Марксизм и буддизм в Бирме. Иван Зайцев. Родина слонов №393

ruticker 04.03.2025 15:24:35

Текст распознан YouScriptor с канала Proshloe исторический журнал

распознано с видео на ютубе сервисом YouScriptor.com, читайте дальше по ссылке Марксизм и буддизм в Бирме. Иван Зайцев. Родина слонов №393

# Родина слонов Всем привет! Это *Родина слонов* — программа, в которой профессиональные учёные рассказывают вам о последних достижениях исторической науки. Меня зовут Михаил Родин. Все мы неизбежно живём в плену своих предубеждений. Вот для меня одно из таких предубеждений — это вопрос о сочетаемости марксизма и буддизма. Между тем, непонимание того, как взаимодействуют между собой эти две идеологии, не даёт понять в полной мере политику Юго-Восточной Азии и, в частности, Бирмы. И вот сегодня Иван Зайцев расскажет нам, на какую религиозную основу упали идеи Маркса в этой стране, как они там преломляются, что адепты и той, и другой идеологии находят общего в буддизме и марксизме. Как оказывается, общего очень много. Но по традиции в начале выпуска я благодарю наших подписчиков — тех людей, благодаря которым выходят в свет новые выпуски *Родины слонов*. Если вы хотите влиться в их ряды, обеспечить себя и своих детей качественной современной научной информацией об истории, вы можете оформить платную подписку на нашем сайте [прошлое.com](http://xn--80aafc0b0a.com) или воспользоваться сервисом Patreon. --- **Иван:** Когда вы мне предложили эту тему — буддизм и марксизм — первая мысль, которая мне пришла в голову, это христианский марксизм. Насколько вообще эти явления похожи? И когда появилось вот это направление научной мысли, сравнивающее эти два явления? И вообще, придумали ли это учёные или политики? Вы знаете, вот я вчера выступал на конференции по буддийской философии, и мы косвенно там в рамках обсуждения докладов, уже после непосредственно окончания заседания, эту проблему затронули. И вот, сравнивая философские направления взаимосвязи марксизма и буддизма, вспомнился одному из докладчиков пример морального кодекса строителей коммунизма, который был распространён в Советском Союзе, где присутствуют явные отсылки к христианству. Конечно, мне кажется, что ту проблему, которую вы только что обозначили, стоит рассматривать как очень сложную, многофакторную, не менее философскую. И здесь вот прежде всего, когда мы с вами рассуждаем о синтезе марксизма с любой религией — христианством, исламом или буддизмом — нам с вами важно обратиться к фундаментальным концептуальным особенностям обеих идеологий как таковых и их взаимодействию с другими элементами человеческого интеллектуального знания. Я предлагаю сейчас к этим вопросам перейти. Сфера научных интересов Ивана Зайцева: политическая и социально-экономическая история средневековой Бирмы, эпиграфика, современное социально-политическое развитие Мьянмы, история буддизма в средние века и новейшее время. --- **Михаил:** А насколько это вообще мейнстрим направление? То есть, вот размышлять на этот счёт. И когда оно появилось? **Иван:** Ну вот смотрите, если девиантная область мысли... Я вот к чему, как вам сказать. Вы знаете, если мы с вами обращаемся в принципе к исследованию феномена марксизма, несложно догадаться, что логически, по мере распространения на культурно-историческом ландшафте земного шара, мы с вами наблюдаем логическую разнородность. Ну, к примеру, скажем, маоизм и его логический тезис, согласно которому христианство играет ключевую роль: "винтовка рождает власть". Как отмечал Мао, это в корне противоречит ключевым тезисам марксизма, тому, что говорил Маркс о важности значимости пролетариата в рамках ниями си, которая должна свергнуть буржуев-капиталистов. Если выражаться языком известной советской детской литературы, произвести революцию. Тем самым, даже здесь, даже без каких-то осязаемых культурных различий, мы наблюдаем вот такое вот логическое противоречие. И здесь, так или иначе, если мы с вами обращаемся к феномену марксизма, его распространению, мы в любом случае сталкиваемся с этим феноменом взаимодействия как с интеллектуальными традициями, так и с национальными идеями, так в общем-то и с религией. Поэтому я думаю, что это одна из неотъемлемых тем, к которой нужно обращаться при разговоре о марксизме в целом. Ну и в частности, мне кажется, что с учётом того, что марксизм как идеология оставила свой глубокий и серьёзный след в новейшей истории нашей страны, пожалуй, широкому слушателю будет интересно узнать о том, каким образом марксизм логически трансформировался при взаимодействии с религией, скажем, в юго-восточной Азии, где преобладал у нас буддизм, как ровада, так в общем-то и других его культурно-исторических направлений. Если я правильно понимаю, разобрав эту тему, мы лучше будем понимать южноазиатский социализм и вообще политику, как там всё это устроено и о чём они там спорят между собой, правильно? **Иван:** Да, ну и не только южноазиатский, юго-восточный Азии, даже в какой-то степени Восточной Азии, поскольку ряд тезисов, которые мы с вами надеемся сегодня затронем, вот в таком историко-философском контексте, это уже нас наталкивает на мысль о том, что здесь не всё так однозначно. Всё равно марксизм как-то по мере своего взаимодействия с различными цивилизациями модифицировался. Но повторюсь, для того чтобы нам чётко понимать предмет нашего с вами сегодняшнего разговора, я предлагаю вам обратиться к концептуальным основам феномена идеологии как таковой и посмотреть, какие же там были ключевые особенности и, в общем-то, те моменты, которые присущи именно марксизму. --- **Михаил:** Хорошо, давайте начинать. Я так понимаю, что основная штука, которую признают и то, и другое явление... Я не могу это назвать, потому что это одна религия, а другая идеология — это человеческие страдания, с которыми нужно как-то работать в интеллектуальном поле. Но вот давайте всё-таки мы с вами вернёмся к тому тезису, с которого я начал, и немножечко передвигаем в Европу конца XV — первой половины XIX века. В период после окончания Великой французской революции, наполеоновских войн и затем впоследствии той исторической картины, которая после наполеоновских войн складывается, можно с уверенностью констатировать, что в европейском идейно-интеллектуальном пространстве чётко формулируются три классические концептуальные модели — так называемая трёхмодальная система, которая состоит из трёх взаимозаменяемых и неотъемлемых модусов: это религия, это идеология, это наука. Каждый из этих направлений по-своему уникален и представляет собой определённую структуру человеческого знания. Здесь нам с вами очень важно понимать, что религия и наука, при всей разнице, при всех существенных различиях, очень важно понимать, что и религия, и наука — это два феномена, две области знания, которые предоставляют человеку целостную картину мира. Тем самым, любой индивид, будь то француз, скандинавского полуострова или, скажем, итальянец, который обращался либо к науке, к европейской науке конца первой половины XIX века, либо к религии, к христианству, к его различным модификациям, протестантизму и так далее, как минимум мог рассчитывать на то, что эти сферы знания предоставят ему целостную картину мировоззрения. И религия, и наука в этом смысле друг друга взаимозаменяли и взаимодополняли. Идеология же, это очень важно, в отличие от науки и религии, не является целостным универсальным знанием. Но с другой стороны, идеология максимально претендует на то, чтобы восполнить вот эту целостность и универсальность для того, чтобы получить, ну, в какой-то степени, более или менее фундаментальный характер. Здесь возникает вопрос: марксизм как идеология с какой формой знания он будет взаимодействовать? В христианской Европе для восполнения своих необходимых претензий на универсальное знание? Вот так сказать вам вопрос в аудиторию. **Иван:** Я думаю, что с наукой, потому что в первую очередь это антиклерикальное такое ещё плюс ко всему движение. **Михаил:** Конечно, с наукой. И ведь это не спроста, потому что в марксизме, насколько мы знаем из его истории, сформировалась своя собственная научная программа, которую, между прочим, эмпирическим путём можно подвергнуть критике. Опять же, как скажем, вот в рамках востоковедения, гипотеза Маркса об азиатском способе производства. Ну то есть, если Маркс предлагает вычленить азиатский способ производства как одну из возможных формаций, можно подвергнуть эту теорию критике, чем, собственно, занимались советские исследователи. И они не достигли консенсуса не только по политическим причинам, но и потому, что для выделения отдельного способа производства необходимо было разработать понятие об альтернативных азиатских классах, альтернативных азиатских формах собственности и альтернативных азиатских методах эксплуатации. И поскольку просто-напросто никто не знал, что это такое, все эти три витка дискуссии об азиатском способе производства так или иначе канули в лету. А после развала Советского Союза уже актуальность этой проблемы... Ну так вот, давайте с вами вернёмся к феномену идеологии. Понятно, что марксизм будет взаимодействовать с религией в рамках своей претензии, с наукой в рамках своей претензии на универсальность. Проблема вот с христианством состоит в том, что христианство — чрезвычайно догматическая религия, и в свою очередь религия, которая концентрируется на фигуре Бога-творца как центральной фигуре мироздания и, пожалуй, бытия. Опять же вопрос в аудиторию: другими религиями так ли это будет обстоять с буддизмом, который не догматичен и который опирается в какой-то степени на научную картину мира? Поскольку в одной из сутр мы прямо видим отсылки логически к идее существования множества планет, звёзд и, в общем-то, их истории, определённого формирования высшей метафизической сущности, которая, в общем-то, прослеживается и в марксизме. И здесь, в общем-то, вот эти вот первые точки соприкосновения у нас присутствуют. Хочу также заметить и то, что в тех регионах Азии, в которых научная мысль на момент, пожалуй, даже первой половины XIX века не была столь, как в Европе, являлась универсальным способом восполнения марксизма, вот эта вот претензия на универсальность и всеобщее... И тем самым, в рамках его культурной адаптации было вполне логично и закономерно пользоваться всеми этими моментами для его адаптации. Это такая первая фундаментальная особенность марксизма. Но я считаю, что есть и другие фундаментальные особенности. Мы с вами понимаем, что в истории века марксизм как бы прокатился таким вот красным лоскутным одеялом по странам Азии, стал движущей силой, в какой-то степени, мирового антикапитализма, даже мирового антизападного, если так можно выразиться. Вопрос: каким образом идеология, которая, казалось бы, возникла на Западе и которая должна была, по идее, быть реализована именно на Западе, в ядре капиталистической системы, исходя опять же из того, что Маркс писал в своих работах о том, что пролетарская революция произойдёт именно внутри капиталистической системы, тем самым пролетариат станет важным движущим её орудием классом, а ядро капиталистической системы, а то бишь Европа, станет таким вот локомотивом дальнейшего социалистического, впоследствии уже коммунистического развития нашей цивилизации. Но, как мы с вами знаем из опыта истории, всё получилось в корне наоборот. Здесь я считаю необходимым оперировать двумя принципиально важными философскими понятиями. Я хотел бы отметить, что эти понятия довольно сложны, но без их понимания мы опять же не сможем сегодня вести полноценный разговор на эту тему. Что-то будет непонятно. У нас в марксизме существует два, я бы сказал, антагонистических, таких вот противоречивых, с одной стороны, с другой стороны, неотъемлемых и сущностных философских понятия, такие как субстанция и функция. Что такое субстанция? Ну, субстанция, если очень упростить, грубо говоря, это материальное производство и те отношения, которые непосредственно складываются по его смм. Капитализм, именно капиталистический способ производства. Следовательно, возникает определённая субстанция. При этом у капитализма существует функция. Функция, опять же, в самом упрощённом варианте — это всё то, что существует вокруг субстанции. Это то, что существует вне капиталистического производства, например, особенности, особенные формы управления, с возни ву см хя революция, это какие-то военно-административные решения, скажем, научные решения и тому подобное. Опять же, институт Академии Наук — это яркий пример функциональной особенности капитализма. И вот здесь вот при капитализме, в отличие от других способов производства, мы сталкиваемся с ярким противоречием субстанции и функции. Это то, что капитал и собственность могут концентрироваться внутри ядра капиталистической системы. Но поскольку капитализм — это такая вот уникальная система, которая может распространяться, в отличие от феодализма и рабовладения, за пределы капиталистической системы, то есть охватывать весь земной шар и формировать то, что называется капиталистической мир-системой по Эмануэлу Уоллерстайну, тем самым функция капитализма распространяется за пределы ядра. Но, как правило, не субстанция. В таком случае мы с вами сталкиваемся с феноменом, в рамках которого в странах Азии, это периферия капиталистической системы, у нас отсутствовал пролетариат как движущая сила, у нас отсутствовала тяжёлая промышленность, у нас отсутствовало какое-либо мощное индустриальное производство, буржуазия не национальная, а иностранная. И фактор тоже, вот, капитала, но опять же, как правило, не национального, а иностранного. Это всё связывается не с субстанцией капитализма, а с его функцией. Следовательно, в ядре капиталистической системы мы не имеем острых противоречий между субстанцией и функцией. Почему это происходит? Показа история прота, он пристрастился к так называемым буржуазным ценностям: вера в идею труда, вера в парламентаризм, в особенности парламентской демократии, уважение трудового рабочего времени и тому подобное. А в Азии этого не было. И тем самым, в странах Азии, если мы не видим пролетариата, это вовсе не значит, что противоречия между функциональными особенностями капитализма не проявлялись. Они ярко проявлялись. И в таком контексте это очень важно, марксизм имел все предпосылки для того, чтобы стать не просто способом революционной борьбы, не просто идеологией для революционной борьбы, а националистической идеологией, которая декларировалась в ряде стран мира. И Бирма — это одна из тех стран, которая является, пожалуй, одним из очень любопытных примеров того, каким образом марксизм стал во главе антиколониального движения. При этом в такой системе марксизм способен в себя внести и интеллектуально рационализировать не просто с элементами национальной культуры, но также и с другими философскими моделями, которые, в отличие от марксизма, у нас будут пропагандировать, ну, такую вот триггер-идею, см. идею о сверхчеловеке, о его роли в истории. Да, и вот то, что Ницше называл "деревильма", то есть воля к власти или воля к действию. Вот нужно было что-то, вот некая искра, которая бы подтолкнула к действию. И вот эти вот некие нотки национализма в марксизм в интерпретации Бирмы также вошли, здесь в общем-то получив такой вот логический синтез из идей национализма, буддийских религиозно-космологических идей и, в общем-то, классических догм марксизма. Марксизм в странах Азии становится одной из таких вот ведущих сил по решению вопроса национально-освободительной борьбы. Вот здесь у меня на самом деле возникает некоторая проблема. То есть мы говорим о том, что марксизм — он интернационален по своей природе, но выступает как орудие для национально-освободительной борьбы. Я эту проблему для себя решаю через то, что марксизм ещё и антиимпериалистическая. Вот это вот, казалось бы, разногласие, правильно? **Иван:** Конечно, потому что, смотрите, как я уже только что сказал, функциональные особенности капитализма, в отличие от ядра, в чём это выражается? Буржуазия национальная была, не было пролетариата. Был как таковой, но в процентном соотношении его даже сложно назвать классом. Ну, всё-таки по Марксу класс — это определённая численность его представителей, некая прослойка, ну или мини-класс, наверное, можно назвать с большим натягом. Но вот так, чтобы класс пролетариев — нет, нельзя. И опять же, я вот вспоминаю, когда своего студенчества мы вот читали старый текст годов 60-х про Бирму Невской эпохи, и он начинался с такой фразы: "Наша страна — Бирма, крестьянская страна". А это ещё в эпоху Навина, сеты годы, то есть более 80% населения страны являлись находились в... В общем, противоречия функциональные возникают не с национальной буржуазией, а с зарубежной буржуазией. Следовательно, марксизм имеет все предпосылки, чтобы стать не просто антиколониальной идеологией, а системной антизападной. Поэтому да, здесь то, что вы сказали, вы абсолютно правы. А мировой империализм — это системный антизапад. --- **Михаил:** Идём дальше. А что, собственно, там в сути-то, в содержании и почему так легко прижился, скажем так, марксизм в этих странах? **Иван:** Да, давайте теперь рассуждать на эту тему. Вот если мы с вами понимаем основные особенности противоречия марксизма, его таких вот фундаментальных особенностей, теперь давайте обратимся к ещё более философскому вопросу. А вот какие есть моменты, какие вот такие вот точки пересечения есть у буддизма и у марксизма? Вот что можно выделить общего и, в том числе, что на самом деле различного тоже очень много. Будда нас учит о смирении, Будда нас учит о не причинении вреда, принцип ахимса. Маркс нас учит о пролетарской революции. Маркс говорит о том, что насилие необходимо, если оно совершается во благо пролетарской революции и во благо освобождения, во благо ослабления позиции буржуазии и совершения вот этой вот желанной революции. Следовательно, мы здесь уже, смотрите, имеем фундаментальные противоречия. Марксизм оперирует понятием линейной последовательности времени, как я уже сказал, птичка период постоянного взаимозаменяемого, прямого после общественно-экономических формаций. Буддизм, напротив, имеет личное время. Казалось бы, вот где здесь точки соприкосновения? Вот как их выделить? Но с другой стороны, если мы с вами посмотрим на проблему чуть глубже, точек соприкосновения будет много. Первый из них, который лежит на поверхности, сам по себе главный философии диалектического материализма, который сводится к тому, что всё непрерывно находится в движении. Тем самым первично у нас материя, и вот всё, что есть суще, всё находится в непрерывном движении и не останавливается, и течёт своим чередом. Это в какой-то степени многие явления в природе непостоянны, они способны к своему изменению. Вот это вот первая точка соприкосновения этих любопытных философских традиций. Кстати говоря, если углубляясь, опять же, в философию, мы с вами понимаем, что вот марксизм как бы материализм, тем самым он ставит материю как высшую субстанцию. Материя первичная, противовес в Западной философской традиции материализму существовало течение идеализма, которое во главу ставит материю, не материю, а сознание. Существую, я являюсь центральным объектом познания. Если я вижу, я познаю, значит, моё сознание — это центральный объект восприятия и познания, значит, я являюсь первичным, моё сознание является первичным. Но в буддизме, понимаете, эта проблема представлена куда более сложно. Нельзя однозначно сказать, что буддизм идеалистический. Гармония в сложном философском хитросплетении, в зависимости от конкретной философской школы, скажем так, мы можем видеть крен как в сторону идеализма, так и, в общем-то, в сторону такого вот балансирования. Ну, скажем, была такая в I веке нашей эры известная индийская школа йога, оча. Они, конечно, в своих работах, философы этой школы действительно подразумевали такой крен в сторону, ну, относительно первичности сознания. Но, скажем, понимаете, в буддийской философии у нас же ведь нету даже отдельного термина для материи. Есть обозначение как рупа, но рупа может употребляться минимум в трёх функциональных ипостасиях. Рупа может быть как человеческая оболочка, так называемая рупан или рун, которая непрерывно взаимодействует с сознанием. Рупа может быть одна из четырёх великих физических элементов, так называемая Руха, что как бы косвенно указывает нам на материю. Рупа в конце концов может быть одной из ключевых чет по списку составляющих поте само Пада теории в зависимого существования и взаимозаменяемости. Эти вещи, как мне кажется, вот перекликаются сложно. **Михаил:** Ну да, тем более, что, собственно, в самом марксизме тоже там же сознание и идеи — это никуда не выбрасывается. Как раз тоже говорится о сложном их взаимодействии. Как-то, например, бытие формирует сознание, никуда не деваются. Но ключевой философский вопрос — это что первично? А почему я говорю про это? Почему я на этом акцентирую? Сил страны в его подчинении был специально созданный орган — департамент психологических спецопераций. И вот этот орган проводил крайне интересные, именно с точки зрения религиозной философии, антикоммунистические информационно-психологические спецоперации. И вот они выпускали брошюры, информационные листовки и такие вот любопытные буклеты, в которых содержалась попытка полемики с диалектическим материализмом как бы со стороны нейтрального социализма и буддизма. И вот Навины, и военные обвиняли марксистов, то бишь ярых диалектических материалистов, в том, что они признают первичность материи над сознанием, а Будда об этом не говорил. Будда как раз-таки говорил об синтезе. Я, правда, не знаю, насколько крестьяне всю эту идею улавливали, но вот тем не менее такой трактат присутствует. Кстати, он называется "Композит", слово спали гамма. Ну, учение, понятно, или дхамма антера — это опасность. То есть опасность для вот такой вот любопытный трактат, очень интересный, его крайне любопытно изучать именно с такой вот религиозно-философской точки зрения. Вот, ну в той или иной степени всё-таки этот вопрос для них являлся значимым. Давайте теперь вернёмся к нашей с вами риторике, главному вопросу: что же общего между марксизмом и буддизмом? Помните, что помимо понимания того, что всё сущее не постоянно, всё-таки мы с вами понимаем в марксизме, в буддизме такого не. В буддизме это выливается в концепцию Анат или Анат. Если мы с вами берём тексты санскритские, то есть не я, в одной из сутр, кстати говоря, Будда в процессе беседы со своими монахами говорил, что "что такое я? Я — это телесная оболочка". Я сго ние, моя телесная оболочка, моя ру нха порет, я уйду, но сознание мо, как таковое, оно останется, и сознание будет являться таким вот способом дальнейшего перехода в более высокие сущности в рамках идеи перерождения. Тем самым, я — это не я. То есть я не могу быть активным, я не я. Я ана а. А в марксизме это сно лют иде году в работе "Философско-экономические записки", когда он описывает, собственно говоря, одни из ключевых постулатов своей философии. И вот если внимательно читать этот текст, то можно заметить, что для обозначения человека Маркс не использует немецкие понятия как "Лой Ман" или "пезо". Маркс использует понятие "гатун с везон", и гатун с везон в строгом смысле этого термина переводится с немецкого как "человеческая сущность" или "человеческое существо". На английский язык я встречал вариант "human essence". Следовательно, гато везен не является активным существом. НСЗН материалистической формации, и всё детерминировано общим, так сказать, законом диалектического материализма, в рамках которых всё и так само по себе меняется, а вот с этим ничего поделать не сможет. Это вот такой второй любопытный элемент пересечения этих фундаментальных философских традиций. Что можно сказать ещё? Наверное, это фундаментальная проблема этики. Этот вопрос тоже является очень сложным и философским по своей сущности. В буддизме мы с вами знаем, что вопрос об этике фундаментальной этика в буддизме абсолютна, и она носит сложный целостный системообразующий характер. Тем самым, следовательно, все действия, которые у присутствуют в буддизме, они направлены на то, чтобы повысить мораль, повысить добродетельность человека. И тем самым, согласно логике восьмеричного пути, у отдельного существа есть, ну, какие-то шансы на то, чтобы переродиться в следующем рождении или в более благоприятном мире. Ну или, если всё обернётся совсем хорошо, попасть в Нирвану. В марксизме у нас нет как таковой идеи этики, вот как бы сложной этики. Есть, скажем, марксистско-ленинская этика, которую придумали в Советском Союзе как отдельное направление знания, которое, в общем-то, согласно мнению советских идеологов, разработало и привнесло такие вот новые категории в этическую мысль человечества, такие как вера в интернационал, веру в праведность революции, веру в мировой пролетариат и тому подобное. Но ведь если мы с вами обратимся к основам марксизма, к работам классиков, вот скажем, какой-то фундаментальной идеи об этике у нас нет. Этика в принципе сама по себе детерминирована. Следовательно, в зависимости от изменения общественно-экономических формаций сама по себе мораль тоже изменяется. Но за одним исключением: Энгельс в работе "Анти-Дюринг" упоминал о том, что при создании коммунизма мораль общества всё же изменится. Она будет совершенно другой, мы не сможем даже её ощутить и понять, потому что общество трансформируется, общество, и мораль его будет настолько высока, настолько это общество будет прекрасно, что, в общем-то, понять, что же это такое, очень сложно. Следовательно, если марксизм в чётком понимании не обозначает фундаментальность этической мысли и провозглашает принцип зависимости от этики от общественно-экономической морали, вот в отношении буэ, общественной этики, морали общественно-экономической формации, следовательно, в каких-то формациях этика может быть отрицательной, а в каких-то формациях этика может быть положительной. Сегодня, когда мы с вами будем разбирать религиозно-философские идеи представителей партии кинов социалистического толка, мы с вами с этим моментом познакомимся куда более подробнее. Мне кажется, есть такое, ну, как бы более практичное, что ли, сравнение. То, что в принципе марксизм стремится к обществу всеобщего благоденствия и всеобщего равенства, соответственно, идеальное общество — оно справедливое. И дхарма, я так понимаю, что тоже клонит к тому же самому, и идеал — это построение справедливого общества, всеобщего благоденствия, где никто не страдает. Так ли? **Иван:** Да, я с вами согласен. Но понимаете, с марксизмом есть одна сложность в этом вопросе. Проблема состоит в том, что понятие справедливости всё-таки присуще классу. Маркс утверждал, что борьба пролетариата с буржуазией справедлива. Но это в рамках класса общества. Следовательно, опять же, это очень сложный философский термин. Я надеюсь, меня наши зрители, слушатели простят. В марксизме нас, в принципе, можно выделить две фазы... **Родина слонов** Всем привет! Это *Родина слонов* — программа, в которой профессиональные учёные рассказывают вам о последних достижениях исторической науки. Меня зовут Михаил Родин. Все мы неизбежно живём в плену своих предубеждений. Вот для меня одно из таких предубеждений — это вопрос о сочетаемости марксизма и буддизма. Между тем, непонимание того, как взаимодействуют между собой эти две идеологии, не даёт понять в полной мере политику Юго-Восточной Азии и, в частности, Бирмы. И вот сегодня Иван Зайцев расскажет нам, на какую религиозную основу упали идеи Маркса в этой стране, как они там преломляются, что адепты и той, и другой идеологии находят общего в буддизме и марксизме. Как оказывается, общего очень много. Но по традиции в начале выпуска я благодарю наших подписчиков — тех людей, благодаря которым выходят в свет новые выпуски *Родины слонов*. Если вы хотите влиться в их ряды, обеспечить себя и своих детей качественной современной научной информацией об истории, вы можете оформить платную подписку на нашем сайте [прошлое.com](http://xn--80aafc0b0a.com) или воспользоваться сервисом Patreon. --- **Иван:** Когда вы мне предложили эту тему — буддизм и марксизм — первая мысль, которая мне пришла в голову, это христианский марксизм. Насколько вообще эти явления похожи? И когда оно появилось вот это направление научной мысли, сравнивающее эти два явления? И вообще, придумали ли это учёные или политики? Вы знаете, вот я вчера выступал на конференции по буддийской философии, и мы косвенно там в рамках обсуждения докладов, уже после непосредственно окончания заседания, эту проблему затронули. И вот, сравнивая философские направления взаимосвязи марксизма и буддизма, вспомнился одному из докладчиков пример морального кодекса строителей коммунизма, который был распространён в Советском Союзе, где присутствуют явные отсылки к христианству. Конечно, мне кажется, что ту проблему, которую вы только что обозначили, стоит рассматривать как очень сложную, многофакторную, не менее философскую. И здесь вот прежде всего, когда мы с вами рассуждаем о синтезе марксизма с любой религией — христианством, исламом или буддизмом — нам с вами важно обратиться к фундаментальным концептуальным особенностям обеих идеологий как таковых и их взаимодействию с другими элементами человеческого интеллектуального знания. Я предлагаю сейчас к этим вопросам перейти. Сфера научных интересов Ивана Зайцева: политическая и социально-экономическая история средневековой Бирмы, эпиграфика, современное социально-политическое развитие Мьянмы, история буддизма в средние века и новейшее время. --- **Михаил:** А насколько это вообще мейнстрим направление? То есть, вот размышлять на этот счёт. И когда оно появилось? **Иван:** Ну вот смотрите, если девиантная область мысли... Я вот к чему, как вам сказать. Вы знаете, если мы с вами обращаемся в принципе к исследованию феномена марксизма, несложно догадаться, что логически, по мере распространения на культурно-историческом ландшафте земного шара, мы с вами наблюдаем логическую разнородность. Ну, к примеру, скажем, маоизм и его логический тезис, согласно которому христианство играет ключевую роль: "винтовка рождает власть". Как отмечал Мао, это в корне противоречит ключевым тезисам марксизма, тому, что говорил Маркс о важности значимости пролетариата в рамках ниями си, которая должна свергнуть буржуев-капиталистов. Если выражаться языком известной советской детской литературы, произвести революцию. Тем самым, даже здесь, даже без каких-то осязаемых культурных различий, мы наблюдаем вот такое вот логическое противоречие. И здесь, так или иначе, если мы с вами обращаемся к феномену марксизма, его распространению, мы в любом случае сталкиваемся с этим феноменом взаимодействия как с интеллектуальными традициями, так и с национальными идеями, так в общем-то и с религией. Поэтому я думаю, что это одна из неотъемлемых тем, к которой нужно обращаться при разговоре о марксизме в целом. Ну и в частности, мне кажется, что с учётом того, что марксизм как идеология оставила свой глубокий и серьёзный след в новейшей истории нашей страны, пожалуй, широкому слушателю будет интересно узнать о том, каким образом марксизм логически трансформировался при взаимодействии с религией, скажем, в юго-восточной Азии, где преобладал у нас буддизм, как ровада, так в общем-то и других его культурно-исторических направлений. Если я правильно понимаю, разобрав эту тему, мы лучше будем понимать южноазиатский социализм и вообще политику, как там всё это устроено и о чём они там спорят между собой, правильно? **Иван:** Да, ну и не только южноазиатский, юго-восточный Азии, даже в какой-то степени Восточной Азии, поскольку ряд тезисов, которые мы с вами надеемся сегодня затронем, вот в таком историко-философском контексте, это уже нас наталкивает на мысль о том, что здесь не всё так однозначно. Всё равно марксизм как-то по мере своего взаимодействия с различными цивилизациями модифицировался. Но повторюсь, для того чтобы нам чётко понимать предмет нашего с вами сегодняшнего разговора, я предлагаю вам обратиться к концептуальным основам феномена идеологии как таковой и посмотреть, какие же там были ключевые особенности и, в общем-то, те моменты, которые присущи именно марксизму. --- **Михаил:** Хорошо, давайте начинать. Я так понимаю, что основная штука, которую признают и то, и другое явление... Я не могу это назвать, потому что это одна религия, а другая идеология — это человеческие страдания, с которыми нужно как-то работать в интеллектуальном поле. Но вот давайте всё-таки мы с вами вернёмся к тому тезису, с которого я начал, и немножечко передвигаем в Европу конца XV — первой половины XIX века. В период после окончания Великой французской революции, наполеоновских войн и затем впоследствии той исторической картины, которая после наполеоновских войн складывается, можно с уверенностью констатировать, что в европейском идейно-интеллектуальном пространстве чётко формулируются три классические концептуальные модели — так называемая трёхмодальная система, которая состоит из трёх взаимозаменяемых и неотъемлемых модусов: это религия, это идеология, это наука. Каждый из этих направлений по-своему уникален и представляет собой определённую структуру человеческого знания. Здесь нам с вами очень важно понимать, что религия и наука, при всей разнице, при всех существенных различиях, очень важно понимать, что и религия, и наука — это два феномена, две области знания, которые предоставляют человеку целостную картину мира. Тем самым, любой индивид, будь то француз, скандинавского полуострова или, скажем, итальянец, который обращался либо к науке, к европейской науке конца первой половины XIX века, либо к религии, к христианству, к его различным модификациям, протестантизму и так далее, как минимум мог рассчитывать на то, что эти сферы знания предоставят ему целостную картину мировоззрения. И религия, и наука в этом смысле друг друга взаимозаменяли и взаимодополняли. Идеология же, это очень важно, в отличие от науки и религии, не является целостным универсальным знанием. Но с другой стороны, идеология максимально претендует на то, чтобы восполнить вот эту целостность и универсальность для того, чтобы получить, ну, в какой-то степени, более или менее фундаментальный характер. Здесь возникает вопрос: марксизм как идеология с какой формой знания он будет взаимодействовать? В христианской Европе для восполнения своих необходимых претензий на универсальное знание? Вот так сказать вам вопрос в аудиторию. **Иван:** Я думаю, что с наукой, потому что в первую очередь это антиклерикальное такое ещё плюс ко всему движение. **Михаил:** Конечно, с наукой. И ведь это не спроста, потому что в марксизме, насколько мы знаем из его истории, сформировалась своя собственная научная программа, которую, между прочим, эмпирическим путём можно подвергнуть критике. Опять же, как скажем, вот в рамках востоковедения, гипотеза Маркса об азиатском способе производства. Ну то есть, если Маркс предлагает вычленить азиатский способ производства как одну из возможных формаций, можно подвергнуть эту теорию критике, чем, собственно, занимались советские исследователи. И они не достигли консенсуса не только по политическим причинам, но и потому, что для выделения отдельного способа производства необходимо было разработать понятие об альтернативных азиатских классах, альтернативных азиатских формах собственности и альтернативных азиатских методах эксплуатации. И поскольку просто-напросто никто не знал, что это такое, все эти три витка дискуссии об азиатском способе производства так или иначе канули в лету. А после развала Советского Союза уже актуальность этой проблемы... Ну так вот, давайте с вами вернёмся к феномену идеологии. Понятно, что марксизм будет взаимодействовать с религией в рамках своей претензии, с наукой в рамках своей претензии на универсальность. Проблема вот с христианством состоит в том, что христианство — чрезвычайно догматическая религия, и в свою очередь религия, которая концентрируется на фигуре Бога-творца как центральной фигуре мироздания и, пожалуй, бытия. Опять же вопрос в аудиторию: другими религиями так ли это будет обстоять с буддизмом, который не догматичен и который опирается в какой-то степени на научную картину мира? Поскольку в одной из сутр мы прямо видим отсылки логически к идее существования множества планет, звёзд и, в общем-то, их истории, определённого формирования высшей метафизической сущности, которая, в общем-то, прослеживается и в марксизме. И здесь, в общем-то, вот эти вот первые точки соприкосновения у нас присутствуют. Хочу также заметить и то, что в тех регионах Азии, в которых научная мысль на момент, пожалуй, даже первой половины XIX века не была столь, как в Европе, являлась универсальным способом восполнения марксизма, вот эта вот претензия на универсальность и всеобщее... И тем самым, в рамках его культурной адаптации было вполне логично и закономерно пользоваться всеми этими моментами для его адаптации. Это такая первая фундаментальная особенность марксизма. Но я считаю, что есть и другие фундаментальные особенности. Мы с вами понимаем, что в истории века марксизм как бы прокатился таким вот красным лоскутным одеялом по странам Азии, стал движущей силой, в какой-то степени, мирового антикапитализма, даже мирового антизападного, если так можно выразиться. Вопрос: каким образом идеология, которая, казалось бы, возникла на Западе и которая должна была, по идее, быть реализована именно на Западе, в ядре капиталистической системы, исходя опять же из того, что Маркс писал в своих работах о том, что пролетарская революция произойдёт именно внутри капиталистической системы, тем самым пролетариат станет важным движущим её орудием классом, а ядро капиталистической системы, а то бишь Европа, станет таким вот локомотивом дальнейшего социалистического, впоследствии уже коммунистического развития нашей цивилизации. Но, как мы с вами знаем из опыта истории, всё получилось в корне наоборот. Здесь я считаю необходимым оперировать двумя принципиально важными философскими понятиями. Я хотел бы отметить, что эти понятия довольно сложны, но без их понимания мы опять же не сможем сегодня вести полноценный разговор на эту тему. Что-то будет непонятно. У нас в марксизме существует два, я бы сказал, антагонистических, таких вот противоречивых, с одной стороны, с другой стороны, неотъемлемых и сущностных философских понятия, такие как субстанция и функция. Что такое субстанция? Ну, субстанция, если очень упростить, грубо говоря, это материальное производство и те отношения, которые непосредственно складываются по его смм. Капитализм, именно капиталистический способ производства. Следовательно, возникает определённая субстанция. При этом у капитализма существует функция. Функция, опять же, в самом упрощённом варианте — это всё то, что существует вокруг субстанции. Это то, что существует вне капиталистического производства, например, особенности, особенные формы управления, с возни ву см хя революция, это какие-то военно-административные решения, скажем, научные решения и тому подобное. Опять же, институт Академии Наук — это яркий пример функциональной особенности капитализма. И вот здесь вот при капитализме, в отличие от других способов производства, мы сталкиваемся с ярким противоречием субстанции и функции. Это то, что капитал и собственность могут концентрироваться внутри ядра капиталистической системы. Но поскольку капитализм — это такая вот уникальная система, которая может распространяться, в отличие от феодализма и рабовладения, за пределы капиталистической системы, то есть охватывать весь земной шар и формировать то, что называется капиталистической мир-системой по Эмануэлу Уоллерстайну, тем самым функция капитализма распространяется за пределы ядра. Но, как правило, не субстанция. В таком случае мы с вами сталкиваемся с феноменом, в рамках которого в странах Азии, это периферия капиталистической системы, у нас отсутствовал пролетариат как движущая сила, у нас отсутствовала тяжёлая промышленность, у нас отсутствовало какое-либо мощное индустриальное производство, буржуазия не национальная, а иностранная. И фактор тоже, вот, капитала, но опять же, как правило, не национального, а иностранного. Это всё связывается не с субстанцией капитализма, а с его функцией. Следовательно, в ядре капиталистической системы мы не имеем острых противоречий между субстанцией и функцией. Почему это происходит? Показа история прота, он пристрастился к так называемым буржуазным ценностям: вера в идею труда, вера в парламентаризм, в особенности парламентской демократии, уважение трудового рабочего времени и тому подобное. А в Азии этого не было. И тем самым, в странах Азии, если мы не видим пролетариата, это вовсе не значит, что противоречия между функциональными особенностями капитализма не проявлялись. Они ярко проявлялись. И в таком контексте это очень важно, марксизм имел все предпосылки для того, чтобы стать не просто способом революционной борьбы, не просто идеологией для революционной борьбы, а националистической идеологией, которая декларировалась в ряде стран мира. И Бирма — это одна из тех стран, которая является, пожалуй, одним из очень любопытных примеров того, каким образом марксизм стал во главе антиколониального движения. При этом в такой системе марксизм способен в себя внести и интеллектуально рационализировать не просто с элементами национальной культуры, но также и с другими философскими моделями, которые, в отличие от марксизма, у нас будут пропагандировать, ну, такую вот триггер-идею, см. идею о сверхчеловеке, о его роли в истории. Да, и вот то, что Ницше называл "деревильма", то есть воля к власти или воля к действию. Вот нужно было что-то, вот некая искра, которая бы подтолкнула к действию. И вот эти вот некие нотки национализма в марксизм в интерпретации Бирмы также вошли, здесь в общем-то получив такой вот логический синтез из идей национализма, буддийских религиозно-космологических идей и, в общем-то, классических догм марксизма. Марксизм в странах Азии становится одной из таких вот ведущих сил по решению вопроса национально-освободительной борьбы. Вот здесь у меня на самом деле возникает некоторая проблема. То есть мы говорим о том, что марксизм — он интернационален по своей природе, но выступает как орудие для национально-освободительной борьбы. Я эту проблему для себя решаю через то, что марксизм ещё и антиимпериалистическая. Вот это вот, казалось бы, разногласие, правильно? **Иван:** Конечно, потому что, смотрите, как я уже только что сказал, функциональные особенности капитализма, в отличие от ядра, в чём это выражается? Буржуазия национальная была, не было пролетариата. Был как таковой, но в процентном соотношении его даже сложно назвать классом. Ну, всё-таки по Марксу класс — это определённая численность его представителей, некая прослойка, ну или мини-класс, наверное, можно назвать с большим натягом. Но вот так, чтобы класс пролетариев — нет, нельзя. И опять же, я вот вспоминаю, когда своего студенчества мы вот читали старый текст годов 60-х про Бирму Невской эпохи, и он начинался с такой фразы: "Наша страна — Бирма, крестьянская страна". А это ещё в эпоху Навина, сеты годы, то есть более 80% населения страны являлись находились в... В общем, противоречия функциональные возникают не с национальной буржуазией, а с зарубежной буржуазией. Следовательно, марксизм имеет все предпосылки, чтобы стать не просто антиколониальной идеологией, а системной антизападной. Поэтому да, здесь то, что вы сказали, вы абсолютно правы. А мировой империализм — это системный антизапад. --- **Михаил:** Идём дальше. А что, собственно, там в сути-то, в содержании и почему так легко прижился, скажем так, марксизм в этих странах? **Иван:** Да, давайте теперь рассуждать на эту тему. Вот если мы с вами понимаем основные особенности противоречия марксизма, его таких вот фундаментальных особенностей, теперь давайте обратимся к ещё более философскому вопросу. А вот какие есть моменты, какие вот такие вот точки пересечения есть у буддизма и у марксизма? Вот что можно выделить общего и, в том числе, что на самом деле различного тоже очень много. Будда нас учит о смирении, Будда нас учит о не причинении вреда, принцип ахимса. Маркс нас учит о пролетарской революции. Маркс говорит о том, что насилие необходимо, если оно совершается во благо пролетарской революции и во благо освобождения, во благо ослабления позиции буржуазии и совершения вот этой вот желанной революции. Следовательно, мы здесь уже, смотрите, имеем фундаментальные противоречия. Марксизм оперирует понятием линейной последовательности времени, как я уже сказал, птичка период постоянного взаимозаменяемого, прямого после общественно-экономических формаций. Буддизм, напротив, имеет личное время. Казалось бы, вот где здесь точки соприкосновения? Вот как их выделить? Но с другой стороны, если мы с вами посмотрим на проблему чуть глубже, точек соприкосновения будет много. Первый из них, который лежит на поверхности, сам по себе главный философии диалектического материализма, который сводится к тому, что всё непрерывно находится в движении. Тем самым первично у нас материя, и вот всё, что есть суще, всё находится в непрерывном движении и не останавливается, и течёт своим чередом. Это в какой-то степени многие явления в природе непостоянны, они способны к своему изменению. Вот это вот первая точка соприкосновения этих любопытных философских традиций. Кстати говоря, если углубляясь, опять же, в философию, мы с вами понимаем, что вот марксизм как бы материализм, тем самым он ставит материю как высшую субстанцию. Материя первичная, противовес в Западной философской традиции материализму существовало течение идеализма, которое во главу ставит материю, не материю, а сознание. Существую, я являюсь центральным объектом познания. Если я вижу, я познаю, значит, моё сознание — это центральный объект восприятия и познания, значит, я являюсь первичным, моё сознание является первичным. Но в буддизме, понимаете, эта проблема представлена куда более сложно. Нельзя однозначно сказать, что буддизм идеалистический. Гармония в сложном философском хитросплетении, в зависимости от конкретной философской школы, скажем так, мы можем видеть крен как в сторону идеализма, так и, в общем-то, в сторону такого вот балансирования. Ну, скажем, была такая в I веке нашей эры известная индийская школа йога, оча. Они, конечно, в своих работах, философы этой школы действительно подразумевали такой крен в сторону, ну, относительно первичности сознания. Но, скажем, понимаете, в буддийской философии у нас же ведь нету даже отдельного термина для материи. Есть обозначение как рупа, но рупа может употребляться минимум в трёх функциональных ипостасиях. Рупа может быть как человеческая оболочка, так называемая рупан или рун, которая непрерывно взаимодействует с сознанием. Рупа может быть одна из четырёх великих физических элементов, так называемая Руха, что как бы косвенно указывает нам на материю. Рупа в конце концов может быть одной из ключевых чет по списку составляющих поте само Пада теории в зависимого существования и взаимозаменяемости. Эти вещи, как мне кажется, вот перекликаются сложно. **Михаил:** Ну да, тем более, что, собственно, в самом марксизме тоже там же сознание и идеи — это никуда не выбрасывается. Как раз тоже говорится о сложном их взаимодействии. Как-то, например, бытие формирует сознание, никуда не деваются. Но ключевой философский вопрос — это что первично? А почему я говорю про это? Почему я на этом акцентирую? Сил страны в его подчинении был специально созданный орган — департамент психологических спецопераций. И вот этот орган проводил крайне интересные, именно с точки зрения религиозной философии, антикоммунистические информационно-психологические спецоперации. И вот они выпускали брошюры, информационные листовки и такие вот любопытные буклеты, в которых содержалась попытка полемики с диалектическим материализмом как бы со стороны нейтрального социализма и буддизма. И вот Навины, и военные обвиняли марксистов, то бишь ярых диалектических материалистов, в том, что они признают первичность материи над сознанием, а Будда об этом не говорил. Будда как раз-таки говорил об синтезе. Я, правда, не знаю, насколько крестьяне всю эту идею улавливали, но вот тем не менее такой трактат присутствует. Кстати, он называется "Композит", слово спали гамма. Ну, учение, понятно, или дхамма антера — это опасность. То есть опасность для вот такой вот любопытный трактат, очень интересный, его крайне любопытно изучать именно с такой вот религиозно-философской точки зрения. Вот, ну в той или иной степени всё-таки этот вопрос для них являлся значимым. Давайте теперь вернёмся к нашей с вами риторике, главному вопросу: что же общего между марксизмом и буддизмом? Помните, что помимо понимания того, что всё сущее не постоянно, всё-таки мы с вами понимаем в марксизме, в буддизме такого не. В буддизме это выливается в концепцию Анат или Анат. Если мы с вами берём тексты санскритские, то есть не я, в одной из сутр, кстати говоря, Будда в процессе беседы со своими монахами говорил, что "что такое я? Я — это телесная оболочка". Я сго ние, моя телесная оболочка, моя ру нха порет, я уйду, но сознание мо, как таковое, оно останется, и сознание будет являться таким вот способом дальнейшего перехода в более высокие сущности в рамках идеи перерождения. Тем самым, я — это не я. То есть я не могу быть активным, я не я. Я ана а. А в марксизме это сно лют иде году в работе "Философско-экономические записки", когда он описывает, собственно говоря, одни из ключевых постулатов своей философии. И вот если внимательно читать этот текст, то можно заметить, что для обозначения человека Маркс не использует немецкие понятия как "Лой Ман" или "пезо". Маркс использует понятие "гатун с везон", и гатун с везон в строгом смысле этого термина переводится с немецкого как "человеческая сущность" или "человеческое существо". На английский язык я встречал вариант "human essence". Следовательно, гато везен не является активным существом. НСЗН материалистической формации, и всё детерминировано общим, так сказать, законом диалектического материализма, в рамках которых всё и так само по себе меняется, а вот с этим ничего поделать не сможет. Это вот такой второй любопытный элемент пересечения этих фундаментальных философских традиций. Что можно сказать ещё? Наверное, это фундаментальная проблема этики. Этот вопрос тоже является очень сложным и философским по своей сущности. В буддизме мы с вами знаем, что вопрос об этике фундаментальной этика в буддизме абсолютна, и она носит сложный целостный системообразующий характер. Тем самым, следовательно, все действия, которые у присутствуют в буддизме, они направлены на то, чтобы повысить мораль, повысить добродетельность человека. И тем самым, согласно логике восьмеричного пути, у отдельного существа есть, ну, какие-то шансы на то, чтобы переродиться в следующем рождении или в более благоприятном мире. Ну или, если всё обернётся совсем хорошо, попасть в Нирвану. В марксизме у нас нет как таковой идеи этики, вот как бы сложной этики. Есть, скажем, марксистско-ленинская этика, которую придумали в Советском Союзе как отдельное направление знания, которое, в общем-то, согласно мнению советских идеологов, разработало и привнесло такие вот новые категории в этическую мысль человечества, такие как вера в интернационал, веру в праведность революции, веру в мировой пролетариат и тому подобное. Но ведь если мы с вами обратимся к основам марксизма, к работам классиков, вот скажем, какой-то фундаментальной идеи об этике у нас нет. Этика в принципе сама по себе детерминирована. Следовательно, в зависимости от изменения общественно-экономических формаций сама по себе мораль тоже изменяется. Но за одним исключением: Энгельс в работе "Анти-Дюринг" упоминал о том, что при создании коммунизма мораль общества всё же изменится. Она будет совершенно другой, мы не сможем даже её ощутить и понять, потому что общество трансформируется, общество, и мораль его будет настолько высока, настолько это общество будет прекрасно, что, в общем-то, понять, что же это такое, очень сложно. Следовательно, если марксизм в чётком понимании не обозначает фундаментальность этической мысли и провозглашает принцип зависимости от этики от общественно-экономической морали, вот в отношении буэ, общественной этики, морали общественно-экономической формации, следовательно, в каких-то формациях этика может быть отрицательной, а в каких-то формациях этика может быть положительной. Сегодня, когда мы с вами будем разбирать религиозно-философские идеи представителей партии кинов социалистического толка, мы с вами с этим моментом познакомимся куда более подробнее. Мне кажется, есть такое, ну, как бы более практичное, что ли, сравнение. То, что в принципе марксизм стремится к обществу всеобщего благоденствия и всеобщего равенства, соответственно, идеальное общество — оно справедливое. И дхарма, я так понимаю, что тоже клонит к тому же самому, и идеал — это построение справедливого общества, всеобщего благоденствия, где никто не страдает. Так ли? **Иван:** Да, я с вами согласен. Но понимаете, с марксизмом есть одна сложность в этом вопросе. Проблема состоит в том, что понятие справедливости всё-таки присуще классу. Маркс утверждал, что борьба пролетариата с буржуазией справедлива. Но это в рамках класса общества. Следовательно, опять же, это очень сложный философский термин. Я надеюсь, меня наши зрители, слушатели простят. В марксизме нас, в принципе, можно выделить две фазы... # Буддизм и Социализм в Бирме Премьерский по в год уну власти сидел. Потом в сть ВМ годун совершает государственный переворот. В принципе, у него риторика, поскольку он сам был невин выходцем из Партии. Генерал невин, риторика у него на самом деле была такая же, как и у ранних, так за такими определёнными модификациями. Но я бы не сказал, что они были существенными. И вплоть до 1988 года включительно социализм являлся идеологической парадигмой СТ Бирмы, а впоследствии, уже после 1988 года, они от этой идеи отказались в силу экономического краха программы "Бернский путь к социализму". Так что в принципе можно считать, что с 1962 года вплоть до 1988, то есть сколько, 40 лет, мирской не бану удалось построить по их, хотя бы нет, к сожалению. Понимаете, приму быто модива идео разрабатывать новую идеологию. У него в команде был такой очень любопытный человек, звали его Или, работал младший БТ. Он был таким вот близким к военным кругам философом. Ходят слухи, что в 1981 году было поручено создание очень интересного идеологического философского трактата, который бы суммировал предшествующую интеллектуальную мысль и сформировал бы новую философию партии по бсп, партии бернской социалистической программы, которая оказалась у власти после 1962 года, после совершения военного переворота генералом Неви. Вот в этом трактате ставится свою риторику предшествующей риторике кинов, даже в какой-то степени другому важному идеологическому документу эпохи Навина, такой как декларация революционного совета. О чём здесь идёт речь? Хлан пишет, что даже в социалистическом обществе могут возникнуть люди, ослеплённые гордыней, жадностью и иными пороками. То бишь, иными килми, Лой, дой, мохо и так далее. Эти вещи наследуются человеческим сознанием, их искоренение в рамках социализма невозможно, возможно только снижение. Следовательно, мы должны для удовлетворения духовных потребностей человека и снижения проявления этих факторов апеллировать к тому, что закрывает духовные потребности человека. А что закрывает, если не буддизм? Вот какое должно было быть нововведение. Ну, скажем, культура, скажем, лье пра, позволяли дисциплинировать разум. То есть то, что могло теоретически быть альтернативной медитации. То есть то, что само собой, по идее, провоцировало дружелюбие, доброту, человеколюбие и милосердие. И вот все вот важные идеи, которые сама по себе должна была решить так или иначе медитация, в общем-то, сеть ме, если мы будем говорить буддийским языком, языком па добродетель, так скажем. Вот такая вот практика альтернативной медитации. Но опять же, вот революционное новаторство Хлана, оно стоит именно в этом. То есть, ну, социализм построен, понимаете, мораль должна быть высока, а нет, видите, в сознании какие-то вот пороки есть, которые препятствуют построению. Хорошо, в современном мире, в XXII веке, это как-то мысль развивается после, например, переворота 21 года военного. Где-то она теплится, как-то значит после переворота 21 года. Вот конкретно социалистической мысли вы имеете в виду и вообще социалистической? Конечно, нет, нет, здесь этого нет. Здесь как бы риторика вполне понятная, очевидная, это борьба за свержение военных, за парламентаризм и всё такое. Но вы знаете, любопытны тенденции, ВС же присутствуют, прослеживаются. Попу такие вот любопытные товарищи, которые издают свои журналы, они публикуются на английском и на бернс языке. Значит, один журнал называется СТ "Борьба", прямо так вот называется. Второй журнал называется... Ну так или иначе, в общем, там статьи на берманском языке публикуются тоже. Поему он публикуется только на нарком языке, и можно его раздобыть, верси нар э ста. Ну, вки обладать навыками. Забавно, что журнал, в котором присутствует слово, издаётся только на бернс. Это слово можно берова есть скам. И вот здесь вот возникли некоторые товарищи, которые полагают, что назрел вот момент сейчас для пролетарской революции. Вроде как есть пролетариат, полагают, что нужно воспользоваться теорией перманентной революции Льва Давыдовича и мобилизовать народные массы, пролетарские массы, да, в революционную борьбу. А мауи сы, которые относятся тоже вот к одному из возможных движений, а которые, кстати, не относятся к восстановленной Коммунистической партии Бирмы, они говорят, что "Да нет, ребята, вы не правы, продолжать крестьянскую партизанскую войну по заветам товарища". И вот на страницах журнала у них завязалась очень интересная полемика, в рамках которой одна группа идеологов ссылается на работу Троцкого, Ленина и пишет о значимости пролетариата, вторая группа нази говорит про то, что никакого пролетариата нет, надо вот сть. Что из этого выйдет? С моей точки зрения, ничего. Вот феномен очень любопытный, такого вот возобновления. Вот, а что касается социализма, понимаете, и идеала мирской неба, всё было очень прозрачно, поскольку на момент в года прихода к власти генерала в стране не было национальной буржуазии и крупных капиталистических собственников. Рнс ти к социализму ве процесс логически завершился тем, чем он, наверное, должен был завершиться. Никакой индустриализации не произошло, никакого развития страны не произошло, произошло тотальное обнищание населения, стремительное падение уровня жизни и превращение руководителей идеологов социализма, ключевых собственников, они должны были, Боро, исходя из идеологической риторики, генералы владели крупными финансовыми активами, земельными активами. Произошло сращивание криминальных структур с генералитета, которое было напрямую связано с наркотрафиком, известным золотым треугольником. Это был очень прибыльный бизнес генералов, которым они не пренебрегали воспользоваться. И вот в итоге, на момент 1988 года, тех событий, которые это сносно для Бирмы времени, последовали социализму. В итоге и вся политика по социализму способствовала формированию из генералитета крупных офицеров и в какой-то степени партийной номенклатуры партии по бсп крупных капиталистических собственников, которые в общем-то взяли и легализовали свои активы после 1988 года. И здесь, кстати говоря, вот эти вот коммунистические товарищи, которые там про Троцкого и про Ма, они прямо говорят, что генералы являются буржуями, они собственники, они капиталисты, их нужно уничтожать в идеалах буржуазной революции. Правда, все они согласны с тем, что надо сначала провести референдум по вопросу федерализации. Вот, ну а потом уже как-то разбираться с социализмом. Вот, ну в общем-то такая вот логика. Правительством проходить по тому же пути, что и там, христианские, в христианских странах они проходят примерно тем же самым путём. Да, не мешает. Как видите, понимаете, проблема здесь ещё состояла в чём? В том, что признавая идею социализма сакральной и записывая всё это в идеологической риторике, вы тем самым формируете практически сорокалетний, а может быть даже и пятидесятилетний полувековой дискурс, в рамках которого капитализм признаётся неблагоприятной общественной экономической системой. Но вопрос: если после 1988 года вы к нему переходите, значит, наверное, что-то у вас случилось не так. Значит, наверное, вам нужно использовать какие-то дополнительные религиозные аргументации, использование которых вам позволит социализму, к которому вы обращаетесь, и как бы забыть, позволить социализму кануть в лето. Каким образом это было возможно? Это было возможно очень простым способом: пум обращения генералов к традиционной буддийской модели легитимации власти, который у нас с вами предусматривает совершение щедрых дарений, санкин, строительства монастырей, заказ значимых ценностных буддистских реликвий, устраивание демонстративных публичных туров по стране, спонсирование деятельности националистических монахов, где-то даже попытаться реформировать санку, спонсировать проведение монахособраний. Ну и тому подобное. И в общем-то, всё это публичная демонстрация всех этих моментов обязана была решить проблему сакрализации. Я думаю, капитализма и объяснить, почему всё-таки от социализма нужно было отказаться. Если дистрибутивная экономика... В итоге нех потребно нания сделать на основе двух последних эфиров с Иваном Зайцевым о буддизме в Бирме. А буддизм, как впрочем и многие другие религии, как выясняется, очень легко оправдывает собой совершенно разные социальные устройства. Мы говорили о том, что он являлся идеологическим базисом монархизма, потом социализма, а впоследствии и капитализма. А как говорится, делайте выводы сами. Меня зовут Михаил Родин, это проект *Родина слонов*, который существует исключительно благодаря спонсорству наших подписчиков, тех людей, которые обеспечивают выход новых проектов журнала *Прошлое*. Если вы хотите влиться в их ряды, вы можете оформить платную подписку на нашем сайте [prcomp.com](http://prcomp.com). Если вы живёте за рубежом, спасибо вам за вашу поддержку. Меня зовут Михаил Родин. До новых встреч! Пока!

Назад

Залогинтесь, что бы оставить свой комментарий