам Украины и даром не прошли, и в целом привели к дополнительным потерям и к деградации военной инфраструктуры Украины. Поэтому если это будет повторяться, это не значит, что вот завтра фронт рухнул. Но то, что это рано или поздно приведёт к некому фатальному преимуществу России, мне кажется, что это безусловно. Но я нигде никогда не придерживался точки зрения, что в такой войне может вот одно момента: вот сейчас держался, а завтра рухнул. Вот Америка сказала: "Завтра ВС рухнет". Конечно, завтра ничего не рухнет. Но нас же интересует судьба Украины не только завтра, но послезавтра, послепослезавтра. То есть меня волнует всё время не завтрашний, а послезавтрашний день Украины. То есть что останется, с чем выйдем? Как будут жить люди, будут ли жить? Сохранится ли у них вот это государство, которое стоило таких жертв? Сохрани условия? Вот это вопросы, которые меня сейчас, к сожалению, волнуют, которые вроде бы кажутся преждевременными, но в зависимости от ответа на них ведь выстраивается и тактика, то стратегия. **Давайте ещё про Украину поговорим подробнее.** Действительно, знаете, меня лично мучит такой вопрос: является ли демократией, развитой демократией, та форма правления, в которой говорит кто угодно, кроме Зеленского? Вот такие персональные, значит, пожелания. Дальше как хотите. Будет ли это считаться, что Украина сохранила свой суверенитет и свою государственность? **Дмитрий:** Ну, я не считаю, что этот вопрос имеет какое-либо отношение к демократии. С моей точки зрения, Путин — такая антиреклама. Если в Украине будут выборы, Зеленский в них будет участвовать, и Путин будет продолжать говорить "кто угодно, кроме Зеленского", то каждое выступление Путина будет добавлять Зеленскому рейтинг и количество новых голосов. То есть это, во-первых, вообще так не работает. И демократия не имеет отношения. То есть что имеет отношение к демократии? Демократия имеет отношение, насколько вообще в Украине будут проводиться выборы или не будут проводиться выборы. Потому что Украина сейчас в таком положении, что предлог не проводить выборы может существовать вечно, потому что страна разделена. И, видимо, это долго будет сохраняться. В стране огромная часть населения уехала, это тоже будет сохраняться. В стране огромная часть населения в армии. Я, если вот так вот ориентироваться на эти факторы, я не вижу ни одного из них, который бы мог вот очень быстро исчезнуть. То есть я не оптимист. Это значит, что, ну, в общем и целом, а всегда можно будет найти причину сказать, что сейчас не время для выборов. Вот где это точка? Как это одна угроза демократии. Вторая угроза демократии, понимаете, демократия при всём при том, ну, предполагает и выборы, а выборы предполагают определённый уровень, скажем так, демонополизации медиа, возможности агитировать, возможности формировать разные точки зрения. В условиях, как бы, которые сложились сейчас, условия военного положения, это было объективно невозможно. То есть может ли страна очень быстро от вот такой вот информационной мобилизации перейти к состоянию информационной демобилизации и обеспечить тот уровень дискуссии, который, собственно, делает выборы демократическими? Вот это вот проблема, понимаете? Дальше что касается Зеленского, это же не вопрос демократии. Демократии тоже принимают иногда очень непростые решения. То есть решит, знаете, Афинская демократия изгнала Сократа, понимаете, просто потому что посчитала его угрозой для себя. **Дмитрий:** Говорят, необходимо участвовать в выборах, если посчитает, что есть большая вероятность того, что его переизберут. Тогда в этой ситуации украинской демократии придётся столкнуться, возможно, с определёнными сложностями, потому что эта вероятность будет означать, допустим, продолжение войны. Это не вопрос отсутствия или присутствия демократии. Это вопрос: считает ли это демократия достаточной платой или нет. Это разные вопросы. Я искренне, Дмитрий, не понимаю, как это связано с демократией. Это связано с национальным выбором, со степенью свободы, со степенью суверенности, с тем, до какой степени ты можешь учитывать или не учитывать реалии окружающего тебя мира и где у тебя есть силы или нет сил эти реалии перемалывать. Вот с этим это связано, а с вопросом демократии — не думаю. **Владимир:** Хорошо, продолжаем. Вопрос от Екатерины из Пскова: "Как вы оцениваете вероятность того, что Зеленский возьмёт и поддержит на выборах кандидатуру Залужного или ещё кого-то из военных, кого Путин ненавидит не меньше?" **Дмитрий:** Это будет хороший ответ насчёт демилитаризации и прочей фигни, как очень маловероятно. Почему? Мне кажется, что Зеленский сформировался как тоже мессианская личность. В этом смысле он мало отличается от Трампа и от других персонажей. То есть это человек миссии, он верит в то, что у него есть миссия и не видит никого, кто мог бы заменить его. Его конфликт с Залужным это очевидно показал. Это не про то, чтобы рекомендовать его в президенты. **Владимир:** Как вы думаете, какой будет ход и ставка Китая в этом политическом покере? Спрашивает Татьяна из Калининграда. **Дмитрий:** Знаете, мне один китайский аналитик, который, правда, живёт в Лондоне, сказал, что Китай не придумал для себя эту войну. Она возникла для него неожиданно и объективно, но он учится с ней жить. Я думаю, что Китай приспособится жить и дальше с этой войной, учитывая её как фактор, и будет следить, чтобы последствия этой войны не мешали главному торговому интересу Китая. Если она не будет мешать торговле Китая и не будет грозить вызвать мировую рецессию, она Китаю либо безразлична, либо даже выгодна. Если она начнёт действовать таким образом, что вызовет мировую рецессию, она Китаю, очевидно, станет невыгодной, потому что Китай не хочет нести из-за чужих амбиций экономические потери. **Владимир:** Спрашивает, апеллируя к вашему недавнему посту: "Вы назвали режим Трампа фашистским. Является ли с вашей точки зрения таким же режим Путина?" **Дмитрий:** Это неправда. Я думаю, что на той неделе об этом говорил подробнее. Как-то там слово "режим" и слово "Трамп" не звучало в этом посте. Да, просто людям так легче читать, то есть они адаптируют сложные идеи под своё, так сказать, рабочее христианское понимание процесса. Это сейчас не в смысле, что плохо, а в смысле, что так легче. Нет, я не считаю Трампа фашистом, не считаю политический режим фашистским. Но я считаю, что сейчас за фасадом тех режимов, которые сегодня формируются в России, в Америке и на подходе в Европе, начинает расти идеология, которую я могу обозначить как фашистскую. Она растёт повсеместно. Такое впечатление, знаете, как вот вдруг одновременно везде один и тот же вирус попёр. Я могу только сказать, что пока политические режимы один за другим становятся всё более дружелюбными к этой идеологии. Вот с теми сказами, что Ренессанс того, что я даже не уверен, что это можно обозначить как фашизм в том понимании, в котором мы видели это явление в XX веке. Я бы сказал, что это что-то, что, по всей видимости, генетически в двух-трёх идеологических поколениях всё-таки связано с этой линией. Поэтому я не называл ни Трампа, ни его режим фашистским, но я безусловно считаю ряд идей, которые он продвигает, близкими к фашизму. **Владимир:** А можно ли сказать то же самое про процессы, которые происходят в Китае? **Дмитрий:** Я абсолютно не знаком с тем, что происходит в Китае на уровне идеологии. Интуитивно думаю, что нет. Но для этого надо быть, для этого надо хотя бы минимально понимать, что там происходит. **Владимир:** Это я, собственно говоря, продолжаю вопрос нашего зрителя из Нью-Джерси, потому что он спрашивает: "Возможен ли шанс на конфронтацию этих идеологий?" **Дмитрий:** Ну, первое, давайте так: Китай пока для меня представляется самодеятельной такой конфуцианской коммунистической системой, и я не ринул бы в глобус наши европейские политические термины. Поэтому давайте оставим тут идеологическую составляющую в покое на какой-то момент. То, что Китай потихоньку перерастает костюмчик региональной супердержавы и начинает претендовать на глобальное доминирование — это безусловно. То, что в рамках претензий к глобальному доминированию он начинает сталкиваться с Америкой — это капитан очевидность. То, что Америке надо посчитать амуницию свою прежде, чем принимать этот вызов — это как раз то, что сегодня происходит в связи с выбором Трампа. Моё ощущение, что Трамп делает всё возможное, чтобы разойтись бортами с Китаем и заключить какую-то Великую сделку, которая как раз избежала бы прямой конфронтации, но каким-то образом позволила бы перехитрить китайцев. Я-то считаю, что это утопия, конечно, но почему человек верит в свои возможности — наверное, не могу вас всё-таки не спросить про разговор Трампа с Зеленским. Я знаю, что вы уже комментировали это, но мы с вами в воскресенье общаемся, и к воскресенью часто бывает пыль сходит, что-то оседает, важно что-то отфильтровывать. **Дмитрий:** Вообще, что это было? Смотрите, это был срыв переговоров, безусловно, но непонятно, с чьей стороны и непонятно, преднамеренный или не преднамеренный. Существующая версия, она сейчас набирает популярность, конспирологическая, и она очень комплементарная для Зеленского. Она состоит в том, что изначально Трамп подготовил Зеленскому ловушку, и всё было заточено на то, чтобы вывести Зеленского из себя и таким образом выйти из тупика. Под этой версией есть несколько предположений, которые я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть. Якобы переговоры с Путиным зашли в некоторый тупик, что Путин взял очередной раз не почину, и Трамп понял, что там он проигрывает. Поэтому решил отыграться на Зеленском, как бы вывести его из себя, представить его ответственным за базар и свалить на него недовольство. Но, опять-таки, её невозможно принять как версию, а можно не принимать. У меня сложилось другое впечатление. У меня сложилось впечатление, что Зеленский ехал заряженный своей обычной мессианской идеей, что он сможет переубедить Трампа. То есть он ехал абсолютно с нежеланием принять тот план, который ему Трамп собирался навязать. Я чем больше думаю, тем больше понимаю, что Зеленский был достаточно хорошо проинформирован. В том узком кругу информации гораздо больше, чем у нас. В общем, я бы сказал, что такая внутренняя позиция руководства Украины состояла в том, что мы это не принимаем, мы будем продолжать воевать. Это очень важный момент. Даже я сам 2-3 недели назад, месяц назад стал давать оценку, что достижение мира в этом году в принципе возможно. Мы оценивали инерционное, что заинтересованная в этой войне сторона — это Путин. Мы понимали, что у Путина более выгодное положение в этой войне, чем у Украины, и рассматривали варианты, при которых у Путина возникает контрмотив к войне и некое желание воспользоваться тем окном возможностей, которые предоставляет администрация Трампа. Исходя из этого, мы говорили, что у Путина может возникнуть контрмотив, может возникнуть желание взять как минимум длинную паузу в этой войне. Дальше как пойдёт, и, соответственно, пойти на определённые компромиссы, в том числе, думаю, могли быть компромиссы и территориального характера. Конечно, чего общего с тем, что ставится в программе деоккупация всей территории, там какие-то подвижки могли быть в каких-то условиях. Он мог согласиться на прекращение огня, а до этого такой идеи не возникало, потому что война Путину была нужна. Он был уверен, что это наиболее выгодная для него политическая среда. Но мы недоучли, что вторая сторона в общем захочет продолжить воевать. Поэтому у украинцев не произошло в этом овальном кабинете. Открылся секрет полишинеля: украинцам, по крайней мере в той степени, в которой их представляет администрация Зеленского, им не нужен мир, им нужна победа, и они не собираются мириться. Это такая, я думаю, что это было открытие для Трампа. Достаточно для него, потому что они считали своей главной проблемой, как уломать русскую красавицу. Оказалось, что есть другие красавицы покруче, и они не готовы мириться. Вот это реальность, а поэтому с этим надо жить. Это меняет расчёты. Соответственно, возникает несколько вопросов. Первый вопрос — это позиция меньшинства, позиция большинства в Украине. Мы очень скоро узнаем ответ на этот вопрос. А две вещи между собой взаимосвязаны: то, что говорил и делал Зеленский в овальном кабинете, и мобилизация в Украине. Дайте сейчас я упрощу. Это предполагает неизбежный переход к правилам тотальной войны. А правила тотальной войны означают, что в Украине должны будут сейчас забрать в армию всё, что движется, вне зависимости от возраста, пола, состояния здоровья. Всё это тотальная война. Мы на третьем году тогда скатываемся. Соответственно, аплодировать смелости Зеленского надо не руками, а ногами. То есть надо подняться и пойти в ТЦР, так оно по-моему называется, там могу перепутать. А вот первый для меня будет знак: нация спета зубы и перейдёт к тотальной войне или нация не спета зубы и не перейдёт к тотальной войне. Вот это мы... Это первый вопрос. Второй — тогда заместительная оружейная терапия. То есть ставка Зеленского очевидно на Европу. Европа как бы, как всегда, семафор всеми огнями и говорит: "Я готова, мы заменим, мы сможем". То есть для меня вопрос состоит в том, насколько эти обещания не уйдут, как это часто бывает в Европе, в никуда. Бесконечные вето, бесконечные откладывания: "Мы вам дадим самолёты, но мы их дадим вам завтра". Нет, извините, послезавтра. Нет, вы знаете, в двадцать седьмом году. А, да, вы можете к тому моменту не выжить. Ну ладно, мы тогда их пригоним. Мы увидели, что Украина проголосовала в лице Зеленского за продолжение войны. Вот это то, что произошло в овальном кабинете, и мы видели, что американская администрация была к этому не готова. **Владимир:** Спасибо, Борисович. Спасибо за разговор. Спасибо нашим зрителям. Друзья, увидимся через неделю. Вы узнаете, Владимир Борисович. До свидания! Спасибо! Всего доброго!

Назад

Залогинтесь, что бы оставить свой комментарий