Мир уже не тот (или еще не тот)? Страхи и надежды россиян уже не те?

ruticker 07.03.2025 7:25:25

Текст распознан YouScriptor с канала НО.Медиа из России

распознано с видео на ютубе сервисом YouScriptor.com, читайте дальше по ссылке Мир уже не тот (или еще не тот)? Страхи и надежды россиян уже не те?

Вообще не существует. То есть, вот задонатить с их помощью легче, уже лёгкого. В описании есть все необходимые ссылки. Вы всё это можете в течение нашего эфира и после него, конечно, изучить, посмотреть. Ваша поддержка — наша работа. Наша работа, соответственно, в том числе ради вашей поддержки тоже происходит. Илина Панфилова, Лин, привет! Привет, Антон Орех! Это вот, да, и Андрей Колесников у нас. Андрей Колесников — обозреватель Новой газеты и просто хороший человек. New, ещё чуть-чуточку, ещё немножечко. А ещё я немного шью, да. И, к сожалению, иностранный агент, да. Ну, это вы уже, наверное, даже прочитали. Отметить странную штуку приходится говорить. Удивительная штука, что буквально месяц назад Андрей был в студии, мы обсуждали всё, что происходило в тот момент, какие-то предчувствия. За этот месяц произошло такое впечатление, как будто на год событий хватило и на международной арене, и ответы из разных стран. И то, почему мне очень-очень показалось важным с Андреем поговорить сегодня, потому что какое-то странное чувство, что вот мы вдруг оказались в мире, где все жители нашего полушария утром открывают новости каждый день, то есть вообще без единого исключения. И там обязательно есть что-то такое, от чего волосы поднимаются дыбом: что-то произошло, что-то изменилось, какой-то закон. Почему так происходит? Почему так живём? Почему вот центр, то есть все боролись за какой-то многополярный мир, полюс сейчас переместился в Washington DC, воткнулся там и поставляет всему миру то новости, то скандалы, то ещё что-то? Что это за тенденция, и она надолго? Я думаю, что пройдёт. Всё это сказано в одной книге, так что всё будет рано или поздно одинаково плохо, но закончится может плохо, но жить будем. Москва вон мерцает огнями, я думаю, что Париж тоже мерцает. За что я вот люблю всегда разговоры с Андреем Колесниковым — вот за этот позитивный, не громкий, но позитивный настрой. Что позитивный пессимизм. Ээ, нет, ну конечно, Трамп — пуп земли. Э, когда Путин говорил о том, что он хочет многополярный мир, он хотел быть не полюсом этого мира, а пупом. А в результате пришёл человек и стал пупом. И хочешь считай этот мир многополярным или триполярным, да, как хотел бы Путин: Пекин, Москва, Вашингтон. Я думаю, что он этого хочет. Пока всё равно однополярный и гораздо больше, чем это было до того, за что боролись. Но, судя по всему, это нашего устраивает. Угу. Потому что вроде как его считают равным приблизительно. Раньше, ну нет, конечно, но раньше открыто не считали, или он так считал, что его не считают. Вот это G8 как-то не очень удовлетворяло. Хотелось большего, из-за чего, собственно, всё и произошло. Из-за чего? Хотелось даже меньше G, чтобы было меньше G, чтобы вообще этой G не было никакой. А, но в результате получается так, что, ну да, можно утешать себя тем, что сейчас будем пилить мир, сейчас вот подготовимся, поговорим о редкоземельных металлах, э, заодно появится ещё один источник финансирования бюджета. Нефть пока всё-таки его финансирует, но в гораздо меньшей степени, чем раньше. Естественно, газ тоже есть проблема. Надо искать на будущее что-то новое. Не зелёную же энергетику раскручивать. А здесь можно договориться с этими парнями, пока они у власти, и, соответственно, вот этот источник разработать и продавать потом. Угу. И жить на вот это всё долго и счастливо до самого, как бы, победного конца. Как сдавал сдать квартиру и потом. Да, и да, да. Одна квартира за как-то с пришла почти в негодности. Ну даёт ещё доходных, но родственников, ну родственников было много, все они умерли, поэтому да, стала немножко резиновой, как бы так сказать, с этим проблема. А здесь вот возник вот этот шанс. И что важно в этом ответе Путина Трампу было сказано: "А давайте ещё снизим военные расходы на 50%". Миру мир, с одной стороны, мы хорошие, а с другой стороны, уже хочется найти предлог для того, чтобы снизить эти военные расходы, уже ну невозможно так. То есть они их тяготят, да. Ну тяготят, потому что это подогревает инфляцию, это перекашивает по-прежнему экономику не в ту сторону, не в производство товаров народного потребления. Группа Б, как предсоветская власть, говорит, надо с этим как-то вот разбираться. Мы же, ну а куда мы пустим эти высвободившиеся? О, они действительно очень большие. Они росли, росли, росли. Вот такое какое-то хорошее иностранное слово — экспонента. Вот там вверх они росли, эти военные расходы. А на что же мы их, на что? Средства? Ну уже недро, и так, как в одном фильме говорили, такое ощущение, что здесь поработали все роты Англии. Вот уже, в общем, недры скопали. Были бы деньги, куда были бы деньги, куда их направить? Ну найдут. Ещё раз асфальт переложат. Асфальт переложат себе на местные прило где-нибудь. Вот ещё наблюдение такое любопытное. Э, у нас раньше был один такой язык общения с Америкой, где, во-первых, да, кстати, обратите внимание, что исчезло из лексикона слово "англосаксы". Да, англосаксы ещё, ну потому что англы как-то остались, но саксы куда-то отвалились. Видимо, это были саксы. Вот. Потому что англы вроде ещё есть, а саксов уже непонятно что с ними. Козёл на саксе, да. А с другой стороны вернул слово "партнёр". Причём оно у него же прошло несколько таких стадий. Сначала был просто партнёр без всяких, без второго, потом они были партнёры, потом стало так, ну вот эти вот наши со всей массой сарказма, который можно впихнуть. А теперь вот Путин говорит: "А мы можем предложить нашим партнёрам совершенно спокойно. Мы понимаем, что партнёры — это именно партнёры, а не какая-то, да, зашифрованная в этом слове". Немножко поменялся язык в этом смысле, менялся, конечно, и можно использовать старую рекламу девяностых годов: "Я не халявщик, я партнёр" для рекламы Российской Федерации социальной. Можно даже на Запад её экспортировать. Правда, не поймут. Халявчик на английский вряд ли можно, на англо-саксонский язык не переводится. А тут ведь действительно есть такая, даже очень, ну забавная, интересная, а интересный момент, что после на прошлой неделе были такие бурные события в овальном кабинете. Может быть, там ещё остановимся чуть-чуть, вообще что это было. Но после этого Россия как будто села, взяла ведро попкорна и сидит, смотрит, потому что полная тишина, никаких реакций. То есть там, по-моему, Лавров два раза что-то повторил, наши общие требования. Ну вот эти классические: мы по-прежнему хотим вот это, вот это, вот это, вот это, вот это, вот это, но это, по-моему, какая-то у них такая дежурная карточка, у него есть, которую он зачитывает там в нужные моменты, а все остальные молчат. То есть никакой реакции. Вроде бы это про мир Украины с Россией, но от России вообще нет никакой ни реакции, ни участия, ничего. Я правильно вот эту заметила какую-то тотальную паузу с попкорном? Да. Вот слово "попкорн" здесь, по-моему, иностранное, но он очень хорошо характеризует ситуацию. Сидим и ждём, пока там, значит, эти доругаются. То ли труп врага проплывёт, то ли ещё нет, потому что пауза, она даже дальше Станиславского затянулась уже куда-то. Нет, только Песков что-то там комментирует. Кремль заявил, что Макрон хочет продолжение пойти Наполеон. Это это не про то. А так, конечно, и судя по всему, ничего вообще не происходит. А происходят ли вот эти переговоры, так называемые, подготовка к переговорам, работают ли команды? Ну, они там съездили в Стамбул, договорились о посольстве, посольствах. Это, пожалуйста, сейчас, сейчас приедут сюда американцы, туда приедут наши, значит, сейчас новые послы, здесь будет какая-то жизнь. Кстати, вопрос: можно ли теперь за печеньками ходить в Спасох Хаос, или всё ещё нельзя? Это же партнёры. Вообще всё очень таинственно в будущем. Наш попкорн на их печеньки. Но ведь всё-таки Лавров сказал одну содержательную вещь холдингу "Красная звезда". Он сказал, что Европа 500 лет, значит, была источником вз разнообразных, нападала на нас, в том числе включая Наполеона и Гитлера. Это одно и тоже. Нежели он сказал, что американцы хорошие. Американцы никогда не были разжигателями или поджигателями. Хотя мы, господи, он это слово вспомнил. Мы выросли на том, что американцы поджигатели. То ещё Патрушев голос сорвал в последние годы, до самого последнего момента, и даже уже став кораблестроителем, обратно он всё равно их поджигатели. Нет, царство сатаны нас учил Дмитрий Анатольевич, по-моему, про них. Он просто сатана-то там. И вдруг это никакая не сатана и даже не поджигатель. Что-то немножко даже Дугина жалко было. Ну, Дугин тебя найдёт ещё. Слушайте, Дугин переформулирует. Когда-то этот человек писал обзоры поп-музыки, так что он не пропадёт. Там интересно было ещё одно про Бастрыкина же, да. Бастрыкин, когда он сказал, что, ну вот, идут обстрелы российской территории, в это вот задействована Украина, использует оружие, и он перечислил Канаду, Австралию, ну, в общем, всё перечислил. Канада обстреливается. Вот Канада, то есть вот это вот зарубежное оружие, он всё перечислил, все есть страны, я думаю, но в этом перечислении, да-да-да, Штатов там нет. Хаймерсы и прочее. То есть они как-то то ли их нет, то ли они откуда-то ещё. Вот Америка — поставщик зла сюда. И вот непосредственно, ну, все даже рассказываю, там целеуказания дают. Без специалистов американских невозможно, без натовских использовать такую технику. Украинцев нет таких навыков. Значит, должен быть всё равно какой-то инструктор. Они получают разведданные. Вот сейчас, правда, уже не получают. И Бастрыкин всё перечисляет, и штаты из этого списка выпадают. Вот генеральная линия — великая сила. Если генеральная линия будет, скажет: "Вот сейчас давайте свободу слова, демократию на агентов обратно в повседневную жизнь возвращаем, всё отменяем", скажут: "Ну ладно, на следующий же день". Но только вот да, но у меня всё равно есть такое странное ощущение, потому что ведь есть такое как бы высказывание или правило, что всегда следите за тем, что не меняется, да, что вот или за тем, что бурно изменилось. То есть это всегда показывает какие-то точки, за которыми стоит наблюдать. И вот за этой тишиной какое-то есть смутное подозрение, что где-то там за занавесом они тихонько вот эти все Дмитриевы, Арктики, там, ээ, металлы, не металлы, нефть, не нефти, такие что-то, что-то там происходит, которое не покажешь на поверхности. Может такое быть? Думаю, что может происходить, особенно вопро Дмитриев. Его сейчас вот назначили уполномоченным по международным инвестициям. В былые годы он очень близок был с членом семьи господина Трампа, Джаридом Кушнером. То есть они могут просто по-товарищески с тех времён созвониться и мало ли чего-то обсудить. Ведь может такое быть? Это же всё-таки фонд прямых инвестиций. Ну, конечно. Да нет, могут, могут. Я думаю, что это самый перспективный путь, который, собственно, и начинает двигать что-то куда-то к миру. Угу. Вот это вот марксизм, вот экономический детерминизм. Вот она, вот он, базис. Вот он, базис. Дальше надстройка. По бытию определяет мир, настройка значит бытие, вот это вот, а это всё сознание. Так что я думаю, что это очень важная штука. Я тут недавно с одним экономистом общался за, так сказать, стопками водки. Он рассказывал про редкоземельные металлы. Очень интересно. Они же жутко вредные. Угу. Сейчас все понимают, всё как в футболе, вот начинают разбираться. Редкоземельные — все всё понимают. Это вообще эморное словосочетание сезона. Абсолютно. Я почти все выучил, их 17 штук. Вот. А почти так же, как у нас каденция и редкоземельные металлы. Да, что вредно, очень разрабатывать вредно. У нас всё это почти на нуле. Надо всё. Вот поэтому нужны огромные инвестиции. Вот нужно договариваться, как это было в советское время. Не всех же пускали сюда. Пускали только тех, кто пришёл туда, договорился с чем Касыгиным там лично. Значит, его пустили, он стал что-нибудь там построил, автозавод на Волге, итальянцы же. Вот мне кажется, что сюда, конечно, не придёт никакой бизнес в массовом порядке. Доверия нет, частная собственность не защищена, уехали без штанов, практически оставив здесь заводы и рабочие места. И всё работает, что интересно. Ну и зачем тогда возвращаться-то? Какое доверие может быть? Но некоторые отдельно взятые товарищи, которые договорятся, Кушнер, Дмитриевым, там вот это вот всё, приедут несколько наиважнейших стратегических, как бы, инвесторов, которые займутся или металлами, или алюминием. И, наверное, мы жителям должны сказать, что Кушнер — это просто зять господина Трампа. То есть это просто семья, семья. Да, не имей, как не имей 100 друзей, женись как жубий в име, да, имей столько дочерей, был он, он вон в обще. Вот, вот кстати, кто олицетворяет собой хоть немножко в странной форме, но ценности семейные, потому что у Илона Маска тут то ли четырнадцатый, то ли пятый, то ли какой-то, какой-то от неизвестного количества женщин, четырнадцатый види, ну то есть как-то детей ещё сосчитали, там в какой-то момент у него кончились семена, и дальше пошли какие-то цифры, бу-бу-бу-бу, буквенны цифры, проти цифровые коды, ребёнок один, ребёнок. Вот там пошли уже какая-то такая ситуация. У Трампа же тоже было много всяких вот женщин, детей, он, то есть, в общем-то плодовий, то есть вот семейные ценности, или, скажем, то, что у нас не, у нас даже не за семью борется, а за рождаемость. Угу. Вот, любой ценой, от любых, так сказать, сот, они и за нас ещё немножко тоже как-то чуть-чуть. А так на самом деле тут же у нас уже ужасно много совпадений. То есть, ээ, я когда смотрю на то, что происходит в Штатах, оно же всё, вот всё, что происходит, а там много что происходит, оно всё не по правилам, оно всё по понятиям, да. То есть он, вот это решение было подтверждено конгрессом, я его отменяю своим указом. Вот это решение было тем-то, а я вот так вот отменяю. То есть всё по каким-то понятиям. Даже то, что происходило с Зеленским в овальном э-офисе, это же был разговор по понятиям, по правилам. Это протокольная съёмка, 5-7 минут пощёлкали и разошлись. Нет, сидим, разговариваем, и начинает включаться вице-президент, который никогда не включается, какой-то человек задаёт вопрос про костюм. То есть это всё вне правил. То есть вне, всё вне правил, по понятиям. Э, семи рождаемость — это так похоже на нас. Всё решать вот так где-то. Говорили же раньше, говорили: "Мы с американцами очень похожи. Простые люди, простые люди друг друга поймут всегда. Это вот политики всех рассорили, а простые люди-то поймут". И вот теперь простые парни, которым там 150 лет на двоих, вот они теперь друг друга поняли. И они вот, значит, и сколько? 150? Если ещё Сидинпина посчитать, там 221 год. Это вот в сумме людям. Это три три, три пика, о которых говорит, да. Три — хорошая мысль. Вот так вот посчитать. Три, три полюса, да. Это им два, два с лишним века на троих. Ну слушайте, ну и нормально, да. Ну нормально, да. То есть вся мудрость. Ну что есть, то всё. Вот Путин же говорил, какие такие правила. Вот они говорят, всё про правила какие-то. О чём они говорят? Нет никаких правил. Сами установили себя. И вот эти правила неправильные, их нужно отменять. Вот и отменили. Слушайте, если серьёзно, вот у нас немножко такая игривость возобладала, что неплохо. Вот человечество смеясь расстаётся со своим прошлым, настоящим, в общем, тоже. Но, а то есть про своих-то мы много уже за четверть века узнали. Мы про им нас удивить трудно. Последнее удивление, может быть, было во время частичной мобилизации, но и то уже, в общем, как-то более-менее укладывалось. Полное изумление, да. Но вот как, ну от Америки мы такого не ждали. Америка — это понятно, что это англосааксы. У них роль была понятная. Причём от них не ждали такого поведения ни в Кремле, судя по всему. Надеялись, но не до такой степени, но не до так, чтобы прямо так, как бы. Но, а либеральная часть, как говорится, либеральная часть спектра так вообще просто не ожидала. Кстати, а где демократы? Вот у меня был ещё один вопрос, я где-то там на себе набросала. То есть вот он по понятиям разносит Трамп согласно своему видению Соединённых Штатов, да, по новым коробочкам. Вы будете здесь, вы будете здесь. Вот это тут дождь пришёл, тут мозг пришёл. В теории была такая женщина, как Камала Харрис, да, вроде как лидер демократов, ни слова за все эти месяца, мало представлен. Дима, то есть, а такое в ощущение, что у них одно, что на нас тоже, у них однопартийная система сейчас, абсолютно никаких. То есть они там есть, или просто это не принято проигравшим вякать сразу после, или что происходит? Нет, они там что-то вякают, они что-то там говорят, они там не, да, и карточки принесли в конгресс, поднимали, встречали Венса на горнолыжном курорте, ему пришлось изменить маршрут. Ну это, нет, я имею в виду, а в политическом смысле кто-нибудь вышел и сказал: "Вот этот вот закон, вот то, что вы отменили, принято конгрессом. Мы каким-то образом предпримем какие-то политические действия?" Странно, что суды молчат, которые обычно. Нет, суды чуть-чуть то тут, то там что-то отменяют, но хочется как бы понять, всё-таки как это, партизан, да. Партизан. Ну как, куда оно делось-то? Вдруг его, как корова языком слизнула. Хороший вопрос. Я думаю, что они в кризисе таком, как бы, как у нас старое русское слово — экзистенциальное. Вот они в этом самом кризисе. Им нужно как-то, так сказать, прийти в себя. Они никак не придут. Только они поднимут голову, очнутся, и полагая, что пыль осела, ничего, она не осела, он опять, да, 20 указов с утра и всё. И в общем как-то им нужно приходить уже в себя, конечно, потому что дальше тоже уже, это же демократия, скоро всё закончится. Опять выборы, опять нужно бороться за, так сказать, светлые. Да, у них там выборы в конгресс, ну где-то через, потому что это ещё и это ещё волнует, потому что, э, если возвращаться, всякие программы, связанные с той же самой Украиной, они же продвигались демократами. То есть они как бы должны, да, помощь Украине и так далее, был подписан э, десятилетний договор о сотрудничестве с Украиной и обеспечении безопасности. Говорят, сегодня он исчез с сайта Белого дома. То есть как бы вы авторы, ребят, вы авторы вот этого всего, вы защищаете. Они, то есть мне вот совершенно непонятно. Я думала, может быть, я что-то пропускаю, но я специально искала, искала, ничего не нашла. В большем шоке кризисе, чем европейцы. Всё-таки евробюрократия как-то что-то произносит. Она куда-то приезжает, она что-то такое говорит, она бьёт себя в грудь. Кайкал что-то произносит. Макрон вообще пытается. Макрон вообще вчера выступил, да, европейского мира. Пока это как бы ниша пустует, он пытается что-то изображать из себя деголевское. Не очень хорошо получается. Стармер тоже пытается как бы вот-вот что-то такое. Ну, мерцу пора тоже уже, так сказать, расчехляться. На него очень многие надеются, потому что он вроде бы как вот немножко из их мира, более старшего возраста, очень богатый, много работал в бизнесе, католик. Там у него сколько-то куча детей и внуков. Возвращаясь к той же теме, да, то есть как будто бы он подходит уже по возрасту, почему немного, но с другими взглядами, с другими идеями, что вот надо там, м, по-другому в отношении Украины действовать. Тоже правый консерватор, да, правый консерватор, и вроде и на него как будто такая надежда есть. Можно, она оправдаться, вот что они могут сказать, что они могут предложить, совершенно непонятно. Причём предлагают каждый день что-то новое тоже. А давайте вот перемирие только вот на воде и там где-то в воздухе, потом на следующий день. Нет, вот нам нужно готовиться к тридцатому году, потому что они на нас нападут. Но вы определитесь вот с чем-то, да. Это вызывает, конечно, некоторые недоумение. Действительно, единственная реакция пока сидеть молчать с покорном, да, сидеть с попкорном, да. И вот они там уже, да, тебе ничего не надо делать, тебя всё делают. Вот я к своему вопросу вернусь. Всё-таки про вот это вот ощущение от Америки, которое изменилось не только, ну, в Кремле, где они ожидали, что всё вот до такой степени хорошо. Вот. Но и у всё-таки нашей, так сказать, либеральной общественности, которая и даже и в финансовом смысле на что-то рассчитывала, потому что сейчас вот этот USA-то просто канал помощи, поддержки независимых там СМИ, и он закрылся. Ну, не только СМИ, а независимых всяких программ. Вот. Ну, в общем, как-то привыкли, что Америка определённо выполняет роль, она теперь начинает выполнять роль прямо противоположно. И уже никто не удивится, если там Трамп скажет: "Давайте мы для уравнения шансов сторон там Птриот, допустим, в Москву тоже отправим". Тут туда тоже что-то летит на русскую территорию. Давайте туда отправим, давайте для ускорения процесса по какому-нибудь этому порту в Одессе шарахнем, там, чтобы тоже как-то это Зеленского ускорить, подтолкнуть его к переговорам. И здесь многим людям приходится менять своё отношение к Соединённым Штатам и как это всё уложить в голову. Ну да, я же вот этот поменя, поменявшийся, просто совсем поменявшийся вот знак. Как с этим дальше-то? Что? Если говорить об оппозиции, она тоже не может не быть в кризисе, как и все. А и когда её представители говорят о том, что нет-нет, это несправедливый мир, и нужно как бы добиваться победы Украины, ну, ну вот справедливого мира не будет, уже все поняли, давить на Путина военными методами уже будет мягко говоря сложнее, если не невозможно, даже если Европа будет снабжать оружием Украину и дальше вести себя достаточно активно, финансировать это всё. Ну хорошо, ещё год войны на истощение, второй год войны, что дальше-то? Ну как выходить из этого всего? В конце концов. И здесь, тут нас тоже всех, и так тоже загнали, да, загнали в катакомбы, но буду же дальше тоже искать пятую колонну, националпредателей. Но правда и так будут искать. Будет мир, не будет мир, всё равно будут искать. Всё равно нужно с кем-то бороться. Это очень-очень важно, кстати, сохранять состояние насаждённой крепости, ловить врагов внутри, ловить снаружи. И это будет продолжаться, потому что Кремлю нужно держать рейтинги. Без врага рейтинга не будет. Но тем не менее никто ничего не может предложить. Если вы можете что-то предложить, тогда, ну хорошо, да, вы имеете право на резкую критику того же Трампа, а он как-то за, он хочет мира. У них есть своя логика. Ну да, вот о'кей, можно быть адвокатом дьявола, да. Ну а что? А вы что предлагаете? Они предлагают вот таким методом идти к миру. Да, несправедливый мир, но они, между прочим, эти люди, ээ, они и на Путина не посмотрят, если он будет мешать, ээ, значит, движению их к их целям, но ему снизить цены на нефть, например. Они уже начали их снижать, уже первые признаки начались, уже ОПЕК. И вот там, значит, каждый день кто-то из них исчезает, кто-то уходит в тюрьму, кто-то уходит в эмиграцию, кто-то уходит в подполье. И вот это всё происходит на фоне того, что нацисты приходят к власти. И вот этот процесс, он очень похож на то, что происходит сейчас. То есть, когда у людей нет возможности взять на себя ответственность, когда они не могут признать свои ошибки, они начинают искать внешнего врага. И вот этот внешний враг становится удобным объяснением для всех бед и несчастий. Это не только про Россию, это про многие страны, где люди ищут виноватых за свои проблемы. И вот эта привычка обвинять Америку, она, конечно, укоренилась. Но, с другой стороны, как вы правильно заметили, в последние годы мы видим, что отношение к Америке может меняться. Да, может быть, это не глобальный тренд, но всё-таки флуктуации в общественном мнении могут происходить. И вот эта привычка искать виноватых, она может быть подорвана, если люди начнут осознавать, что проблемы, с которыми они сталкиваются, это не только результат внешних факторов, но и их собственные действия или бездействия. И вот здесь, конечно, важна роль лидеров. Лидеры, которые могут предложить альтернативное видение, которые могут объединить людей вокруг идеи, а не вокруг ненависти к врагу. Но, как вы правильно заметили, таких лидеров сейчас не видно. И это действительно вызывает тревогу. Возможно, мы находимся на пороге нового этапа, когда старые модели больше не работают, и нужно искать новые пути. Но для этого нужно, чтобы люди начали осознавать свою ответственность и начали действовать. А это, как показывает практика, не так просто. просто голосование, где каждый может проголосовать за то, что ему нравится. И вот это, конечно, создает определенные искажения. Но, возвращаясь к самой церемонии, мне показалось, что она была довольно спокойной, без каких-либо эксцессов. Это, возможно, связано с тем, что в последние годы было много скандалов, и организаторы решили, что лучше не рисковать. В итоге, мы увидели больше фокуса на самих фильмах и их создателях, чем на политике. Что касается фильмов, то, конечно, "Все, все сразу" стал настоящим хитом. Это фильм, который смог объединить разные жанры и темы, и, похоже, он действительно нашел отклик у зрителей. Интересно, что он стал символом того, как можно говорить о сложных вещах через призму комедии и фантастики. А вот "Топ Ган: Мэверик" — это, конечно, отдельная история. Фильм, который стал не только кассовым хитом, но и вызвал ностальгию у зрителей. Он показал, что даже спустя столько лет можно вернуть старые добрые традиции и сделать это с качеством, которое соответствует современным стандартам. В целом, мне кажется, что Оскар в этом году показал, что кино продолжает развиваться, и даже в условиях кризиса можно находить интересные истории и подходы. Но, конечно, остается вопрос, как это все будет выглядеть в будущем, особенно с учетом текущих мировых событий. Как ты думаешь, будет ли Оскар продолжать оставаться актуальным в будущем, или его влияние будет снижаться? это 600 членов академии, 6.500, которые подговорить невозможно. Голосуют, голосуют, голосуют как-то, выбирают. И весь мир следит за тем, как американское кино раздаёт себе премии. А для зарубежного кино есть номинация "зарубежное кино". Плюс, если какие-то зарубежные режиссёры или артисты попадут в какие-то американские фильмы, и, собственно, как Саноро и произошло, и как-то себя там проявят, ну окей, они тоже могут быть в этих номинациях. Это была первая в истории номинация русского актёра. Я так подозреваю, что на долгое время последняя. И, возможно, это звёздный час Юры Борисова, потому что я не очень представляю, как он будет выходить из этого образа бретоголового ассистента бандита второго плана. Потому что же бывает действительно и с великими актёрами, когда они становятся заложниками образа. Это правда. И такой заложник многих образов — Железный человек, Роберт Дауни младший, когда он Кайрону Калкину вручал премию, да, который выиграл ту номинацию, в которой номинировался Юра Борисов, он отметил Юрия Борисова, что, типа, парень, ты отличный человек, и мы тебя запоминаем. То есть это как-то вот не вешай нос, да, не вешай. И как-то специально он на всех премиях, он по сути был серебряным призёром, потому что Калкин собрал все крупнейшие премии вот в этой номинации, за которые мы его много показывали. Слушай, он попал в обойму. Если он не будет лениться, не будет теряться и не будет вот перевоспроизводить образ, мне кажется, он вполне себя может найти и в каких-то других. Ну, как бы дай бог просто пожелать парню удачи, потому что вспоминая опять же интервью, данное мы не должны, надо всякие раз-то добавлять, да, и на агенту Дудю сколько-то лет назад, когда он говорил: "Господи, да мне просто в эту Америку приехать бы, я не по-английски не говорю, не снимался толком". Вот. То есть тогда казалась фантастика, что человек вообще окажется в Голливуде. И он, значит, вот он сейчас оскаровский номинант. Но я о чём хотел сказать. Попало в такой странный момент, когда в период номинации, значит, ещё были англосаксы, Байден и наши враги, и говорят: "Слушай, ну это Оскар, это вообще ни о чём". И фильм вот такой русофобский и всё, а теперь-то мы уже немножко дружим. И говорят: "Слушай, ну это, слушай, ну это, ну это мне кажется, что тут ещё почётно, наш парень, и уже молодец". Ты знаешь, мне кажется, что тут значительно больше всяких попало в тот период. Дело в том, что, во-первых, я хочу сказать про Нору, что я считаю, что Анора — это для американцев сейчас что-то типа... У них же тоже вроде перестройки сейчас, у них Трамп всю страну перестраивает. Это что-то Маленькая вера 2025. Это Маленькая вера 2025 для американцев, для которых вот такую у них много было с сексом фильмов, у них много было всяких разных, это более чем достаточно. А вот такое пробытовое на уровне семьи, вот отношений, вот когда там родители включаются и так далее, это же они же по сюжету недалеко от Маленькой веры уж ушли, все эти перипетии Анора. Вот. И мне кажется, поэтому вот эта вся история, она как-то, наверное, упала в период, когда какая-то происходит турбулентность. Она происходит, потому что давай не забудем, что нескольких выдающихся актёрах типа Тома Хэнкса Трамп назначил смотрящими за Голливудом. Он назначил трёх комиссаров по Голливуду. А двух я забыла, Тома Хэнкса нет. Вот. Они должны будут следить за тем, чтобы в Голливуде не было повесточки. Вот не то, что вот это вот 15 одного цвета, 20 другого цвета, столько-то мальчиков, а чтобы вот этого из Голливуда убрали. И поскольку все за последнее время успели заметить, что шашкой всяких указов, отказов в финансировании, отказов в субсидиях, отказов в поддержке, продвижении и так далее, он, значит, колледжам угрожает. Я имею в виду Трамп. Если будет вот эта повесточка, да, если будет вся эта инклюзивность, равенство и так далее, университетам запрещено, министерством запрещено, департаментом запрещено и так далее. Мне кажется, что на всякий случай Голливуд решил не дразнить человека, у которого в руках бейсбольная бита, потому что, как ни крути, кино — оно тоже про экономику, правильно? Поня, вот про деньги. Нет, конечно, это не полицейский мир, а чисто денежный. И мне кажется, что произошёл акт вот с отсутствием политических шуток, которых всегда было много. Вот это такой немножко вегетарианский такой вот настрой именно самой церемонии, не выбора фильмов, а именно самой церемонии. Мне на всякий случай решили просто не дразнить гусей. Вот так вот, типа, вот собрались, выдали премии и разошлись. И мне кажется, что из этой истории дальше как бы два выхода. Либо вот они пойдут вот так же, да, вот на всякий случай столь сильного противника, если мы будем там по-прежнему какие-то свои убеждения проявлять в своих работах, если мы не будем его раздражать и будем вот встраиваться, вот как сказали, так и будем делать. Либо мы пойдём на наоборот, в конформизм, в это авторское кино, вот это то, что Сандэнс обычно премии даёт, вот этого вот необычного кино, того самого кино, против которого господин Андреасян так против. А и про что мы сейчас поговорим. А я думаю, потому что это удивительное, конечно, явление. А мне кажется, что мы увидим, потому что было принято, ну, как не знаю, в наше с тобой время считать, что кино, оно немножко опережает время, да, и показывает те вещи, которые, ну, условно, да, которые потом... Ну так считалось, что ты вот там что-то посмотрел, как бы, ну фильм, ну условно говоря, фильм "Покаяния" случился, был снят раньше "Покаяния", да, то есть вот он как бы определяет время, он положен был на полку, а потом мы все увидели то, что потом как-то стало элементом нашей чувственной реальности. И поэтому мне кажется, что кино пойдёт либо туда, либо сюда, либо встроится, да, и не будет вот, либо творческая вот эта жилка и вот эта вот какая-то миссия по прочувствованию будущего, она как-то окажется сильнее, и они куда-то повернутся. Я думаю, что Голливуду в этом смысле проще, потому что он всё-таки, у него нет фонда голливудского кино. Мы не знаем, оно, ну, всё-таки большие студии, у них обороты, как говорил там на встрече с Путиным Шахназаров, что какой-то крупнейший мусфильм, крупнейших киностудий в Европе, которая на самом деле вообще не снимает никакого кино уже. Там какие-то, я не знаю, считанные фильмы, там всегда вот эти договорённости дружбы и так далее. Нет, всё это есть, но всё-таки коммерче, есть зритель, который всё-таки голосует долларом, долларом голосует. И всё-таки они снимают коммерчески успешное в том числе кино. И там такой огромный оборот и денежный, и зрительный, и по всему миру, настолько задействованы все эти ресурсы, что невозможно просто сказать: "Так, ребята, вот у нас в Белом доме изменился взгляд на киноискусство. Вот вы давайте теперь снимайте, вместо того чтобы до этого были одинокие и одногие лесбиянки и так далее, чернокожие, теперь значит, давайте снимать техасских парней, которые гоняют мексиканцев через границу, и они все кинутся снимать". Меня волнуют эти три уполномоченных, да, когда 6.500 пося человек у вас академия, академия, три уполномоченных, всё равно ничего, даже если они, Том, даже если один из них Том Хэнкс, да, всё равно это всё не решит. И главное, что в Штатах всё-таки есть сменяемость власти, и через 4 года придёт какой-то другой чек, возможно, это будет... Это может быть, но шансы, как со встречей с инопланетянином, 50 на 50. Все американские выборы ходят вокруг этих цифр 50 на 50, плюс-минус. А мы же знаем, что он автор очень-очень популярной книги, и по которой снят фильм "Элегия Хиллибилли". Это его жизнь, вот из этого Хиллибили — это, ну, как бы такой образ жизни очень не самых обеспеченных американцев. Вот когда много детей от разных отцов и живущих вот в этой вот... Кто-то спросил, в чём разница между Реднеком и Хиллибили. Вот если про Реднеков мы знаем, а Хиллибили — это ещё вот дальше, там, в социальных стратах. И он описал всю свою жизнь. У него прямо очень книга такая популярная, получившая премии, и фильм очень популярный "Элегия Хиллибилли". Так что тут, в общем-то, неудивительно, если он станет президентом и снимет ещё какой-то, напишет ещё, да, и снимет ещё кино, потому что "Элегия Хиллибилли" заканчивается просто тем, что он выбрался из этого. А если он выберется до президентства, то он просто вторая часть неизбежна. То есть, в общем, Трамп — человек, который придумал конкурсы красоты, боксёрские поединки в казино Лас-Вегаса. А это вот совершенно... И я, кстати говоря, если кто-то хочет что-то понять, кто такой и что из себя представляет наш вот этот их вице-президент Джейдис, вот посмотрите либо почитайте книгу "Элегия Хиллибилли", либо посмотрите фильм, и вам очень многое станет понятно в том, что происходит сейчас. Но я бы хотела упомянуть ещё одну важную вещь про Оскара, потому что я не очень люблю мультики, то есть я не фанат мультипликационного кино. То есть у меня есть, конечно, любимые какие-то отдельные произведения, но так, чтобы за поем смотреть, особенно длинные, да, вот это полнометражные анимационные фильмы. Я тут даже... Они на мультике обижаются, анимация, да. Ну, извините, я вот из того, как я это сказала, стало понятно, что я небольшой фанат, да, и я приношу свои извинения, если кого-то обидела. Но даже деснеевские я иногда на прокрутке какие-то, вот особенно если им песню начинают петь, то есть это вот не моё. Но я поняла, я посмотрела "Не до", уже где-то как раз вот в районе самой церемонии, поток про поток. Да, да, поток. Обладатель Оскара, первый латышский номинант и первый латышский Оскар, а такой авторский мультипликационный фильм, а который, а как будто бы он даже особо-то без сюжета. Там нет людей, там нет слов, там нет, как англичане, как на английском говорят "nothing", да, то есть вообще, то есть ничего нет. Есть котик, копибара, собака и, по-моему, медвежонок. Они плывут в мире, которым исчезли люди. Значит, они выбираются. Ты знаешь, меня тронуло. Я поняла, ну почему это смотрится и почему ему могли дать премию. Потому что отсутствие людей добавляет всему этому... Человечности, да. Вот человечность без людей, она как-то становится более понятна, да. Страна хорошая, народ только плохой пока, да. И я очень рада за авторов этого анимационного фильма и за латышей, за Латвию. А вчера привезли Оскара, значит, в Ригу, там на площади, как хоккеистов. Вот я то хотел сказать, встречают как хоккеистов, потому что когда Латвия выиграла медали на чемпионате по хоккею. Но всё равно это во всё, то есть и вот тут вот как раз это то, как бы маленький мостик теме господина Андреясяна, потому что это очевидно авторский взгляд, да, вот такой вот не мейнстримный. Не сидят в квартире, там котик, копибара, и выпивают, а потом идут в клуб, а потом они гоняются на машинах, а и всё это под музыку, и дымц-дымц-дымц. Угу. А вот какая-то немножко другое. А господин Андреасян, насколько слова, да, на встрече, он встречался со студентами будущими кинематографистами, и когда речь зашла об авторском кино, фестивальном кино, вот он, включая Тарковского, да, в как сказать, в грубо нецензурной форме, в том числе, я сказал, что Тарковский всё это уже прошлое, что всё это блевотино, никому всё это не надо. Вот правда, сам он там автор, автор, конечно, безумных всех этих вот триллеров. Там посмотрите фильмографию. Конечно, Тарковский подмётки не годится авторов всех этих произведений, но мы можем относиться так или иначе. Но некоторые там, он сегодня ещё выкладывал, кстати, переписку с кем-то, его там как бы искал поддержки, видимо, и нашёл её. Говорит: "Вот, ну конечно, вот те, которые смотрят Тарковского, потом 100% будут либералы". Он говорит: "Ну, конечно". Вот он с кем-то там переписывает. То есть, а слушай, я даже не буду спорить, я даже с ним не буду спорить. И там получилось интересно, потому что тут за эти сутки столкнулось несколько линий сюжетных. Это прямо действительно получилось кино. Во-первых, приходит человек, который снимал, ну, абсолютно кассовое, в общем, на три с плюсом фильмы, вот с хорошими субсидиями, с государственными деньгами, с финансированием государственными газовыми концернами в том числе. И это счастье для кинематографиста, что у него есть спонсоры, деньги и возможность снимать всё, что ему хочется. Другое дело, что хочется он иметь не очень много, но зато массово вот это он всё клепает. Ради бога, он находит своего зрителя. Вот. А, естественно, там, конечно, тут же не свергнуть статую каких-то великих людей, которые твоих предшественников, сказать, что всё это уже, конечно, на свалку истории, как в двадцатые годы, да, вот эти вот, значит, сбрасывали с постаментов вот эту всю литературу русскую и, значит, начинали вот эти, какие-то там условные мажинисты чего-то делать. Вот. Вот это всё, значит, было сброшено, развенчено. Студенты обиделись, значит, освистали. Студенты, кстати, были молодцы. Он тоже расстроился, Андреасян. Они там все разругались, но сюжет получился неожиданный. Потому что Тарковский, конечно, подозрительный автор. Во-первых, он снимал непонятное. Во-вторых, он в советские времена покинул страну и умер на чужбине. И очевидно, что здесь он, в общем, не нашёл в своей родной стране в определённом смысле понимания. И более-менее восприятие Тарковского было вот, ну, помимо кинематографического, в гражданском смысле было вот такое. Но сюжет получился неожиданный. Значит, сейчас ещё на фоне успехов, значит, российского кинематографа в лице Юры Борисова на Оскаре, значит, говорит: "Так-так-так, значит, секундочку, Тарковский у нас кто? Классик". Классик. Мы, значит, вчера говорили про что? Про отмену русской культуры. Вот же Тарковский — русская культура, признанная в мире, которую отменяют. А кто, значит, это ругает-то сидит? Как фамилия? Как фамилия мужчины, который ругает? Как его зовут? Какое у него имя-то? И вот тут замкнуло, там вот эти мигранты, вот это вот всё, вся повестка, вот в этом месте неожиданно. Неожиданно правая повестка пошла. Был бы он условный, там, я не знаю, пусть даже и Сидоров, Иванов, Петров, Сидоров втроём. Вот эти классики, да, Иван Иванович Иванов, который один смог оформить все документы во всех организациях. Вот. И, но тут выяснилось, что Тарковский, конечно, да, ну это не снимал непонятное, уехал, умер, детство все знают, "Рублёв", "Андрей Рублёв", там, иконы, значит, что-то есть, уже что-то такое было. Значит, раз. И потом говорит: "Ой, ребята, а значит, это русскую культуру отменить нельзя. Награды человек получал, кинематограф наш прославлял за рубежом". А это сейчас, значит, опять это нам нужно. А ругает его, как фамилия мужчины? Что значит? Что? Что вы сказали, Андреасян? И вот эта вот история, конечно, про наш быт, нравы, время с крепой традицией. И это уже не кино, да. И это уже такое вот. И тут вы можете, конечно, брать плёнку, получать у кого-то спонсорские деньги и снимать кино по этому сюжету. Там прямо богатый развилки. Это не линейно, нелинейно, да, кино получилось про кино. То есть вот такая вот получилась... Ну, но ведь он чуть-чуть, ээ, где-то прав, потому что в каком смысле? Он, наверное, э, знаю, может быть, он вообще убеждён, что надо отменить Тарковского, но такие, да. Ну, у нас сейчас вообще очень принято всех отменять, этих запрещать, запрещать, запрещать. Но может быть, он просто ориентируется, там, не знаю, он получает эту Excel-табличку, смотрибельность, да, чего хотят люди. Вот. Люди хотят пив-паф, ой-ой-ой, да, поцеловались, полюбили, там, про ведьму, про то, про сё, про пятое, про десятое. И может быть, он ориентируется на это, что если люди этого хотят, только это и надо снимать. Вот. И, а люди действительно наши непредсказуемые и очень часто хотят странного, и очень хотят странного, и в том числе по не только в связи с кино, потому что, ну, прямо скажем, люди, э, такое кино, как Тарковского, вот прямо массовом порядке не бегут смотреть. Хотя я тебе должна сказать, что это одно из моих воспоминаний детства раннего, когда моя мама очень вышел "Зеркало" Тарковского. Угу. И моя мама очень, она тогда была очень молодая женщина, там, ей было, аэ, под 30, около тридцати, а фильм, в общем, этот как раз вот для на, для этой категории возрастной очень-очень был привлекателен. И, а ей не с кем меня было оставить, и она меня взяла с собой. Я поэтому смутно помню, э, фильм, а кинотеатр "Аврора", там, в Беляева. И, а, но я запомнила, я каким-то, я не знаю, что я больше запомнила. Запомнила то, что меня мама взяла в кино на взрослый фильм днём. А вот ли, ну, я запомнила вот эту чёрно-белую картинку, Терихова, образы вот эти все и эти с, а, шторы вот эти вот все занавески. Вот эти, то есть образ у меня остался удивительным образом. А какой, э, другой фильм, э, я тогда же в том же возрасте посмотрела? Это как раз вот вторая линия, да, "Финист, Ясный Сокол". Это приключенческо-прекрасное кино, вообще прекрасное кино. Ну, кассовое, то есть на него было толпой, на него было массово. То есть мне кажется, что и то, и другое может находить своё место, и то, и другое люди могут хотеть. Просто я скажу банальность, просто. И то, и другое можно снять плохо. Можно снять заумный фильм, который будет нудный, неинтересный, и он будет просто вот, он как бы вот что-то, на самом деле ничего в нём не будет. Он будет просто снять за ум такой, что-то, говорит, хотят показать свою образованность и говорят о непонятном. А можно снять прекрасный боевик, весёлую какую-нибудь комедию или что-то, которую будут люди там десятилетия спустя смотреть. Просто можно сделать в любом жанре талантливо и менее талантливо. И вот об этом бы, наверное, студентам господину Андреасяну, который снял и "Манюню", и много, в общем-то, фильмов, которые вполне себе ничего. Вот об этом бы ему и рассказать. Ну, рассказал о чём смог. Вот. В итоге все обсуждают. Сейчас вообще стали обсуждать очень часто посещение разными людьми встреч со студентами. То там этот Апти, вот этот вот Аладинок, студентам протере: "А не надо с такими мыслями ходить к студентам". А студенты, они ещё что-то иногда трепыхаются. Ну да. Вот, значит, с про кино мы так вот, в общем, поговорили, несмотря на перегрызенные провода за пределами нашей страны. А сейчас у нас ещё один сюжет, и снова, к сожалению, не очень весёлый. Это Вадим Прохоров, признанный властями Российской Федерации иностранным агентом, адвокат семьи Немцовых. Он, Вере Челищев, наши коллеги рассказывал, собственно, о детях годах, которые как бы идут расследование убийства Бориса Немцова, кто стоит за убийством, почему следствие зашло в тупик, ключевые подозреваемые остаются недоступными для допросов до сих пор, и, собственно, никто уже и особенно не рвётся этим заниматься. Как исчезли записи, например, с камеры на Москворецком мосту в день убийства. Вот обо всём этом сейчас коротенький сюжет вы посмотрите. Ну а более подробно, конечно, у нас, собственно, на сайте Новой газеты сможете со всем этим ознакомиться. Вернёмся к 27 февраля 2015 года. А как вы, вы, конечно, помните тот вечер? Это был уже поздний вечер, после 23:00. А как вы узнали? Вам кто-то позвонил, вам кто-то написал? И вы помните свои, ну, свои первые эмоции, вот что вам сообщает вот эту новость? Вот можете рассказать? Со дня убийства, или вернее сказать, с вечера убийства прошло уже практически 10 лет, но вот конкретно тот вечер я, как мне кажется, относительно неплохо запомнил, хотя, конечно же, идёт время, и какие-то детали могут забываться, но надеюсь, что этого не происходит. Я прекрасно помню, как сидел в тот вечер в редакции одного из журналов общественно-политических, ну, по сути единственного на тот момент независимого СМИ, это журнал "New Times", и занимался своими основными там обязанностями, а именно проверкой текстов в готовящийся номер на предмет, ну, возможного наличия исков, соответственно, законодательства и так далее. И прибежал один из молодых сотрудников редакции. Вот его имя я, честно говоря, даже не помню. Совсем молодой парень и говорит: "Слушай, а что-то странная какая-то информация, мм, что Немцов убит". Я в общем, а остался сидеть несколько, не знаю, секунд или каких-то, может быть, пару минут с открытым ртом и не очень понимал, что происходит. Начал думать, уже действительно кому с этим звонить. И действительно, по одному из московских СМИ прошла очень быстро эта информация. Но буквально вот, не знаю, пару-другу минут спустя позвонил Илья Яшин мне и сказал: "Ты знаешь, я стою на Большом Москворецком мосту над телом Бориса Немцова". 60%. И при этом из тех, кто готов к перемирию, когда их спросили: "А кто будет переговорщиком для этого перемирия?" 70% говорят США, 50% — Украина, а по-моему, 25% — Европа. И 30% нет никаких перемирий. Интересно, что вот эта треть всегда выскакивает. Удивительно, что она выскакивает и во многих других исследованиях. Вот эта треть против всего, чтобы останавливалось. Удивительная цифра у них была. У них такой хитрый вопрос, не только у них, а он такой же ещё у социологической службы Rusanelds: "А вот если президент Путин прямо на следующей неделе всё остановит, заключит перемирие, вы согласитесь или нет?" 75% согласны. Но правда, если там у них формулировка: "Если придётся вернуть то, что там получила или территории, которые получила Россия", только 28% согласны. Но 30% считает, что можно пойти на какие-нибудь уступки, то есть на какие-то истории. По всем вот я смотрю, если вот по Rusian fields, если вдруг подпишет президент, тоже там 75%, здесь 76%. Моментальное прекращение огня, а 56% — треть опять нет. То есть вот эта треть, которая упорно говорит о том, что не надо, вот нам вот этого всех ваших глупостей, а будем биться, будем биться до последнего. Хотя ребята из проекта Хроники считают, что те, кто вот они там перекрёстными вопросами перепроверяют, они считают, что вот таких вот железобетонных сторонников продолжения всего их всего 18%, и таких же железобетонных противников — 21%. А все остальные с вариациями. Но вот я, поскольку много всего прочитала, увидела вот эту треть. И в принципе я могу сказать, что когда на наших фокус-группах мы людям, которые в принципе поддерживают, задавали этот вопрос, то где-то приблизительно, ну, фокус-группа — это не количественное исследование, тут нельзя говорить про цифры, но условно вот на слух, моделируется же ситуация, да, на слух ты понимаешь, что где-то около трети склоняется. Но что очень важно, у этой зимы какое-то изменение. Парочку изменений приведу в пример. Это касается того, что когда мы раньше задавали вопрос: "Как вы думаете, когда и как закончится специальная военная операция?" Ой, за прошлый год я услышала много всего. И там, когда дойдём до Лиссабона, и когда дойдём до Львова, и когда дойдём до Берлина, и когда там чуть ли не океан не переплывём, когда бомбу бросим какую-нибудь ядерную. То есть всякие были варианты, а сейчас практически все обсуждают в той или иной степени линию соприкосновения. Вот как редкоземельные металлы, да, вот словосочетание такое, оно легко выскакивающее сейчас в разговорах о всём происходящем. Люди очень легко стали выговаривать по линии соприкосновения. И когда ты уточняешь у них: "Ну а как, по-вашему, будет выглядеть вот этот вот финал, как будет выглядеть мир?" — они очень серьёзные. И вот это меня очень поразило. Вот разные группы, там была группа людей, которые прямо вот очень за в принципе то, что происходит. А они так очень серьёзно, так посерьёзли лицом. Они говорят: "А что вы имеете в виду? Как мир? Вы имеете в виду остановку огня, перемирие или мирный договор?" То есть люди понимают, что это разные сущности. Если раньше, понимаешь, да, окончание это было куда-то дойдём и что-то такое вот очень расплывчатое, ну, флаг над Рихстагом на океане, там такое скорее в виде картинки. Сейчас они как хорошие юристы, да, видят разницу между миром. Бывает разный мир: между просто прекратим огонь, да, это вот как перемирие, как, не знаю, Северная и Южная Корея. Все уже так начитаны, видимо, действительно читают, видимо, смотрят в новостях, слушают вот эти АМ и видят разные подходы к тому, что происходит. И ещё появилась группа, мне кажется, людей, которые очень в таком необычном состоянии подошли к трёхлетию. Под нашим другим исследованиям, где мы больше исследуем психологическое отношение людей к тому, что происходит в стране, мы заметили, что, конечно, был там первый год шок, потом травмы, потом выгорание, и вот сейчас, к третьему году, люди только начали переваривать всё, что происходящее, всё, что произошло. Как сказал один очень интересный психолог, который очень натолкнул меня на очень много исследовательских мыслей именно в части того, как люди воспринимают то, что находится. Он говорит: "Не забывайте, что шок потерь и травм ковида, когда люди начали только из него выходить, наложился на шок потери травм февраля двадцать второго". Ну, потому что действительно только из двадцатого, двадцать первого стали выходить, не успели вынырнуть из одной травмы, да, не переработали, не вышли, и тут вторая навалилась. И только сейчас многие начинают каким-то образом свою голову и восприятие окружающей действительности приводить в порядок. Но не все, потому что было очень много таких ответов, практически не было. Видимо, люди начали думать и как бы видят всё немножко в более тёмных тонах, чем даже, например, год назад на группах. Многие говорили, что ничего не закончится. Обычно раньше говорили: "Ну вот к концу года закончится", "Ну там к двадцать шестому, там двадцать пятому, двадцать шестому". Да, почему я помню это? Да, это было не то, что даже по социологии, без социологии можно было понять. У нас же у каждого своя фокус-группа есть, мы общаемся, и, ну, это долго не продлится. Причём неважно, какой знак у вас был, да, за и против. Говорят: "Ну это долго не продлится". Одни говорят: "С кем там воевать?" А другие говорят: "Нет, это не может продолжаться столько". Говорят: "Ну как думаешь, там к лету кончится?" "Ну там, о, ну не, ну следующего к новому году". "Что да?" "Не, ну там потом". А потом, да, потом-то переросло в такое ощущение, что, ну, это не кончилось ни в какие сроки, которые казались разумными нам, да, и потом мы понимаем, что, ну, значит, это, видимо, не кончится уже никогда. Это будет вот так. И потом вспоминаю ту же Корею. По линии соприкосновения-то они поделили, но они в таком состоянии с какого, с пятидесятого года. Они 80 лет, да? Ну вот хватит. Нет, 70, там середины эти самые пятидесятых. Ну, в общем, пятьдесят третий, да. Вот они, да. Вот то есть может же быть и так, и у людей ещё вот эта мысль, я так полагаю. И да, и мы начали слышать вопрос, что это в той или иной форме вот оно будет длиться. То есть возник образ длящегося процесса, особенно у тех людей, которые прямо погружены вот в размышление, то есть которые так много рефлексируют. И это такая, да, такая точка отсечения в целой группе. И, конечно, мы первый час этому посвятили, роль Трампа, да, то есть она как раз вот наши зимние группы начались, вот там инаугурация, февраль, он ещё не начал, он больше там занят был по-первому внутренними делами в стране. Ещё не было звонка в Кремль, ещё ничего не было, но у людей было такое. И вот сейчас, да, и вот сейчас у нас вот буквально на следующей неделе будут очередные группы. Мы, конечно, более поподробнее порасспрашиваем, потому что вот опросная социология показала, что люди считают, что 75% считают, что значит, нам сейчас придёт посредник в виде США и всё урегулирует. Но попробуем понять, потому что это уже может быть со знаком плюс и со знаком минус, это его хорошая роль или это плохая роль. Он действительно помогает или он действительно хочет забрать наши редкоземельные металлы? То есть это же такое многофакторное примирение. Но в любом случае самой интересной находкой было то, что в тот момент, когда я получила вот эти наши таблицы, они там приходят, эти Excel-таблицы со всеми результатами на наш последний опрос, где мы спросили людей: "Ну вот представим, что всё СВО заканчивается. Как вы считаете, после окончания СВО что будет происходить?" И мы задали вопрос про самое насущное. Как вы считаете, три насущных из того, что непосредственно к людям имеет отношение, к их бытовой жизни, как повседневной: цены, поездки и товары, бренды зарубежные и так далее. Я задавала вопрос так: "Как вы считаете, то есть присутствие там, цены будут расти или падать, а поездки будут легче, будут расти, да, или будет по-прежнему снижаться количество поездок, возможностей для поездок, а возможность покупать зарубежные товары будет расти или падать?" И две темы у нас касались того, что в общем-то больше к тому общественному устройству, потому что не для никого не секрет, что свобода слова после февраля двадцать второго года была, стала ещё меньше, урезана, да. Вот и мы спрашивали: "Как вы считаете, то есть свобода слова будет расти или по-прежнему как-то сжиматься, и присутствие силовых ведомств, которых много очевидно, да, людей в форме, в стране много, их будет больше или меньше?" Во-первых, самое-самое большое, что всё будет расти. То есть все цифры показали рост. То есть всё такое, люди что хотят всего и побольше: брендов больше, цен, цен и больше свободы слова, и больше силовиков. Причём цифры такие, значит, поездки. И тут молодёжь, конечно, выдала, то есть молодёжь исковалась по поездке, и так-то большие цифры: 73% считают, что поездки будут вернуться и будут расти. Только 9% считают, что нет. А молодёжи, там до 89% молодёжь абсолютно уверена, что, то есть практически вс, как только вот всё закончится, мы сразу куда-то поедем. То же касается брендов. То есть 68% в целом у людей. Там ещё как-то интересно по поездкам, брендам, ещё значит, лидирует Москва, по-моему, Урал, руководители, предприниматели, то есть все люди, которые привыкли к поездкам и брендам, которые могли себе позволить, то есть они считают, что всё вернётся, да, и 10% что нет. И дальше вот это у нас группа парадоксов, а потому что как бы нам и эксперты, и аналитики очень много рассказывают, что, ну, цены, рост цен был связан с тем, что там санкции, импортозамещения и так далее, и так далее. И логично было бы предположить, что если вот всё закончится, то как-то постепенно, во всяком случае, восприятия людей, цены будут снижаться. Но нет, 48% считают, что цены как росли, так и будут расти. И я полагаю, что видимо только 28% сочли, что цены будут снижаться. Я думаю, что просто люди, когда ты, когда у нас последний раз цены снижались? Это хотел тебе сказать, что у нас цены не снижались никогда, никуда никогда. То есть жить в том, война, мир — это они, они всегда растут, тарифы растут, всё растёт. Жить в условиях, когда растут цены, это норма, как это вариант нормы, да. То есть мы двигаемся и двигаемся, двигаемся и двигаемся. Ну а второй, в общем, такой парадокс, который немножко подвёл к какому-то выводу, который имеет отношение к первым трём вопросам, когда много поездок, много брендов, растущие цены. И вопрос: "Будет расти свобода слова?" Да, ответил 56%, 12% сказали, что нет. "Будет расти роль силовиков, то есть присутствие силовых структур в вашей жизни?" 61%, практически столько же, да, 13% — нет. Ты меня спросишь: "А как это может быть?" А я тебе скажу: люди просто не связывают в сознании значительной части. Не, а я думаю, что очень даже связывают, потому что такое свобода слова. Ты больше говоришь, если ты много говоришь, кто придёт? Ну, свобода слова, когда ты говоришь, но при этом никто не приходит. Вот, нет, у нашего человека свобода слова, когда он последний раз свободу слова проявлял, там, где-нибудь на Болотной, где-нибудь выходил, где-то писал, кто приходит в ответ? Товарищ майор. Силовик. Угу. То есть рост свободы слова предполагает рост присутствия, то есть образа, наличие силовика рядом. То есть ты говоришь, и тебя каким-то образом должны контролировать. На что это похоже? Всё вместе. Давай посмотрим. И это всё про будущее. Люди говорят про будущее. Это жизнь после СВО: поездки, бренды, растущие цены. Ты можешь что-то говорить, но тебе могут дать по голове или там выписать штраф. Это похоже на январь двадцать второго и всё, что до него, до нашей прошлой жизни. Люди куда хотят. Люди не хотят в какое-то непонятное будущее, да, вот которое наступит после, хотят вернуться в ту хорошую часть прошлого, которая была относительно, да, которые даже предполагают, что если ты напишешь что-нибудь там против власти, и тебе придут и выпишут штраф, там, не знаю, в 50.000 рублей и так далее. Это понятное прошлое, оно неприятное вот в этой части, да, но оно понятное. Ну, жили мы там и здоровы остались, да, относительно. То есть отдельные фокус-группы, которые мы провели, они подтверждают, что вот там, что впереди очень пугает. То, что было вот произошло в последние три года, это совсем ужас, ужас, кошмар. Но по сравнению с ужасом, кошмаром этих трулет, вот то даже с этими вот везде присутствующими силовиками, оно не так пугает. Мы понимаем, как с этим жить. Плюс очень многие сказали, что за эти три года наросли навыки говорить не насказательно, как говорить так, чтобы не попасть ни под какое репрессивное законодательство, выживать, несмотря ни на что, несмотря на свои взгляды, иногда в токсичной среде людей, которые думают иначе. А надо сказать, что про силовиков ещё это было у ребят из Rusan Field. А у них же был вопрос: "Как вы считаете, куда пойдут работать вернувшиеся со специальной военной операции?" И там, значит, кто-то сказал, по-моему, где-то процентов 40 сказали в учителя, а процентов 50 там руководителя местного масштаба, а больше 60% сказали, что в полицию. И может быть, вот эти цифры роста, что силовики вырастут, может быть, кстати, да, это вчера же ещё на коллегии Колокольцева как раз говорил, он там прямо вообще цифры, нет, людей в полиции не такие, причём не просто там какие-нибудь постовые, да, в борьбе с наркотиками, ещё где-то, то есть просто тотально не хватает людей. Вот и может быть, люди считают, может быть, они тоже там какие-то считают новости, что возвращающиеся СВО люди могут пойти в силовые ведомства. Но в любом случае из тех результатов, которые мы получаем в последние вот пару месяцев, образ будущего постепенно складывается похожим на привычное прошлое, позавчера, недалёкое позавчера, понятное. То есть не идеальное, пугающее, цены растут, силовиков много, то всего, пятый, десятый, но мы знаем, как с этим жить. Плюс мы приросли навыками за последние три года, которые позволяют выживать даже в экстремальных условиях. Ну вот это самое свобода слова. Я высказываю своё мнение, где хочу. Меня тоже никто за это не репрессирует, не банит и не сажает. Это на вот нам в чате пишут. Ну это то, что я говорил. Но у людей, видимо, не все, не совсем, не у всех так это вот совпадает, да, что свобода слова — это не там, где силовики, а свобода слова — это там, где и силовики тоже. Но если мы вспомним какой-то вот большой общественный эксперимент по выражению свободы слова в последние времена, ну, например, выйти там попротестовать хоть про цены, хоть про что, а силовики всегда будут рядом. То есть даже если ничего не будут делать, космонавты там будут стоять. То есть это как-то прилипло к системам, систем ко всем мероприятиям по выражению свободы слова и свободы выражения. А не зря же, да, товарищ майор, это вы народ придумали фразы: "Товарищ майор, слушай, товарищ майор, читай". Товарищ майору слили. То есть это где-то село на подкорку, что вот как, когда ты выражаешь своё мнение, хоть в соцсетях, хоть в интернете, хоть вслух, хоть на площади, где-то рядом будет товарищ майор или космонавт. Ну что, друзья мои, товарищи майоры и космонавты, я тебя хотела ещё про спорт порасспрашивать, но мы как-то увлеклись кино. Увлеклись мы кино, увлеклись этими самыми свободой слова. Свободой слова. Вот. Ладно, мы на пару недель, может, это отложим, потому что хотел я про выборы главы МОК, но, собственно, это двадцатого числа будет, и как через пару стримов мы уже узнаем просто, кого выбрали, и уже не будем интриговать. Есть интрига. Есть, есть. Там даже могут впервые выбрать женщину. Вот никогда, да, никогда не руководила женщина международным олимпийским комитетом. Обычно это были мужчины, и обычно это были мужчины из Европы. Вот. Но про это мы поговорим со временем, друзья мои. Значит, сейчас на братский канал, кстати, можете перейти на живом Гвозде. Пастуховский четверг — это всегда тоже интересное зрелище. Рекомендуем. Не забудьте перейти также по ссылкам и по QR-коду, потому что вы можете купить и новую газету, журналы и журнал "Горби", и наш почти двухтомник "Командировка", где мы были эти три года. И значки, и брелоки, и мерчи тоже такие прекрасные, жёлтые. Только же там и красного есть цвета. В общем, и приодеться, и со значком, и ключики куда-нибудь, и почитать, с собой взять, и кружку. В общем, и просто пожертвовать нам какую-нибудь посильную для вас сумму денег. Это будет всё прекрасно для нас. Очень приятно. Мы встретимся с вами в следующий четверг, я очень на это надеюсь, в 19:00 по Москве в этой же студии. Спасибо всем, кто нас. Спасибо большое. Счастливо! Счастливо!

Назад

Залогинтесь, что бы оставить свой комментарий