Невротизм, Самооценка, Ошибки в воспитании - Психология уверенности в себе с Анеттой Орловой

ruticker 04.03.2025 15:25:05

Текст распознан YouScriptor с канала Влад Аганов

распознано с видео на ютубе сервисом YouScriptor.com, читайте дальше по ссылке Невротизм, Самооценка, Ошибки в воспитании - Психология уверенности в себе с Анеттой Орловой

Есть родители, которые стараются для ребёнка создать идеальные условия. Они так сильно стараются: это добрые папы, добрые мамы. Они прямо делают всё, и у ребёнка вроде бы все предпосылки, чтобы всё было шикарно в жизни. И вдруг он находит что-то совершенно отмороженное, находит абсолютно партнёра со всеми проблемами, которые могут быть. И тогда родитель говорит: «Как же так? Почему? Ну, мы же всё для тебя делали!» Объяснение очень простое: в нашей психике есть архетип доброй матери и ужасной матери, доброго отца и уничтожающего отца, кормящей матери и уничтожающей матери. Если родители давали только хорошее, то дефицит вот этих негативных эмоций, дефицит — эти все резервуары остались ничем не заполнены. А психике нужно это пройти. Если родители не дали хотя бы немножко, как прививку, то он идёт и во вне находит самых проблемных и начинает там это добирать. **Интересный подкаст. Привет, я Влад Оганов. Это интересный подкаст. Сегодня у меня в гостях психолог Анета Орлова. Привет! Очень рад!** — Я тоже! Прекрасно выглядите! — Спасибо, старалась. Может, на «ты» будем? — Да, вообще с удовольствием! — Мне да, будет очень приятно и комфортно. Знаешь, что хотел узнать: до сих пор ли ты ходишь на все вот эти экспертные телевизионные сомнительные передачи? Потому что, честно могу сказать, что часто я видел Аннету Орлову на «Пусть говорят», на всех вот этих вот разборках и так далее. Вопрос: почему? — Да, сразу скажу, что для меня это не сомнительные передачи. Почему? Потому что везде, где есть Андрей Малахов, для меня это уже очень такое дружелюбное пространство. Я очень его люблю, маркер качества, маркер любви и маркер качества тоже. Но я рассматриваю не как журналист, я его очень уважаю как журналиста. Это ещё и для меня символ. Знаешь, у меня вообще же случайно попала в телевизионную. Это абсолютно была случайность, и есть несколько ключевых фигур, которые стали для меня символами. А так как я всегда всем говорю, для меня это важно, что благодарность — это благой дар, и именно он приводит к благополучию. Есть центральные люди, у которых как бы вот они незыблемы. Вот мужской образ — это Андрей Малахов, а женский образ — это Оксана Фёдорова. Оксана Фёдорова делала в своё время «Женский клуб» на радио и меня пригласила экспертом. Я помню, это было невероятное счастье — 2 минуты эфира на РСН, Русская служба новостей тогда это называлось. 2 минуты у меня было выразить своё мнение. Туда приходила Лиса Утяшева, Жанна Фриски, там куча разных звёзд. Сейчас наши зрители такие: «Ой, как интересно! Телек Андрей Малахов в интересном подкасте! Вот это да!» Ну, скажем так, сейчас понятно, что это другое поле, другие люди совершенно. Но так как это история, и тогда, в 2008 году, телевизор был очень статусным и другим ресурсом, и меня именно он пригласил. Я случайно попала, я всегда помню это и благодарна. И поэтому я всегда всем говорю: пока Андрей Малахов меня приглашает, я всегда буду находить время и туда ходить. Когда Андрей Малахов уйдёт, закончится моя телевизионная карьера, потому что меня там ничего уже давно не держит. Смотри, раз уж ты на фонетическое поле уже успела зайти, благо и дар разобрала на корне, мы сегодня будем говорить про уверенность. И для меня корень слова «уверенность» — это вера. А вера, как я считаю, не требует доказательств. Человек уверенный в себе ничего не доказывает внешнему миру. Ты согласна с этим или нет? — Красиво сказал! А у меня не хватило мозгов, чтобы запомнить. Можешь ещё раз? Мы не торопимся, мне так классно было. Я когда ты говорил, я подумала, что не хочу вникать. Вот просто говори, Влад, говори, я буду вот просто сидеть и отдыхать. А потом поняла, что я здесь эксперт, и мне надо что-то отвечать. — Нет, ты можешь вот не отвечать, мы можем просто неформально поболтать. Давай так. — Угу. И верить. Вот здесь, а не верить во внешний мир — как это очень отзывается. Первая часть, что верить сюда и быть собой, очень отзывается. А, но всё-таки, если мы говорим про жизнь, то человек находится, человек — социальное существо, и мы находимся между тем, что у нас внутри, и тем, что вовне. И если мы с тобой скажем грубо, что там это всё неважно, важно внутри, как бы в клинической форме это аутизм, в обычной форме здоровой — это интроверсия, способность быть внутри — это очень важно. Но мы тогда не будем столько слушателей, сколько у тебя не будет. Потому что ты, когда создаёшь свой подкаст, ты его делаешь изнутри себя, поэтому ты говоришь всю правду. Но для тех, кто вокруг, поэтому, грубо говоря, должен быть баланс. Не могу тебе сказать, у каждого он свой. То есть, знаешь, как я объясняю всем: я преподаю самопрезентацию. Я всегда говорю, что самопрезентация — она всегда разная. Вот утром я у Андрея — это один образ, одна манера, днём я у тебя, допустим, а вечером я, например, там куда-то пойду, там со своими на родительское собрание. Я везде буду разная, но везде я буду настоящая. То есть, грубо говоря, есть наша внутренняя часть, вот она должна быть незыблемая про ценность, убеждения, про то, что ты. А дальше упаковка всё равно, если ты хочешь быть везде эффективным. Ты представляешь, если я так приду, например, на родительское собрание? Нет, я буду там чужая, я там буду выскочка, я там буду та, которая. Я там немножко буду скромнее, да, я не я, найду другой фон, другую. Понимаешь? Вот мне кажется, что всё равно есть понятия ассимиляция, аккомодация. Ассимиляция — это я хочу, чтобы весь мир под меня построился. Аккомодация — я там, где вижу, что мир под меня не подстроится. — Слушай, вот ты сейчас Анета Орлова. Вот ты чувствуешь, что ты — это ты вот сейчас при включённых камерах? Потому что бывал опыт, когда у нас до записи подкаста я с человеком знаком, мы целуемся, обнимаемся, врубаю камеры — всё, сразу же вообще другой человек. Вот ты сейчас ощущаешь себя свободной, той, которая пойдёт на родительское собрание, которая будет с домочадцами как-то проводить время? — Это про что? Я пока не могу нащупать, о чём речь. Я просто знаю, мы с тобой вне кадра обсуждали этот момент, что голливудские суперзвёзды умеют отделять Брэда Питта, который выходит на красную дорожку, и Брэда Питта, который дома. Это один и тот же человек, но Брэд Питт, который работает во внешний мир, — это вообще другой БТ, и они это прекрасно понимают. Тогда так легче даже жить со своей психологической составляющей, понимаешь? — Вот у тебя как? — Хороший вопрос. Я не могу однозначно ответить. Я тебе так скажу, что я вообще очень ограничена своей публичной работой. Почему? Потому что, когда я тебе говорила, я хотела быть актрисой, я хотела проживать много ролей, драматической актрисой и так далее. Но когда я пошла в телевизионную работу, попала, получился такой успех, сложился, как бы я была так счастлива, и мне казалось, что это реализация актёрской работы. А потом я поняла, что нет, потому что роль одна, архетип один, и запрос на меня у пространства — это мудрец, советы и экспертиза. И я бы сказала так, что спустя 15 лет я могу тебе сказать, что, конечно же, этим немножко тягусь, но да, просто у меня получилась высококачественная карьера и высококачественная экспертиза. Но всё-таки это очень сильное ограничение. Анета Орлова — это в первую очередь психолог. А когда я, если про тебя, как я здесь себя чувствую, получается, у меня немного раздвоение. Потому что так как мне с тобой комфортно, хорошо, и как будто мне хочется расслабиться, сразу захотела с тобой на «ты». Это Аня Орлова, это всё-таки вот та Аня, которая по паспорту, и Анна. Вот она такая весёлая, озорная, всё. Но вопрос: как только звучит, возникает Анета Орлова, потому что Аню Орлову не приглашают, приглашают Анету Орлову, которая эксперт. Для того чтобы хорошо подготовиться к беседе с героями своего подкаста, я часто читаю их книги. Это помогает погрузиться и лучше узнать гостя. Но если времени мало и нужно оптимизировать процессы, то я выбираю аудио версии. Читать и слушать книги можно в сервисе «Строки» от МТС — это приложение для читающих людей, которое подходит и тем, кто читает очень редко. Здесь много разных тарифов подписки, подойдёт и для хардкорных библиофилов, и для читающих одну книгу в год. На «Строках» есть книги, журналы, подкасты, аудиокниги, а также эксклюзивные предложения, которые больше нигде не найти. Например, книга, которая в своё время на многое открыла глаза — «Антихрупкость» Насима Талеба, эксклюзивно размещена только в «Строках». Рекомендую «Антихрупкость» всем, кто теряется в сложных жизненных ситуациях. Вместе с книгой «12 правил жизни. Противоядие от хаоса» Джордана Питерсона тоже эксклюзивно в «Строках». В «Строках» реализована мультикартой: свайпом можно переключаться между текстовым вариантом и аудио. За дизайн «Строк» отдельный респект — всё по полочкам, интуитивно и просто. Если существует версия книги, то это тоже будет показано вместе со ссылкой на онлайн-кинотеатр, а система рекомендаций поможет вам найти книги, похожие на те, что вы уже читаете. Не могу не упомянуть об этом: все подкасты можно слушать бесплатно, и есть большой раздел с бесплатными книгами. Бесплатный вариант подписки по промокоду от меня по ссылке в описании. Потому что уверенность в себе — это всегда про пахоту. Я понял, что человек, который всегда... Ну, не бывает такого, когда ты всегда чувствуешь себя уверенным, потому что даже самый уверенный человек часто подвергается сомнению. Всё, но это про огромный жизненный опыт. Не бывает такого, что молодой человек, там, 20 лет, он такой супер уверенный в себе. Это скорее больше про ретивое пробиться и так далее. А тотальная уверенность, она идёт уже, ну, она формируется по вертикали. Человек очень много должен этого сделать. В рамках концепции Юнга ось эго, самость, внутренняя — она и есть основная вертикаль, которая только возможна со временем у человека. Я думаю, что всегда за любым успехом... Ну, пусть меня простят все успешные люди, я думаю, что всегда за любым большим успехом где-то внутри... Ну, другой разговор, что у многих людей это вытеснено, они этого не понимают и никогда не признают. И более того, да, скажут, что «за ерунду она говорит», но всё-таки за любым большим успехом всегда стоит либо травма, либо какой-то комплекс, либо неудовлетворённость. Лично я пошла выстраивать свою карьеру, скажу честно, от комплекса. А мы говорим сейчас, скажу, компенсация была, потому что социальный успех, люди, достигающие социального успеха, это очень часто как раз такой очень хороший уровень невротической защиты. Психический невротический уровень считается хорошим уровнем, потому что есть психотический, есть инфантильный, есть невротический, есть такой адаптационный. Но адаптационного понятия сейчас это редко, но это хороший. Это значит, что если я где-то не получаю то, что я хочу получать, у меня есть определённая фрустрация, то я буду это компенсировать успехами в другой области. Например, если я в 2006 году выиграла конкурс «Образ года», лицо моё выиграло, и там это были большие конкурсы, и у меня были там куча достижений. А через 2 месяца я заболела, и ровно через год я весила 20 кг и внешне плюс 20 лет. То есть я за год потеряла внешность, я за год потеряла абсолютно понимание того, что я есть я. И там было очень удивительно, когда я зашла в магазин после уже того, как я из больницы вышла, прошло там полгода, я захожу в магазин женского белья, разглядываю бельё и хочу купить его. Я вот так вот беру и как бы смотрю: «А можно?» А мне в ответ говорят: «Женщина, тут на ваш размер ничего нет». А я не понимаю, я была 42 размера, я думаю, что она не ко мне. Я ещё раз говорю: «А можно?» Она говорит: «Женщина, слово «женщина» меня шокировало, на ваш размер ничего нет». И тогда у меня был выбор: либо опустить руки, либо сказать, что жизнь закончилась, либо вообще там закомплексованность для женщины, которая привыкла нравиться и так далее. А я пошла вот по пути, что я буду приносить пользу людям, и тогда вот я стала делать то, что я стала делать. И это была компенсация. Поэтому, а потом уже пошло получаться, потом я похудела, там, потом стала помолодела выглядеть. Но, конечно, не пришла к тому, что было, но сам факт, что всё-таки часто за большим успехом есть определённый уровень дискомфорта, который человек пытается преодолеть. **Давай передадим привет сейчас той девушке из магазина, которая на тебя...** — Я хочу ей передать привет, но не только ей. У меня был родственник, и есть сейчас, который подошёл к моей маме и сказал в мой день рождения, не маме, мама сидит, тост пьёт, и он говорит: «Анечка, я желаю тебе, чтобы ты справилась с тем, что ты уже не сможешь реализовать мамины мечты». Это тяжёлая нож, это было сказано на моё день рождения, 10 мая 2006 года. И я в этот момент подумала о том, что это всё правда, потому что я очень была слабенькая. Но через полгода я стала посильнее, и вот эта вот обида, тогда у меня не было энергии на обиды и ярость, я была растоп. Просто. А когда через полгода у меня пошла энергия, и у меня стали гнев, раздражение — прекрасные сепарационные эмоции, которые... И я пошла, сказала: «Моя мать не будет за меня диться, и моя мать не будет меня стыдиться». Я очень тяжело болела. — Слушай, а ты какую испытываешь эмоцию в адрес этих людей: родственника, девушки, которая тебе тогда в магазине нижнего белья сказала, что «женщина, на вас ничего нет»? — Это благодарность, потому что благодаря их высказываниям ты стала тем, кто ты есть. Та самая обида, которая где-то сидит глубоко, и ты её вот таким образом как раз погасила и компенсировала. — Девушка, я вспоминаю как удовольствие, потому что я понимаю, что я смогла вернуть себе, ну, на 80%, ну, на 70% то, что была внешность. Это мне не травматично по поводу... Мне кажется, до сих пор азарт, но такой не лучшей чувство. Мне кажется, вредный азарт. Вредный азарт, потому что я когда вспоминаю, и меня всё-таки, всё-таки это там заряда уже как такового нет. Но когда я туда погружаюсь, но всё-таки я думаю: «Ну вот так не дождёшься». И я всегда говорю, что иногда нужно использовать, понимаешь, как гнев — это очень плохая черта. Гнев как подавленная дискомфорт тоже неважно, потому что человек терпит, терпит, терпит, а потом гневается, и у него проблемы тоже неважно. Надо не надо терпеть, надо уметь раньше что-то изменить. А вот гнев как сепарационная эмоция очень полезен. Иногда разгневался и отделился от той ситуации, которая тебя не устраивала. **Продолжим про невротиков, которые хотят, чтобы популярность к ним притягивала невротическое то, что о нём подумают, а не то, как он чувствует на самом деле. Вот, наверное, здесь есть основное расхождение всех тех, кто пытается стать там блогером, человеком публичным и так далее. Давай попробуем на эту тему подумать. Ты давай через тебя будем заходить. Вот ты ощущаешь себя как современный публичный человек, тем человеком, который ждёт подтверждения из внешнего мира его успехов?** — Да, я всегда говорю правду. Как бы, конечно, мне хотелось бы сказать, что мне пофиг, и я думаю, что это неправда, потому что, если человеку, он не будет тратить ни единицу, ни гроша физического усилия для того, чтобы что-то делать. Понимаешь? Вот любое наше действие, оно всегда должно быть оправдано нашим внутренним эмоциями. Когда проводились эксперименты, у человека делали так, чтобы определённую операцию в мозге, чтобы эмоции не были связаны, чтобы он не мог чувствовать, не мог эмоции свои обрабатывать. И что происходило? Дают вот тут чай, тут молоко или там, неважно, там право — он не может выбрать, потому что всё определяет эмоции. Соответственно, если я здесь сижу у тебя, то это значит, что мне хочется прийти, а это значит, что для меня важна вот эта моя экстравертная функция. И я иду, и мне важно. Вопрос в другом: ну, ты ещё приходишь сюда, не забывай о том, что тебе важно, какое количество у меня подписчиков, сколько в среднем, сколько в среднем меня смотрят. Кто бы мне что ни говорил, у меня до сих пор есть такие кейсы, когда я пишу гостям или там связываю с менеджерами, говорят: «Влад, мы так тебя... Мы очень хотим, а цифры у тебя какие? Нам не подходят». Или наоборот не говорят про цифры, пытаются окольными путями что-то меня обманывать, какими-то. Говорю: «Ребята, давайте честно, вам не нравится, сколько? Ну, давайте дойдём до миллиона, и потом уже будем каким-то образом общаться по-другому». Да, именно так. То есть надо вот всегда, надо как бы вот так вот честно. Да, я же могу, например, сидеть и там писать статью, я это делаю, там никто её не увидит, я там пишу в какой-то научный журнал. Да, это другое. Раз я прихожу сюда, значит, всё-таки внешнее подтверждение важно. Если я веду соцсети, значит, подтверждение важно. И я не считаю, что от этого надо бояться. Вопрос в другом: готова ли я поменять своё внутреннее на это внешнее подтверждение? Это совсем другая история. Ты озвучиваешь проблематику очень важную, что сейчас нарциссическая культура захватила людей. Почему сейчас столько людей идут лечиться от синдрома самозванца, от перфекционизма? — Лечатся от синдрома... — Ну, конечно, синдром, понятно, это не тяжёлое психическое заболевание, но это расстройство. Я когда готовился, читал об этом про Нила Армстронга, который на Луне оказался, тоже комплекс. И он, 70% людей, которые умные, там, интеллектуально подкованы, образованы, они чаще всего себя ощущают в том, что «а вообще я, ну, добился ли этого сам или может быть у меня разрез с моей личностью идёт», потому что особенно синдром самозванца — это чёрно-белый мир, иерархически жёстко устроенный: кто-то над, кто-то под. Второе самое главное — верификация собственных достижений, верификация того, что я действительно молодец исключительно из внешней оценки. Конечно, это корнями уходит в детско-родительские отношения. И при этом третье — это высокий уровень постоянной тревожности, когда люди постоянно исследуют, и они понимают, что они чего-то не знают. Поэтому у Эйнштейна был комплекс неполноценности, а, например, у какой-нибудь, неважно, Милы Ивановой, которая сегодня стала, там, неважно, блогером или вчера стала психологом, у неё не будет синдрома самозванца, потому что для того, чтобы его иметь, нужно иметь определённую экспертизу. И вообще иметь внутреннего жёсткого критика, внутренний жёсткий объект, внутреннее своё сверх-я, суперэго, как угодно можно назвать, критикующий родительский режим, который скажет в разных будет по-разному, который скажет: «Да куда ты лезешь?» — Слушай, не благодаря ли этому люди как раз и создают себе такие аккаунты: «Я психолог, коуч, спец», как раз благодаря супе уверенности в себе? — Нет, нет, это не супе уверенность. Извини, а можно попросить тебя? Да, телефон вот так очень меня прямо отвлекает. Спасибо огромное, спасибо. Да, микрофон. Да, это не обязательно, не, не, у нас с микрофоном всё хорошо, да, не двигать, развернуть вот чуть-чуть прядь можно убрать. Да, мы это обязательно оставим, давайте мы не будем это вырезать. Я только знаю, я вообще на всё, всё прямо берём. — А про девочек, которые становятся экспертами, экспертов в социальных сетях? — Да, это круто. Я блогер, я эксперт блогеров миллионников. Или я... Я недавно, знаешь, кого нашёл? А твой эксперт по правильному выходу из расставания. А у меня твой эксперт по правильному выходу из Ростова. Что я, когда школу мы открывали по повышению самооценки, я решила пойти тоже. Мне как бы моя партнёр, которая уже прошла, она говорит: «Хочешь, пойди, поучи, послушай». Я говорю: «Ой, говорю». Она мне дала доступ, и я зашла, слушать один, я урок прослушала, и на этом всё померла. Курс за какие-то сумасшедшие деньги по открытию онлайн-школ. И что меня шокировало, я никогда этого не забуду. Значит, сидит человек, который реально собирает миллионы и рассказывает о том, что «я вас научу, как собирать миллионы». Ну, уже как бы, ну, здорового нормального человека уже сама мотивация должна испугать. Но в чате 2000 человек. Дальше она говорит: «Я вас научу». Дальше я начинаю понимать, что процентов 40 купили реально за 70-80 тысяч рублей. Да, да. А дальше, значит, показывают шарики, торты, как она, как приходят её выпускники, у которых уже большие школы. Прямо это «Здравствуй, девяностые», знаешь, это когда были эти «похлопаем, потопаем», и люди покупали эти год отдыха в каком-нибудь там, ну, это левел м. А потом, и что меня шокировало, после чего я как бы сказала: «Слушайте, даже дальше не смогу слушать». Даже если это высокая экспертиза, пишут: «Я бы хотела бы открыть школу», говорит: «Вы напишите, а чему бы вы могли учить?» И дальше люди пишут, и многие пишут: «Я ничего не могу». И ответ человека: «Как раз на этом я вас и научу. Я вас научу, что вы будете зарабатывать на том, что вы ничего не можете». — А я, знаешь, привет! Всё. И я всё, понимаешь? Всё. Тогда я поняла, что у меня нервная система, конечно, хорошая, хороший самоконтроль, хорошая выдержка, но я поняла, что мне не по пути, потому что у меня нарушается идентичность. Если я у кого-то учусь, я должна почувствовать, что я учусь. Я поняла, что нет, я как бы не могу, и это был шок. — Вот давай попробуем разобрать это, как устроена психика людей, которые это покупают. Но мы, учитывая, что сегодня говорим про уверенность, мне кажется, что в любом случае вот об этом... Ну, я думаю, что люди, которые выходят, это в первую очередь люди, у которых... Ну, мне кажется, вот тем, что просто что попало говорить. Во-первых, у них очень у самих малой экспертизы, поэтому они выходят, потому что они не знают, что как должно быть. То есть очень многие выходят, потому что они увидели кого-то, кто им очень понравился. Они увидели, и у них хорошо развита имитационная модель, детская модель имитации. То есть они увидели, они хотят так же. Ну, естественно, что они видят только картинку. Ты знаешь, сколько раз люди приходили ко мне, реально у меня там проходили какой-то небольшой курс или мои индивидуальные клиенты приходили, говорили: «Мы хотим стать психологом». Но что я объясняла? Смотрите, у вас срабатывает перенос, это ваша нормальная реакция. Вы меня полюбили, вы увидели, вы со мной общались какое-то время, у вас случился родительский перенос. То есть вы переносите на меня ту любовь, те приятные отношения, которые были к родительским фигурам. На них хотелось быть похожими. И тогда в этом переносе вы хотите повторить. Ну, немножко там и зависти, немножко и восхищения хочется это повторить, и это нормально, психическая реакция людей, которые перенесли на тебя образ вот этой материнской фигуры. Ну или кого-то из прошлого, учитель, который любили. Но когда вы останетесь, вы пойдёте, вы инвестируете деньги в обучение, вы потратите время, когда вы будете сидеть с клиентом, вы видите, что та картинка, которую вы видите у Аннеты, и то, как из чего строится реальная работа — это две разные вещи. И вот тогда, когда проекции начнут распадаться, вот тогда будет тяжело. Процентов, говорю, вы решайте: вы готовы кропотливо сидеть с человеком годами, слушая трудности? К тебе никто не придёт. Нет, нет, модно, конечно, быть психологом по богатству или психологом по там благополучию. Ну, извини, ну это я так с юмором. **Супервайзинг.** **Супервайзинг** два раза в неделю, у меня психоанализ. В-третьих, это хрупкая душа. Человек приносит душу, он приносит это целиком. Во-первых, у психолога не должно быть мании величия. Вот когда я в своё время училась у Римона Сакануса в его школе экзистенциальной терапии, я помню, я приехала и был интересный кейс. Я опоздала на 3 часа в другой город, это в Бирштонас. Педагог, который преподаёт нас, восемь человек — группа психологов, психиатров и педагогов, Юлия Бакумова, такая фамилия была. Она преподаёт, ей задают вопрос, она говорит: «Не знаю». И второй вопрос — она опять: «Не знаю». Где-то это длилось полтора часа. Потом перерыв. Я такая встала, помню, это был двенадцатый год, такая возмущённая, подхожу к своим коллегам и говорю: «Что это такое? Что за педагог, который ничего не знает?» Она говорит: «Подожди, а ты видела тему нашего вебинара? Незнание как способ лечения». Это было уникально. Мы 10 дней работали над тем, чтобы спокойно выдерживать своё незнание. Потому что если психолог не умеет быть со своим незнанием, он пытается, он превращается в этих мерзких, прости, гуру, которые считают, что они знают всё. И представляешь, когда человек хрупкий, у которого внутренних опор не так много, он пытается вывести эти опоры вовне, попадает к тому, кто говорит: «Я за тебя всё знаю, тебе сейчас всё скажу, как будет». А дальше он говорит из своей картины мира. А что дальше? И тогда получается работать можно только с теми, у кого есть решение. А если человек с онкологией приходит? А если человек приходит с тяжёлым разводом? А если с утра ты приходишь, то ты скажешь: «Давай быстренько, я тебя научу, как делать». Нет, там нужно быть рядом с человеком в его слабости, быть в силе, понимаешь? Быть психологом по бизнесам проще, чем быть, например, сейчас психологом, который от МЧС едет в горячую точку, в военные. Это очень сложная работа. Так вот это незнание. Я помню, это был шок, как трудно выдерживать, как трудно сказать: «Я не знаю». Вот просто не знаю. И при этом не разрушиться, не потерять уверенность и принять незнание. Вот тогда, когда ты понимаешь, что ты не всесилен, рядом с другим человеком ты можешь помочь ему активировать его силу. Фишка в том, чтобы его... Это не просто, это намного сложнее. Но тогда, если он это может, он с тобой вместе растёт. И это не 5 дней марафона, не 2 недели марафона. Я тебе знаешь, что такое 2 недели марафона? Прокачка грандиозности. Я тебя накачаю грандиозностью, я скажу, что ты самый лучший, ты придёшь домой, скажешь мужу: «Пол, отсюда!», скажет всем остальным, что вы абьюзеры, и сядешь такой гордый. А потом, когда у тебя пойдёт, всё сыпется, того психолога уже нет, который тебе посоветовал. Он уже уехал в другую страну. Хочу и буду. Да, поэтому я всегда говорю, что... Мне говорят: «Почему у тебя курс год?» Я говорю: «Потому что, извини, трансформация не за 2 месяца и не за месяц». Угу. Да, хочу и буду — это про инфантильность. Хочу и буду — это про инфантильность. Это второй уровень. Есть психотическая организация, есть инфантильная, есть невротическая. Если я хочу, я так сделаю, и плевать мне на всё остальное. Но извини, так не всегда возможно. Но это будут люди обожать, и такой человек получит мега отклик, потому что ему образ отца мощного, но доброго говорит: «Делай, что хочешь». Я знаю, что сейчас многие психотерапевты перед тем, как взять, ну, вообще определить, твой это клиент или не твой, отправляют анкету для того, чтобы определить твой запрос, понять, смогут ли они с этим работать или нет. Мне кажется, что вот это честно. И психоанализ, например, — это ещё три-четыре встречи, которые позволяют понять, сможешь ли ты работать. Мне кажется, это очень важно и это очень честно. Согласен, потому что мне кажется, на самом деле это может быть не очень по практике. Ну, я как бы не претендую на то, что я всё делаю там исключительно идеально, ни в коем случае. Но для меня важно, чтобы я немножко могла полюбить человека по-христиански. Если я его могу... Мне нужно полюбить, я должна чуть-чуть полюбить. Если я это чувствую, дальше всё. А если у меня есть внутренние противоречия или, тем более, например, отторжение к клиенту, тогда нужно разбираться, почему. Нужны эти три-четыре встречи. Отторжение, которое у меня возникает, может быть результатом контрпереноса эмоций. То есть, например, этого человека всю жизнь все отвергают, и отторгает к психологу, к психотерапевту. Психолог то же самое испытывает, что испытывают другие люди. И тогда это повод, чтобы не отказываться, а работать с тем, что происходит. И это не про человека как про личность, а про то, что он в себе несёт, эту реакцию первичных объектов, когда-то его отторгает. Чувствуешь, что ценности не сходятся? Человек приходит и говорит: «Этот абьюзер, этот газлайтер, это всё. Моя сестра хочет, чтобы я с ней делилась квартирой. Я не собираюсь делиться, да, и я собираюсь судиться с кем-то ещё». И ты понимаешь, что нет, это не твой пассажир, и это нечестно. Надо как-то... Я открыто не говорю. У меня пока ещё я не достигла такого дзена, чтобы открыто сказать: «Вы знаете, вот мне не подходит по ценностям». На это я ещё пока не готова. Может, когда-нибудь. Я скромно исследую, нахожу действительно другие причины. Ну, например, что либо я говорю, что у меня не хватает какой-то компетенции в какой-то теме, либо я говорю, что вот с этой темой нужна определённая частота, а у меня этих возможностей нет. То есть нахожу другие способы, чтобы не отвергнуть, потому что, ну, как бы он же пришёл не для того, чтобы ещё получить дополнительную какую-то неприятную историю. Ну, иногда, ну вот как-то так. Иногда действительно так и есть. Иногда я вижу, что я не могу с этим работать. Не могу, например, у меня есть собственная травма. Хоть она и проработана, но где-то она у меня всё равно часть осталась. Я не хочу с этой темой работать, она меня не поддержит. Эту тему я отдам хорошему коллеге, профессиональному человеку, ничуть не хуже меня, и я знаю, что у него нет этого, он прекрасно будет работать. Всё, я отдам, и это будет честно. Иногда я вижу, что стоп, я просто не имею навыков работы с этим, тех, которые имеет, например, кто-то. Тоже это. И самое главное, ещё один важный момент. Заболтался. Я психолог должен чувствовать грань, где он не имеет права работать. Самое главное, почему нужно учиться много, почему нужно обязательно клиническую психологию изучать. Почему? Потому что главная задача — это понять, когда это не твой клиент, а это пациент. И это очень важно. Самое страшное — недооценивать, что можно неправильными разговорами, ерундой, техниками, которые где-то ты там на за 2 недели навострил, можно человека с хрупкой психической организацией, там с пограничным расстройством, с пограничной организацией, с психотической организацией толкнуть в общем-то в проблемы. Поэтому важно чувствовать и важно всегда работать в тандеме и с психотерапевтом, и с психиатром, если нужно. Да, может быть, не напрямую сказать психиатру, а психоневрологу. Вот это очень важно. Это человек, когда приходит и приносит свою проблему, он приносит всего себя. Душа, а душа, извините, это хрупкая психика. Великая психика. А давай, чтобы тему закончить, ты сказал о том, как должен уметь определять психолог, что это не его клиент. А как клиент может обнаружить, что это не его психолог или психотерапевт? Потому что, ну, у меня такое было в жизни. Я понимаю, что, как будто есть другой запрос, я не чувствую импульса встречного и не понимаю, куда мы идём. То ли человеку удобно, он видит, что я подсаживаю на это, потому что, ну, давай объективно, многие психологи, психотерапевты подсаживают на иглу общения, чтобы зарабатывать себе деньги. Как бы это страшно ни звучало, но такое правда есть. А смотри, очень сложно отделить. Потому что если ко мне приходит человек и говорит: «А сколько понадобится встреч для нашей работы? Я бы не хотел бы, чтобы меня бы, например, да, там как-то очень долго, потому что я не хочу подсаживать и так далее». Что мы можем сразу сказать о таком человеке? Что, скорее всего, доверие у этого человека очень низкое. Скорее всего, он сталкивался с тем, что внешний мир его использует. Скорее всего, третий вариант — он сам привык людей использовать, и он проецирует на психолога свою собственную привычку использовать. Недавно у меня такой кейс был, очень интересный кейс был в работе с человеком, не в приёме, просто в работе. Когда сотрудник стал говорить: «Меня все высасывают. Помогите, меня все высасывают. Меня высасывает мой муж, высасывают мои дети, меня высасывает. Помогите». А я вижу, как этот сотрудник высасывает других сотрудников. И я сажусь и говорю: «Посмотри, у тебя есть тревога за то, что тебя все будут высасывать. Это то, что у тебя в тени. Подумай, а кого высасывает? Почему ты так боишься, что кто-то от тебя что-то возьмёт?» И она... Этот человек был в шоке. Она мягкая. Я сейчас тебе говорю здесь, ну, потому что мы здесь не можем это привести в большой разговор. Я тебе говорю то, что я за час сказала за минуту. Человек был в шоке. Оказывается, что такая работает проекция. Особенно это часто бывает у достаточно агрессивных людей, которые не в состоянии встречаться со своим теневым содержанием. Они проецируют. Поэтому у них есть чёткое убеждение, что их всех используют и их все хотят обмануть. Ищите так: муж, который гуляет постоянно, считает, что жена хочет изменить. Это тоже проекция. Поэтому здесь такой тонкий момент. С одной стороны, такой клиент нуждается в поддержке, нуждается в обсуждении его недоверия. С ним нужно исследовать, конечно, ты так ему не можешь сказать. Я тебе могу сказать то, что мы с тобой как бы... А если это клиент так задаёт, так не скажешь, у него сразу защиты, он обидится, уйдёт расстроенный и так далее. Но я всегда говорю: «Вы знаете, вы больше трёх раз не придёте. Скорее всего, вы уже нашивки сделали на своём пиджаке, эти звёзды мёртвых терапевтов. Я тоже увеличу это количество, но три раза вы придёте. За три раза то, что сможем, сделаем. Когда вы поймёте, что вы не хотите, не останавливайтесь, сидите дальше, придёт момент». То есть он будет ходить, ходить, ходить, и в какой-то момент, ну, если он будет ходить, то он сможет, ну, как бы где-то остановиться, где-то или остановиться на ком-то. Может быть, доверие улучшится, что-то произойдёт. Возможно, главное, что он ходит. Раз он идёт, значит, проблема есть. Ну, такой же запрос может быть, что я работаю с психотерапевтом и понимаю, что мне нужно немного другое. Вот я об этом с... Это прямо сразу ты чувствовать будешь. Ты чувствовать будешь. Мне кажется, терапевт... Не знаю, мне трудно сказать. По каким критериям? Критерии очевидные: это образование, там, понятно, опыт и всё далее. А если говорить про внутренние... Я всегда говорю: верьте чувствам, верьте ощущениям. Это первое. Если с человеком хорошо и комфортно, это уже плюс терапевтический альянс. Второй важный момент, а второй важный момент — это, наверное, самое главное. Хороший такой вопрос ты задал. Если в процессе терапии ты со всеми начинаешь портить отношения, а кабинет психолога становится единственным местом, где тебе хорошо, стоит задуматься. Потому что я считаю, что профессиональный, опытный психолог работает на то, чтобы действительно колебания могут быть. Если человек пришёл, там, например, с темой сепарации матери, понятно, ты это прорабатываешь, какие-то колебания будут. Или там конфликтом с мужем. Но всё-таки профессиональный психолог работает на то, чтобы человек был счастлив там, в его жизни, а не в нашем кабинете. И кому надо длительная глубинная терапия? Они... Я сама хожу годами, мне интересно. Но для меня это самое интересное время в неделю, знаешь, когда можно заняться собой. Но я себе это могу позволить, а обычная терапии, люди краткосрочно. Например, если я работаю ДБТ, ДГ, да, например, мой там учитель — это Владимир Антонович Доморацкий, там такой потрясающий. Понятно, что это от 10 до 20 встреч максимум. А очень часто трёх встреч достаточно, чтобы был результат. Или Марк Евгеньевич Сандомирский, пожалуйста. Это психосоматическая такая очень интересная, да, психотерапия. То же самое. Это какие-то ограниченное количество встреч. Хорошо, а есть люди, у которых хотят глубоко, и это может длиться очень долго. Но я считаю так, что если везде... Э, ты видишь, что тебе это... Тонкий момент. Очень важный момент. Психолог не должен быть тем человеком, с которым ты войдёшь в слияние, который станет для тебя мамой, папой, человеком, который всегда тебя одобряет, никогда с тобой не... Вот в программе, где у нас год, так интересно. Первая ступень, они все тебя обожают, любят, потому что они кормятся, оральная стадия, кормятся любви, любви, любви, любви. А на второй ступени возникают сложные задания, очень многие становятся агрессивно враждебными. Вспоминаем детство: мама, которая кормит, хорошая мама, мама, которая говорит: «Что-то сделай», плохая мама, начинают злиться. И дальше ты работаешь с тем, чтобы они могли это перейти. Сможет ли он дальше перейти? Третья стадия — он уже больше может, он становится смелым, они начинают ругаться между собой, они начинают: «Мне это не нравится, это мне не нравится, а это я хочу». И мы радуемся. Это уже подростковый возраст. А четвёртая ступень — он уже сидит, умничает, и уже вот сейчас, вот сегодня у меня кинотерапия, лучше меня разбирают любые кинофильмы по юнгианскому анализу, защитные механизмы. И они уже всё, они освобождаются, они уходят, они выросли. Вот понимаешь, это тоже этапы. И вот в терапии тоже так. И это очень важно, чтобы тот человек, которому ты приходишь, чтобы он не зациклился, пение и всё время тебе говорил: «Ты самый лучший, самый лучший, самый лучший». А ты, а что дальше? И ты годами ходишь. В общем, это тонкий момент. Да, интересно. У нас был в гостях доктор психологических наук, его зовут Владимир Спиридонов, и он сказал, что, как бы это у меня сразу там за сексизм заклевали все, если ты выбираешь себе психотерапевта, если это мужчина, у тебя должно быть к нему доверие. Если это женщина, у тебя должна быть к ней симпатия. Он сказал: «Вот такие дела». Конечно, он сказал мягко очень. Он просто, как доктор психологических наук. Когда я выбирала, я хотела прорабатывать свой отцовский комплекс, сложный. У меня папа далеко, он сейчас уже ушёл из жизни полгода назад. Для меня это сильная такая драма и дефицит отца. Я выбирала психотерапевта. Первое, что я сделала, естественно, я выбрала человека, который мне как бы по образованию подходил и так далее. А потом я выбирала того, кто мне понравится по лицу. Для меня было очень важно. Это... Че, поэтому я не побоюсь сказать, что если вы хотите прорабатывать какую-то тему, например, отцовскую, выберите того мужчину, который будет ассоциироваться с приятным, добрым отцом. Да, и почему бы и нет? И я пришла. Да, если это у всех разное. Например, ко мне приходит мужчина. Да, мужчина говорит, что я хочу справиться с какой-то ситуацией с матерью, сложные отношения с женой, сложны. Я ему говорю: «Знаешь, говорю, нет, тебе надо идти к мужчине, психотерапевту». Я говорю, потому что для тебя самое главное — это мужская фигура. Тот, который тебя будет много убирать, тот, который ставит мужика. И наоборот. Ненависть к женщинам, гнев на женщину, раздражение, неприязнь к матери, холодная мать. Конечно, надо идти женщине. Тоже самое. Приходит девушка, говорит: «Я хочу там то-то, то-то, то-то, вот мне нужно мужчину встретить, и у меня всё время разрыв отношений, я во всех разочаровываюсь». Я говорю: «Так иди, иди к мужчине, ко мне приходи на курсах терапию. Иди к мужчине». А приходит и говорит: «Терпеть не могу свою мать, терпеть не могу женщин, у меня с ними постоянная конкуренция, я им завидую». Я говорю: «Ко мне будем с ней». Ну, понимаешь, интересно. Это так, ну, это тонко, это большой опыт. Вот понимаешь, чтобы быть психологом, это огромный опыт. Но сам человек знает, кому он хочет. Если он пришёл, даже пришёл к женщине, вот этот мужчина пришёл к женщине, почему он пришёл? Потому что ему безопасно с женщиной. Он боится мужчин. И тогда ты его сразу не можешь отправить. Нужно довести его до того момента, когда он почувствует, что он может идти к мужчине. А он боится мужчин, он боится мужских сообществ, у него кучу денег, но он устал от того, что жена его подавляет, но он боится идти. И нужно помочь ему, чтобы он дорос до момента, когда он пойдёт к терапевту мужчине как к отцу. Отца никогда не было. Ну вот это тоже такая очень тонкая история. Хороший мостик получился. Отличается ли мужская уверенность от женской? Мужчины более уверены в себе, если мы говорим про показатели самооценки, в большей степени, чем женщины. Я думаю, это связано с тем, что всё-таки, ну, несколько моментов. Это первое, то что всё-таки мужчину в этот мир принимает женщина, и любовь матери — это любовь противоположного пола, безусловная, такая однозначная. Потом, да, мужчине приходится столкнуться с отцом. Отец — это первый такой объект, как вот говорят, да, французские психоаналитики, по-моему, говорят: «Первая не мама». И этот отец, который устанавливает правила и порядок, и, конечно, там нужно ещё выжить во всём этом. Поэтому тоже большие такие для мальчика стрессы. Но всё-таки мужчина — завоеватель. Мужчина в меньшей степени склонен, так устроен мозг, что меньше способен испытывать эмпатию. Это мужчина по природе должен побеждать и воевать. Вот совершенно верно ты сказала, потому что для мужчин важнее всё-таки измеримые результаты, вот предвкушение этой победы. А для женщины важнее, чтобы их чаще хвалили и замечали их достижения. Ну, то есть вот именно по как-то более эмпатичность. Книгу. А у мужчин либидо объектное, а у женщин нарциссическое. То есть мужчина, он всё-таки завоёвывает, и он направлен на достижение каких-то целей. А женщина... Вот ты простыми словами сказал, всё время хочет, чтобы мужчина её хотел. И вот эта вот потребность в том, чтобы получить извне вот это подтверждение, конечно, это очень важно. Для женщины и действительно женщина в большей степени зависит от этой внешней оценки. И по природе женщина тревожнее, потому что она должна определить вообще, что происходит с младенцем. До пяти видов плача женщина должна определить и угадать: ребёнок-то плачет по какому поводу. Потому что если мама не может угадать, почему он плачет, то она не сможет удовлетворить потребность. Если ребёнок, например, в детстве до года плачет, ему жарко, а его в это время кормят, то вероятность того, что он станет психосоматическим, характер иметь, когда ему будет дискомфортно, он будет идти к холодильнику, очень высока. То есть мать должна угадать, мать должна чувствовать. А это значит, что она всегда больше направлена на внешний мир, на угрозы, которые извне. И мужчина — воин, он наоборот должен отстраняться. И, кстати говоря, когда профессии измеряли по самооценке, там получалось... **Вопроса.** Ну, прямой связи нет никакой. Я бы хотела, чтобы все, кто нас слушает, понимали, что мы с тобой ответственны. Знаешь, очень важно, чтобы, когда мы... Ты можешь говорить всё что угодно, а я очень ответственна за свои слова, потому что на всю страну. Да, количество детей, которые растут без отца, огромно. Я скажу тебе правду: в мой кабинет заходят люди, которые росли без отца, и они часто гораздо увереннее тех, которые росли с отцами, которые проявляли агрессию, раздражение, гнев. Дети боялись, замирали. Вот как я замерла, когда дверь открылась. Там у меня, слава Богу, папа был не агрессивный, но очень насмехался всегда надо мной, и это сильно сказалось на моей уверенности в себе. У него такой был стиль жизни — сарказм. Хотя его очень сейчас люблю, но факт. Да, поэтому присутствие отца или его отсутствие в психике человека — это всё равно архетип отца. Есть отца, может заместить дедушка, может заместить педагог, может заместить отчим. Отец может не быть, и быть дефицит отца, и тогда очень часто такие ребята сами становятся очень взрослыми рано и становятся такими очень сильными, очень уверенными. Всё может быть по-разному, всё зависит от очень многих факторов. Всё-таки, если мы говорим про идеал, то, конечно, это уже другая тема. Это можно, если мы пойдём с тобой по стадиям, я расскажу, какую роль играет папа. Но это на определённой стадии. Например, если только-только ребёнок родился, первое, что влияет — это папа. Папа влияет, но косвенно. У меня вот такой пример: девочка Ира, у которой очень плохо и очень тяжело. У меня уже третий ребёнок, беременность, и я боюсь. Я боюсь. И когда мы стали с ней работать, казалось, что всё банально. Ну, не банально, уникально, но банально. Когда её мать была беременной ею, она столкнулась с очень сильным дискомфортом. Не могу рассказывать нюансы, да, не было каких-то параллелей, но она уехала от того места, где она находилась. И пока она ехала в поезде, она чувствовала, что её отвергли. Хотя её не отвергали, обстоятельства были непреодолимыми. Всю беременность мама находилась далеко от отца и очень сильно злилась, и хотела убежать ещё дальше. Потом всё у них было хорошо. Когда женщина становится беременной, как это ни удивительно, активируются те травмы, которые были у её матери в тот период. То есть она стала вести себя таким образом, как вела её мама, бессознательно. Хотя абсолютно до конца этого не знала, она это узнала потом, она стала узнавать после терапии. И она убегала, потому что там была травма. Там была травма: отец не мог с ней быть, он не был женат, всё было, были обстоятельства непреодолимые силы. Но вот этот гнев матери, раздражение, её попытка уйти — она становится невыносимой, раздражающей, гневной. Но только у матери она была первым ребёнком, а тут она и с первым, и со вторым. И уже она говорит: «Не справляюсь, близкие». Я говорю: «Хочу быть одна». Это была потребность матери. Через 35 лет она активировалась у дочери. Когда мы... Женщина становится мамой, активируются её детские травмы. Может сделать отец. Или следующий кейс: девушка приходит и говорит: «Я очень часто себя чувствую растерянной, испуганной и не могу понять, что со мной происходит. У меня что-то гудит». Я, когда начинаем взаимодействовать, оказывается, что когда папа попал в аварию, когда она была на руках у матери и сообщили, когда она была на руках у матери, матери стала выть. У неё это как гудо. Прошли годы, папа выжил, всё, но как только стресс, она регрессирует до этого момента. И у неё была проблема, не буду тоже, опять не могу не имею права озвучивать, тоже была такая серьёзная проблема, которая разрешилась, потому что она не побоялась дальше идти по жизни. Так вот, история кусочками рассказываю, потому что история такая, что папа может дать матери во время беременности спокойствие и любовь, потому что в таком случае женщина чувствует безопасность. И ребёнок, который находится в утробе, да, проводились эксперименты, если, по-моему, я боюсь соврать, по неделям, по-моему, эмоциональное состояние матери сильно будет влиять на последующую тревожность у ребёнка. А что такое самооценка? Она всё равно корнями уходит в личностные характеристики, тревожность. Она же связана. Опять же, родился ребёнок, представляешь, мама, которая должна и то, и то, и то. В нашей культуре, знаешь, мать всегда виновата уже тем, что она мать. Всё должна, а что в итоге — непонятно. Так вот, вообще отрицание себя, собственно, матери у женщин, женщины, которые хотят счастливо жить — это тоже отдельная тема. Отрицание матери — это очень сложная история. Так вот, ребёнок родился, мать должна уметь контейнерить его разные состояния. У ребёнка колики в животе, вот, а он ещё даже не понимает, что это колики в животе. Для него это чудовище, которое внутри него. И если мама сможет его контейнерить, то он потихоньку-потихоньку будет улучшаться, будет его эго потихоньку выделяться, потихоньку он станет чувствовать, что он отдельно. Потом он начнёт дальше, в 3 года этап тоже важный. **3 года** — это когда он начинает уже с кем-то общаться больше, он начинает говорить «нет». Вот как раз об этом я и хотел спросить, потому что ребёнок, который начинает в 3 года говорить «нет», именно в тот момент начинает формироваться вот эта уверенность. Уверенность, раньше первичный нарцисизм. Он совсем в грудничковом возрасте, потом постепенно мы начинаем обрастать границы, начинаем понимать: это можно, это нельзя, это так, это не так. Но первый год — самое главное. Первый год — это всё. И когда приходит человек на приём, и ты видишь, что он тебе рассказывает что-то, ты пытаешься ему задать вопрос, он говорит: «Я не понимаю», и начинает покачиваться, не понимает и сам себя укачивает, то ты уже понимаешь, что когда-то, когда-то что-то было. Это было в до-вербальный период, до того, как он ещё начал говорить. И эта терапия не может длиться 20 встреч, потому что это было в до-вербальный период. Уходит очень длительный период, чтобы помочь человеку начать что-то править, что было тогда, когда ещё не было речи. Потому что сейчас мы говорим, а там он ещё не говорил, всё было на уровне ощущений. Поэтому, если травмы, например, ребёнок заболел, мать забрали в больницу, он, например, неделю был один — это травма утраты, безопасности, объекта доверия к миру, отвержение в тот период, когда ребёнок ещё не может говорить. Его мать в этом не виновата, но это рана, она записала в до-вербальный период на уровне его телесных реакций, и ему с этим придётся преодолевать. Да, он будет справляться. Дальше он вышел в школу, дальше детский сад, дальше в 3 года папа появляется уже как явный такой папа. 2 года, 3 года. Папа — что такое папа? Папа — это порядок. Мама — безусловная любовь и принятие. Папа — это порядок и ограничения. Если папы нет, значит, мама должна вводить эти ограничения. Важная фигура, потому что папа создаёт маме комфорт. Папа даёт маме энергию, чтобы она могла справляться с вызовами жизни. Но если папы нет, это не катастрофа. Вот если мамы нет, вот это вот реально сложно. Нет, я за то, чтобы были все, но я просто говорю, что у нас вот нас слушают очень многие женщины, которые сами воспитывают своих детей. Можно воспитать уверенного человека самой? Можно. Абсолютно. Да, можно и прекрасно, можно лучше, чем с теми, кто живёт и говорит: «Я ради вас жила с вашим отцом». Правда, он приходил каждый день в невменяемом состоянии, кошмарил всех, и они прятались по туалетам, но при этом она жила ради них. **Умение говорить «нет» в 3 года** — это про что? Тогда про самоутверждение. Что формируется в этот момент? Я отделяюсь от вас, я есть «нет» — это контр нашей личности. И если в этот момент ребёнок не будет иметь право говорить «нет», и потом мы его лишаем: «Ты не имеешь права отказывать родителям», он потом не может в взрослом возрасте кому-то отказать. И вот в программе по самооценке, то есть вот личные границы, мы начали пропагандировать. Так это правда. Вопрос в том, что у нас эта пропаганда идёт очень такая доморощенная, что процентов 75 — это реально люди с абсолютно заниженной самооценкой, испуганные, с неспособностью отстоять себя, страхами, со всем этим набором. Но 25-20% в зависимости от потоков — это люди с огромным, никуда не деваться, вся первичный нарциссизм, которые считают, что им все должны. И тогда, если человек 10 раз делает так, как он хочет, а один раз делает так, как не так, он считает, что его принизили, обидели и говорит: «Нет, нет, я хочу повысить самооценку». Он приходит, потом говорит: «Вы что, на меня учите? Вы учите, что мир хороший?» Я говорю: «Нет, нет, дайте мне инструменты, как других подавлять». Я говорю: «Не-не, у нас не так. У нас про здоровье, а не про усиление симптомов». Они говорят: «Нет, нет, дайте за 2 недели или за месяц, чтобы я мог всех победить». Я говорю: «Не-не, у нас не про войну, у нас про сотрудничество, про то, что ты имеешь право свои границы предъявить и принять, что другой человек тоже может так же». Почему у меня всегда запрет первые 2-3 месяца? Я прошу никогда не менять ничего со своими близкими. Вот эта история про то, что я пошла на курс, 2 недели, пришла и сказала: «Муж, во всём виноват». Считаю, что это очень вредоносно. 75% с низкой самооценкой, а 25% с завышенными ожиданиями, завышенной самооценкой. Эти вот кто они? Не приходят в программу. Зачем им? А ты программа — это люди, которые хотят стать увереннее. Они чувствуют, что у них ограничение, не получается себя отстаивать, не получается себя защищать, не получается реализовывать свой потенциал. Но прикол в том, что у 75% реально им трудно, им мешает это, а 25% просто считают, что все должны упасть. Они приходят со сознанием этой проблемы? Нет, они не приходят со сознанием проблемы, что у них завышена самооценка. Они приходят с заниженной самооценкой, оказывается, что она завышена. Из этого она... Мы не трогаем, они потом просто сами понимают, что они туда попали. И да, это другая история. От х до п лет у ребёнка появляется интерес к своему телу, он воспринимает себя как личность и задаётся вопросом о своей сексуальной принадлежности, о половой принадлежности. Да, в 3 года уже: «Я мальчик или я девочка?» Конечно. Потом следующий этап — это когда там идёт комплекс. Разворачивается: «О, я должен признаться кое в чём». Знаешь, как я понял, что я вот прямо мальчик и мне нравятся женщины? — Ну, скажи как. — Когда они садились на горшок в детском саду. — Нет, нет, а к моей бабушке приходили подруги. Так, а у них были очень красивые ноги в чёрных колготках. Это в то время. — Ты уже понял? — Да, я вот так вот трогал их за ноги. Обалдеть! И говорил: «Ноги!» И тогда я понял, что мне очень нравятся женщины. — Слушай, а знаешь, что интересно? Что сейчас в твоём сексуальном сценарии ноги важны. Очень важно, важнее, чем грудь. Важнее, чем грудь. Вот и ты знаешь, у меня было так интересно. У меня сын, когда ему 10 лет, ой, один год исполнял с 10 сентября. И я ему сказала: «Сынок, у меня для тебя подарок. Самый прекрасный! Я работал на РСН, у тебя первое свидание будет с Мисс Вселенная». Я попросила Оксану Фёдорову. У меня есть фотография, и он поехал. Ему годик был, он со своей крысой игрушкой приехал. И ты знаешь, что было интересно? Он сел к ней на руки и впился в её ноги. Ты сейчас сказал, я бы так же сделал. На мне он вцепился в ноги и говорит: «Я говорю, он ему годик». Я говорю: «Эдик, ты не понимаешь, чьи ноги ты трогаешь, и тебе разрешают». Понимаешь? Теперь, когда к нему приходит, ему 15 лет, приходят разные девушки, он говорит: «Посмотри, какая у них идеальная фигура». Я такая молчу, молчу про себя, думаю: «Так, следующий этап про взросление уверенности». Да, значит, так как самооценка очень сильно связана с тем, насколько мы взаимодействуем, какую деятельность мы ведём, то дальше у нас получается, что в школе, если в 3 года, в 4 года — это песочница, детский сад — очень важное время. Очень важное время. Как идёт самооценка в детском саду? Ребёнок, если адаптируется, ему, конечно, легче. Дают ли ему роли? Умеет ли он читать стишки? Помогают ли ему или его на периферию задвигают? Или ему тяжело? Поэтому родители должны быть внимательны. Если ребёнку трудно, не надо бояться. Не бойтесь идти к детскому психологу. Не бойтесь, не ждите. Я, например, своего сына в 4 года уже отвела к детскому психологу, понимая, что есть определённые сложности. Потом к нейропсихологу и так далее. Потом всё как бы у нас сравнялось. Так вот, дальше 6-7 лет, когда идёт в школу, очень важный период — это когда формируется самооценка себя как ученика. Именно в этот момент ребёнок через учебную деятельность понимает, способный он или не способный. Поэтому важно помогать. Можно 100 раз сказать: «Давай, делай уроки, давай, делай уроки, давай, делай уроки», потом наорать, потом сесть и говорить, что он ничего не может. От этого самооценка выше не будет, и у Роки не будет лучше. Тут очень важно терпение для того, чтобы ребёнок освоил. Если ребёнок заболел, если у ребёнка какой-то предмет не получается, больше туда направить безопасного внимания. Потому что если у него, например, он заболел, пропустил, у него что-то не идёт, он начинает замыкаться. Потом он боится, а потом, чтобы не испытывать дискомфорт, он будет лениться, он будет избегать. А дальше, если ещё один предмет, ещё один предмет — всё, он уже себя чувствует плохим учеником. Дальше это подкрепляется педагогом. Вот похо синдром, выученная беспомощность. Поэтому важно помогать. А в подростковом возрасте... ВС — заново. Подростковый возраст — самый сложный возраст. Это с 11 лет. Да, даже с 11. Да, слушайте, сейчас уже где-то пишут. Да, подростковый возраст — самый важный, потому что там на первый план выходят уже не родители. Если в детстве самое главное — это родители, ландшафт, на который мы пришли, как они нас воспитывают. Если очень много требований, если очень много критики, недовольства, если есть угроза от родителей, о какой самооценке можно говорить? О какой можно самооценке говорить, если девочка заходит ко мне на приём и проходит на цыпочках? И когда мы начинаем разбираться, да, да, и оказывается, что когда отчим был дома, нужно было проходить из своей комнаты на кухню, чтобы поесть, на цыпочках, чтобы не разбудить его. После... Ну, чтобы не... Да, да, пожалуйста. Да, вот это такие просто жизненные примеры. Поэтому понятно, что в начале это мать, первый год — это мать, дальше это родители, и вся эта система. Потом уже, если много требований, много критики, много ожиданий и мало принятия безусловного: «Я тебя люблю не потому, что ты хорошо что-то делаешь, я тебя люблю не потому, что ты послушный. Я тебя люблю, потому что ты есть». Это совершенно разные вещи. Вот чему нужно учить. Вот сейчас, когда в своей работе занимаюсь тем, что я помогаю людям научиться себя любить просто так, а не за то, что они много зарабатывают, не за то, что они, там, не знаю, там суперуспешны, или не за то, что у них много денег, или не за то, что у них пять образований, а чувство принятия себя — ноль. Вот это очень сложно, потому что это должно всё быть в своё время. Потом это приходится усилия тратить. Так вот, в подростковом возрасте уже родители не важны, от них хочется отделиться. Сепарационный, да, это пубертатное утверждение. 14, ну, где-то 14-15 лет. Когда ты уже понимаешь, что так, стоп, я иду против всех правил семьи, не надо мне указывать, что мне делать, я сам уже взрослый. Ну, у кого-то это до сих пор не проходит, но я хочу тебе сказать, что есть полно, полно, полно. И потом у каждого из нас ещё периодический регресс — это тоже нормально. Например, недавно мы едем с мужем, и значит, смотрю, куда-то едем, куда ему было неохота, чтобы я туда ехала. А премьера была, премьера была фильма, мультик. Мы, значит, дочка попросила: «Пойдёмте, идём». Сначала мы очень долго заводили машину, потом мы решили, что мы поедем на другой. Потом мы в машине очень долго думали, как парковаться. Ну, муж, и я-то как психолог, тихо сижу, молчу, но не показываю виду. Но я-то понимаю, что это пассивная агрессия, второй уровень проявления раздражения, фрустрации, когда человеку некомфортно, но он при этом вынужден что-то делать. И я понимаю, что это промедление — это его пассивная агрессия. А потом был прикол: вместо того, чтобы нас вовремя провести, он уже на подъезде, он стал говорить: «А давайте я сейчас вам куплю ягодки». Это тоже форма пассивной агрессии. И забота, та, которая не нужна — это бессознательный механизм. Нам нужно, чтобы он быстрее доехал, а он как бы ласково, но наоборот. Это так интересно наблюдать, конечно. Конечно, я говорю: «Слушай, говорю, ну ты говори». Он такой раз, такой говорит: «Опять меня расколол». И давай так потирать ручки. Я говорю: «Так, а это уже, извините, боле детский механизм, потирание ручек». Да, давай так. Он тоже герой, конечно, что он находится в таких обстоятельствах. Ему вообще фиолетово, он с психологом. Ничего себе! Ты знаешь, когда он начал со мной жить, я же не была психологом. Поэтому мы уже много лет живём, но он смеётся надо мной. Он говорит: «Самое главное, что если муж сказал: «Поехали домой», где бы я ни находилась, ровно через минуту стаю полной боевой готовности». Все наши знакомые говорят: «Ты такая послушная». Я говорю: «Я по мелочам вообще непослушная, а по крупному я сразу делаю то, что он говорит». К этому вернёмся. Очень интересно. Давай закончим про этапы взросления уверенности в себе. Вот 14-15 лет — это контрподготовка, что я сейчас самоутверждаю, у меня пубертат. Я отделяюсь. Девочкам это про что? Это про то, что он должен отделиться от матери в первую очередь. Как мать должна это принять? Это надо принять. Вот у меня сейчас период у сына такой. Это очень сложный период. Если в этот момент хочется, конечно, манипулировать, потому что тревоги много, хочется любой ценой конкурировать, то есть пытаться быть хорошенькой, надо принять, что твой сын уже не твой сын, мальчик, а это уже мужчина, который должен пройти эту инициацию. И если я его буду тормозить, то ему потом будет трудно. Это я тебе так говорю, типа я такая молодец, а на самом деле мне очень непросто. Вот у меня сейчас такой период. И здесь очень важно удержать границы. И мне слышится, что так вот подростковый возраст — это такое схождение на дно. Вот очень хорошо сказала Светлана Эри, такую метафору я у неё услышала, психолог. То есть подросток — это схождение на дно. И здесь очень важно в любом случае он на дно пойдёт. Вопрос: готов ли ты его сопровождать, или ты будешь отсюда стоять, орать, или там его будешь ругать, или отвернётся. Ну, то есть ты не можешь это... Ты хочешь ему лодку, ты хочешь ему катер, ты хочешь ему самолёт, ему плевать, он на всё это. Он должен пойти на дно. И вот тут вот родитель только сопровождает. Ну, трудно, я тебе скажу честно. У нас сейчас, ну, просто может быть очень разным. Что такое в твоём представлении? Это у нас сложно. У нас, ну, роковый возраст — это компьютер. Да, нет, компьютер не очень. У нас алкоголь. Что появляется? Уже алкоголь появляется, появляются... Ну, во-первых, он уже 14 лет с девочкой встречается, появляются драки, появляются конфликты, появляются споры за девочку, появляются, в общем, очень много всего появляется. Я не могу говорить всё, потому что есть что-то, что касается моего без права, без того, что он разрушит, я не могу озвучивать. Озвучиваю только то, что разные. То есть это независимость. Но это такие сложности, с которыми очень непросто. И здесь очень важно не затопить его своей тревогой материнской. И вот в этот момент отец опять важен. Опять сейчас важен отец. Потому что когда я начинаю там, этот отец говорит: «Стоп, остановись, мале, из роддома». Но мне трудно, и мой сын хочет к психологу, плюс к психоаналитической группе. Мы его очень долго уговаривали, сейчас ему нравится. Но на все мои какие-то темы он мне говорит: «Слушай, говорит, давай иди, говорит, позвони психологу своему, обсуди с ним». Грубо отвечает часто. Да, и резко, и грубо. И любя обидно. Не, но и грубо, и резко дочери может резко ответить, отцу может дерзить. Но я всегда говорю, что сынок, ну, это нормально, то, что ты сейчас нас хочешь посылать. Но ты как бы так вот имей границы, потому что... Ади раз был прикол, когда он такой меня очень сильно там наехал на меня, не помню, что сказал: «Ты меня достала, в общем, ты мне надоела». Да, ты мне надоела, может, пойдёшь займёшься чем-нибудь более приятным. Я говорю: «Сынок, давай, говорю, ты не будешь лазить нашим компьютере по своим сайтам, лазь на другом компьютере». На что мне поворачивается сын и говорит: «А может, полазить где-нибудь с папой, нежели мне тут советы давать». Это было сильно. Я такая повернулась и сказала: «Сейчас тебе будет за это ответ. Я пойду к половозрелому самцу и на тебя насту, и ты увидишь». Я иду к отцу и говорю: «Мне мой сын сказал, что у меня бедная личная жизнь и что мне нужно её обогатить. Пап, как ты считаешь, это нормальные фразы?» Но манипуляция. Он такой поворачивает и говорит: «Что ты имеешь в виду?» Я говорю: «Вот, говорю, советы твоего сына по отношению ко мне». Я говорю: «Это твой». Он такой пришёл, такой: «Так, Эдуард, ты же не мимо пролитая капля. Ты что творишь? Ты что делаешь? Ты что, я сейчас вынужден буду впрямь его извиниться перед собой, или он сам понимает, что надо сказать: «Ма, сори, был неправ». Мне кажется, что вообще мы... Мне кажется, постоянная манипуляция. И слушай, я вообще... У меня значит, какая у меня манипуляция? Ну, у меня точно нет манипуляции. Я с тобой не буду разговаривать, потому что это страшная манипуляция, которая потом приводит к тому, что человек не может отстаивать свои интересы, потому что боится, что с ним не будут разговаривать. Это не моя тема. У меня тема очень такая, всё-таки я всё время отслеживаю, наверное, из-за того, что я психолог, чтобы манипуляция была такая, чтобы для мужчин это было приемлемо. Я как только он что-то делает, я становлюсь вот так и говорю: «Пожалуйста, пожалуйста». И он значит делает, и тогда я как бы... Он у меня как бы, я его стараюсь, чтобы его им могли манипулировать через вот это, не через плётку, а через вот это. Но всё равно манипуляция. Или сынок, я так... Ты не вызываешь у него чувство вины? Вот что я хотел узнать. Что он такой: «Блин, а что? Ну, зачем через такое?» Когда это бывает? Нет, бывает и чувство вины, конечно, вызывают, когда он что-то сделал. Например, вот эти вот... Ну, ладно, расскажу уже просто. Вот ты меня развёл. Так, спайсы, как это называется, которые курят? Вайпы. Вайпы, вайпы, во! Прости меня. Ну, простите, вейпы. Значит, приходят со школы, 39 температура. Я значит, как лохушка, давай там, значит, с нуля тебе то, тебе то, тебе то, отменила всю работу. Всё, приходит, это ничего непонятно. Говорит: «Слушай, ну, что-то воспаление в горле, пятое, десятое». Ну, мы подлечили, месяц приходит, красный, и опять 39. Я и опять. Мы вызвали врача, оказывается, что... Но второй раз, конечно, у меня уже всё нормально. Мы в этот момент разбирали, выпала вот эта штучка, вейпы курят, а идёт сильнейшее воспаление, какую-то гадость и так далее. Я пришла, я говорю: «Послушай, говорю, в конце концов, всё, что твоё, то моё». Вот это была манипуляция. Говорю: «Ты это моя собственность, не смей портить мою собственность». Ну, с юмором, конечно, я говорю. Всё, но мы, конечно, с папой из-за вейпов очень боролись. Почему? Потому что опасно. По телевизору идут эти все передачи, что погибают. Это тяжелейшее отравляющее вещество, потому что хуже, чем сигареты, хуже, чем сигареты. Не курите вейпы. Теперь, о, и он мне потом пишет. Значит, он мне потом пишет: «Мама, сегодня меня видели с сигаретой, но ты не должна ругаться, когда тебе напишет классный руководитель». Потому что всё-таки это не вейп. Я молчала, я ни слова не ответила. Я оставила эту тревогу ему. Я подумала, не буду я ему говорить ничего. Блин, ну, Эдуард, тоже у вас прям... Он у меня, ты что, он прокаченный настолько. Он же, представляешь, он все мои эфиры, все вот такие вот. Представляешь, я с утра до вечера работаю, работаю, учу, учу. Вот все мои... А он мать изучает. Да, вот это ты что. Он сидит такой, говорит: «Так, это такой защитный механизм». Так, а это манипуляция. А это... И пойди туда, когда у тебя приём у психолога. Вот этот период 14-15 про пубертат, про непринятие семьи — это про продолжение укоренения уверенности, да? И это важно. В этом самый главный вопрос, который здесь важен, это вопрос того, насколько... Насколько я со своими сверстниками могу найти место, чтобы быть и быть на хорошем уровне? И тут будет, с одной стороны, естественно, сексуальная идентичность: я нравлюсь противоположному полу, насколько я могу претендовать на партнёра, на того, который мне нравится, или на того, кто меня выбрал. Очень это, кстати, вот та самая низкая уверенность. Знаешь, сколько людей, которые выбирают не тех, кто им действительно нравится, а тех, кто их выбрал, потому что это безопасно. Потому что есть страх отвержения. Вот этот подростковый возраст — это очень важный возраст. Очень часто взрослые люди всё жалуются на родителей, на самом деле корни их неуверенности не в родителях, а в сложном подростковом возрасте, когда они получали отвержение от сверстников, от противоположного пола, особенно. Значит, там получается, с одной стороны, нужно обрести своё место среди равных в мужской иерархии. Например, если парень, он должен биться, он должен драться, он должен получить уважение. Это очень сложное время. С другой стороны, это найти место с противоположным полом. У девочки всё-таки больше с противоположным полом, столько драк там нет. Поэтому подростковый возраст — это возраст, когда самая актуальная тема смерти. А для чего я? Нужна ли жизнь, когда что-то не получается? Мне вообще не интересно. Поэтому я всегда говорю, что это тот возраст, когда родители должны вместе на это дно идти, быть рядом, чтобы в нужный момент поддержать. Это очень сложно. И когда трудности, не надо себя винить. Родители не должны себя винить. Родители должны не подростка, ни себя, нужно собрать энергию, чтобы помогать, потому что это очень сложный период. Когда он разрешится, и он не 2 года, он может 18, да, ну в основном до 20. Дальше должно быть лучше. Тогда как будто бы вдруг вот это напряжение становится меньше, и начинается возникать выбор. А нет, я хочу учиться, а я хочу достигать, а я хочу то. Я хочу с... И как бы это тоже очень важно. И вот тут очень важный момент, который мне кажется тоже надо сказать: есть родители, которые стараются для ребёнка создать идеальные условия. Они так сильно стараются: это добрые папы, добрые мамы. Они прямо делают всё, и у ребёнка вроде бы все предпосылки, чтобы всё было шикарно в жизни. И вдруг он находит что-то совершенно отмороженное, находит абсолютно партнёра со всеми проблемами, которые могут быть. И тогда родитель говорит: «Как же так? Почему? Ну, мы же всё для тебя делали!» Объяснение очень простое: в нашей психике есть архетип доброй матери и ужасной матери, доброго отца и уничтожающего отца, кормящей матери и уничтожающей матери. Если родители давали только хорошее, то дефицит вот этих негативных эмоций, дефицит — эти все резервуары остались ничем не заполнены. А психике нужно это пройти. Если родители не дали хотя бы немножко, как прививку, то он идёт и во вне находит самых проблемных и начинает там это добирать. Поэтому это такой момент. Если мы думаем, что мы будем идеальными, как нам кажется, все понимающими, великолепными, добрыми родителями, и потом будет всё хорошо — не факт. Пойдёт, найдёт такое. Извините, и потому что психика, и с этим тоже надо уметь согласиться, и через это тоже надо пройти. И финальное по взрослению. Уре говорят, что 17-19 лет — это вот как раз тот период, когда у тебя заканчивается поиск себя, когда ты выходишь из подросткового периода и уже понимаешь, что всё, но теперь я могу говорить, что я взрослый. Я часто замечал, что я помню в 17, я говорил: «Вот я взрослый». В 18, и ты всё время думаешь, что ты реально уже знаешь жизнь. На самом деле, ну, ты уже знаешь жизнь. Ты выходишь. Самое главное, что ты уже выбираешь профессию. И тут тоже такое очень сильное противоречие, потому что наша фронтальная кора минирует, конечно, к 25 годам. То есть когда она уже в полный рост может нам помогать принимать решения, до этого ещё амигдала нас часто атакует. То есть у нас очень много эмоциональных решений. Но получается, что самые главные выборы — выбор как минимум профессии, первый институт. Мы выбираем ещё тогда очень часто эмоционально. Поэтому здесь выбор профессии будет стоять. Потом уже, естественно, пойдёт самооценка себя как профессионала. Это тоже новый этап. Ты говорила, что человек... Ты говорила, что взгляд человека очень хорошо влияет на его уверенность в себе. Что человек неуверенный, для него сложно вообще зрительный контакт наладить. Какие ещё есть показательные моменты, на которые стоит обратить внимание, чтобы суметь идентифицировать наличие уверенности или наоборот наличие неуверенности в себе? Наличие уверенности... Давай про неуверенность, так проще. Если человек куда-то заходит в какое-то пространство и как будто бы извиняется за то, что он есть, либо, например, садится, и ты чувствуешь, что он абсолютно как будто неподвижен, боится двигаться. Можно увидеть очень слабую мимику, бедная мимика, потому что боится проявлять свои чувства, боится выражать себя. А если начинает говорить, часто это либо может краснеть, либо очень ускоряется речь, потому что момент, когда нужно говорить, это значит привлекать к себе внимание, нужно очень ускориться, чтобы быстрее закончить. Такой человек боится попросить повышения зарплаты, потому что он всегда считает, что он недостоин. Такой человек не может отказать, потому что если он откажет, то его отвергнут, и он будет плохим. Такой человек вряд ли может обратиться с просьбой. На самом деле он может выглядеть, как бы он может всем помогать, потому что когда он всем помогает, он чувствует себя нужным, но попросить помощи ему будет сложно. Такой человек действительно часто может... Э, взгляд... Ээ, как бы отводить. Такой человек очень часто можно увидеть, что в принципе как будто бы он, знаешь, пытается быть меньше, чем он есть. Но это только на первый взгляд. Можно увидеть очень уверенного в себе человека с гиперкомпенсацией. Тогда это будет человек, который заходит надменно, открывает ногой дверь, взгляд его будет инверсий внутрь себя вести. Он себя будет очень надменно, он будет показывать, что он особенный. У него может быть специально медленная речь, он будет обязательно превосходство своё показывать. Если ты, например, будешь какой-то элемент, например, ты будешь чем-то хотеть его порадовать, ну, например, ты скажешь комплимент человеку такому, он повернётся на тебя, посмотрит как на должное и может не ответить. Если ты ему, например, подаришь подарок, он может сказать, что это немножко не то или воспринять это как должное. И со стороны это будет человек выглядеть как мега уверенный. На самом деле это комплекс неполноценности, который преобразовал в грандиозность. То есть мега уверенность — это про то, что внутри-то, внутри самого человека, где-то глубоко внутри он совсем не чувствует себя достойным. Ему нужен внешний антураж. Использовать такие люди обожают море брендов. Он ни за что не оденет небрендовую вещь, потому что бренд создан для людей с низкой самооценкой, но которым важно доказать, что они могут себе это позволить. Потому что, как мы уже говорили, на невротическом уровне, если я где-то чувствую неудовлетворённость колоссальную, как я её могу компенсировать? Каким образом? Социальными успехами в другой сфере, пожалуйста. Что это будет? Например, это я комплексую, потому что у меня там какие-то внешние дефекты, я себе куплю супер красивую машину. Или я чувствую себя, например, по каким-то критериям там не очень комфортно, но я точно помню своё самое бедное детство, и теперь я буду ходить в супер дорогих брендах, всем показывать выставку своих дорогих сумок. А самое главное — презирать тех, у кого этой сумки нет. Вот это про комплекс неполноценности в таком масштабе. Я буду презирать тех, кто не смог достичь той ступени там социального успеха или подписчиков, сколько у меня, потому что я смог. И это не про уверенность в себе. Хотя люди будут смотреть и считать этого человека просто мега уверенным. Уверенный человек — это спокойный человек, который свободно встречается со своими недостатками, который принимает в себе несовершенство, который стремится развиваться всегда, но при этом это не невротическая сверхценная идея. Раз, да, нет. Он может... Мы сейчас все должны развиваться, учиться постоянно, время такое. Но у него нет идеи сделать себе 154 операции, чтобы стать самой красивой на свете. Ну, просто потому что самой красивой стать нельзя. А такой человек не будет использовать своё тело как инструмент монетизации. Он не будет жить с утра до вечера заниматься с утра до ночи фитнесом, с утра до ночи дорогими одеждами или образованием или получением чего-то. Он будет это всё делать в меру. Всё будет это делать, но в меру. Он будет чувствовать, что если он отдыхает, а он не обязан всё время что-то делать, чтобы доказывать, что он есть. Если в какое-то время его не приглашают на светское мероприятие, он не в трауре. Если какое-то время у него нет съёмок, он не в ужасе. Вот это про уверенность в себе. И, к сожалению, нынешняя культура не повышает уверенность у людей. Всё время нам говорят, что больше, мощнее. Больше из физических наблюдений говорят, что очень хорошо уверенность в себе добавляет осанку. Ну, просто наблюдаешь за тем, как ты ходишь. И в большинстве своём люди, ну, часто у нас просто плечи куда-то смотрят не туда. Только ты выпрямляешься, только ты хотя бы даже, если тебе фигово на какое-то время, заставляешь себя, ну, просто улыбнуться, чтобы мозг понял, что что-то позитивное сейчас может произойти. Работает вообще на все 100%. У меня на эту тему был кейс и упражнения. Я бы сейчас дала бы такое прикольное, если ты не против. Я выступала в одной крупной корпорации, и там 16 директоров, все мужчины. Когда я туда ехала, это другой город, мне сказали, что там будет один парень, он очень сложный, он всех лекторов, короче, чик-чик. Ну, я сказала: «Не надо мне говорить, кто это», потому что я не хочу настраиваться первично, знаешь, ожидание. Когда я туда приехала, пролетела, служба отдела Чар сказала: «Ой, у вас знаете, кто в группе будет? Там такой будет парень». Я сказала: «Не надо, пожалуйста, не настраивайте меня». Первые 2 дня не было, всё, у нас прошло замечательно. В третий день я стою около флипчарта, мы все поздоровались, «Здравствуйте». Я говорю: «У нас сегодня этот тренинг был по эмоциональному интеллекту». И я такая, что-то хочу сказать, на что встаёт парень и говорит, он далеко, огромный зал. Это завод, он там стоит, такой директор, очень такой умный парень. Он стоит и говорит: «Анетта, а вы чему меня сейчас здесь собираетесь учить?» Я такая раз в шоке, а понимаю, что что-то не то. Я говорю: «Ну, вообще у нас ник эмоционального интеллекта». А вы уверены, что вы меня вообще можете учить? Я такая: «Ну, вообще да, говорю, у нас сегодня занятие 8 часов, всё запланировано». «А вы знаете, что я проходил шестидневный курс этого эмоционального интеллекта? А сейчас должен здесь с вами сидеть, посмотрю, я что сделаю, толковы вы мне покажете». И я понимаю, что мне легко не будет. Ну, я О'кей, разворачиваюсь, говорю: «Хорошо, мы с вами посмотрим». Ну, условно назовём его там Петя. Я значит иду к доске, беру, ну, к флипчарту маркера, что-то должна написать, и он... Я начинаю писать, он говорит: «Не видно!» Вот таким тоном. Я такая раз, не видно. Я говорю: «Сейчас, я поняла вас». Я беру другой маркер, я начинаю писать, красивый маркер, я купила на специальной выставке, всё, говорит, а этот скрипит. И я понимаю, что вот в этот момент я разворачиваюсь и чувствую, что оказывается, я уже стою за флипчартом. То есть смотри, он меня планомерно таким давлением, такими, извините, шоками, шок у меня полторы секунды длится. Обычно это же моя работа, я отслеживаю и вижу, что я уже стою за флипчартом. То есть от того, что опор нет. А, но тут важный момент: их 16, и он там далеко, а эти 16 смотрят. И тут появляется парень слева, до сих пор помню, Миша, назовём, который говорит: «А я вам отвечу, Анета, что я сижу на таких вот мероприятиях 15 минут, если пользы нет, я ухожу». То есть так он тоже даёт, что типа, если ты не заинтересуешь меня в течение там 15 минут, я повернусь и уйду. И я уже за этим флипчартом. То есть фактически я понимаю, что я уже жертва, потому что мне уже опор не хватило, я уже отошла, и я уже спряталась. Всё, они меня победили. Тело моё говорит о том, что я проигравшая. Но, извините, нас невозможно сбить с пути, и нам пофигу, куда идти. Я поняла всё, полторы секунды прошло, и я начинаю в обратную сторону. Тут очень важно: психика моя, моторная реакция, да, физическая реакция, спрятаться, и моя психика понимает, что они мне угрожают, и я пошла в обратную сторону. Я начинаю двигаться не от группы, которая меня напугала, а к группе. Я начинаю первое, что нужно сделать, это начать двигаться в обратную сторону. Второе — это контакт с дыханием. Это возвращайся, ты мне дал, надо было сделать вдох и выдох. На вдохе, выдохе расправься. Выход из транса. Что они сделали? Они меня вот этими ударами загнали в транс маленького ребёнка испуганного, и моя хрупкая часть, учитывая, что меня, как бы, такая же хрупкая часть, как и у всех, есть, она как бы раз и захватила Олимп. А дальше, если я в этой части, я не смогу. А у меня же много других частей. Сейчас мы на выбор достанем. Так, я двигаясь к ним, вдох-выдох, меняется. И когда мы расправляем, двигаемся уже к объекту, а не от него, наша бессознательная, предсознательная понимает, что мы не боимся. Дальше я смотрю на него и понимаю, что мне нужно время. Я говорю: «Я так поняла, что у вас есть какое-то переживание при всех». То есть я перехожу на его территорию. Он хохочет, меня мочит на моей территории. Я перехожу, он говорит: «Нет, у меня никакого переживания». Я это шесть, я ездил в Москву и 6 дней там прошёл, чему новому вы меня научите. Вся аудитория сидит, слушает. И тут я начинаю разделять аудиторию. Я говорю: «Хорошо», поворачиваю аудиторию, говорю: «Кто из прошёл дней тренинга эмоционального интеллекта? Ноль рук. Кто прошёл ноль рук? Кто прошёл один день? Ноль рук». Все директора. Я говорю: «Вы знаете, у нас с вами всё-таки не персональное обучение. Вы видите здесь 15 человек, и они не прошли ни одного дня. Я думаю, что вас направили сюда, и невали эсу ста. Мом коренем». И я думаю, что мы с вами сделаем. Взяла его в команду свою. Да, конечно, он заслуживает. То есть до этого он заслуживает быть в команде. Представляешь, человек, который 6 дней учился, его сажают в группу с теми, кто ноль, и говорят: «Слушай, этого педагога, он был супер мега». Но вредность моя проявилась на другом. А ты взяла, реально он начал с тобой выступать вместе? Нет, он сидел с места, но мы с ним вместе. Я говорю: «У вас действительно высокая экспертиза, поэтому мы будем, говорю, у меня знаний столько, что я могу вам будет интересно, но я думаю, что мы вместе». Он шикарно участвовал, он абсолютно был активен, никаких агрессий, обидно парню. И это тоже можно уважить, и это справедливо. А тот, который слева, тут я немножко его попре совала. Я повернулась к нему, говорю: «А вы ещё тут? Вам интересно?» И потом через 2 часа я опять: «Вы ещё не ушли?» Ну, то есть это была моя вредная, потому что он использовал идентификацию с агрессором. То есть этот парень очень агрессивный. Сам он боится, пото нет. Он, кстати, на работе будет всех уничтожать, это стопроцентно. А тот сильный. И когда тот атаковал меня, у него очень быстро к нему, что сам бы не атаковал, но пристроиться удобно. А я разделила. Потому что тот действительно эксперт. Почему не уважить? Почему эту энергию не направить? Мы прекрасно провели. Так вот, упражнение. Помните, что когда мы пугаемся и впадаем в детский транс, мы замыкаем наш взгляд, как будто бы разворачивается внутрь себя. Мы боимся. Помните маленького ребёнка, который закрывает глаза? Дыхание становится либо поверхностным, либо замирает, и мы вот так уменьшаемся. Всё это признак, что мы проиграли. Наоборот, вдох-выдох, расправились, медленно двигаемся, вдох-выдох, выдох медленнее, чем вдох, насколько возможно. Взгляд на человека, и про себя вы говорите, что я не в ответе за его чувства. Он — это он, я — это я, и я не обязан излишне стараться. И дальше вы функционируете так, как функционирует. Я не обязан ему нравиться, и это очень помогает. Это спина, вот эта голова. Это то, что очень хорошо помогает, вот эту вертикаль, как ты сказал. И ещё прекрасное упражнение: перед тем, как выходить куда-то, встаньте вот в эту позу. Помните этого Тони Роббинса? Он вещает, да, надо руки, чтобы ладони были открыты. Ну, ладони, да, это нейропсихологическое. Да, это такие вот упражнения. Прекрасные. Вот встали, вот так вот расправили руки, встал так. Можно, а можно кулаками тоже шикарно. Кулаки великолепно, ничуть не меньше. Кулаки встал. Да, да, да. А можно не ровно, одну минуту ты так стоишь. При этом вот эта вот одна минута за счёт того, как у нас идёт обратная связь от мышц, от нашего каркаса, от нашей позы в кору головного мозга, идёт сигнал. Всё, это уже идёт сигнал, что мы победители. Это поза победителя. Помнишь, когда забивают гол? Поза победителя. Если ты простоял 60 секунд, за это время сигнал пошёл, ты расправился, ты уже по-другому заходишь. Если вдруг испугался, сидишь в переговорах, тебе стало трудно, тяжело, не надо бояться. Вдох-выдох и пересядь по-другому. Самое главное — подвигаться. Моторные изменения, положение. Ты уже выходишь из транса, и уже ты дальше можешь что-то себе позволить говорить по-другому. Ребят, ну что, подписываемся на наш канал, пишем комментарии. Спасибо, что смотрите интересный подкаст. Подписываемся на Telegram-канал Влад Оганов. Вопросов много, задавать буду не все, но и формулировать надо. Знаете, учиться тоже излишняя самоуверенность хорошо или плохо? Наташа спрашивает: плохо. Возможно ли изменить тихий и застенчивый темперамент, или это уже неискоренимая часть характера личности? А темперамент изменить сложно, но, как говорил великий Выготский, темперамент — это каркас индивида, характер — это каркас личности. Поэтому характер изменить можно. Можно усилиться. Вопрос в том, что это от человека требует дополнительного напряжения, скажем так. Вы можете быть другой, но просто уставать вы будете скорее, чем нежели тот, кто от природы очень активный. Добрый день! Связаны ли друг с другом интроверсия и уверенность в себе? Валерия спрашивает. Интроверсия часто бывает связана с низкой уверенностью в себе в том смысле, что внешние объекты кажутся малодоступными, с определённой сложностью в достижении внешних целей. Человек может разворачиваться внутрь себя, но на самом деле это только всего лишь одна из частей. Потому что давайте так, будем, да, у каждого из нас есть четыре функции: да, мышление, чувства, интуиция, ощущения. И две из них экстравертные, две из них интровертные. И где-то приблизительно до 40 лет у нас активируется одна функция. Например, экстраверт, тогда после — сок будет интроверт. А, или наоборот, интроверт до сок, а после — экстраверт. Поэтому всё динамично в человеке. А как научиться не обесценивать то, что ты делаешь? Очень хороший вопрос. Например, нравится вышивать, но как только работа завершена, просыпается вот этот родительский голос, который говорит: «Что ты ерундой занимаешься? Лучше бы действительно важные дела делал». Это Даша спрашивает. Это тоже отдельная тренировка требуется. Всё время находить то, что действительно важно для меня здесь и сейчас. А что важно для других? Если я вышиваю, и в итоге у меня есть продукт, то мне просто необходимо его ценить. Это про то, как я отношусь к самому себе. Если то, что я делаю, я моментально обесцениваю, как вы обесцениваете их в других. Всё обесценивание в две стороны всегда работает. Обесценивание себя — это обесценивание других. Причём может это выглядеть таким образом: я себя обесцениваю, их возвеличиваю. Сделал так, как мне представлялось, я его обесцениваю. Ценить малое, учиться радоваться маленьким достижениям — это тот навык, который приводит к повышению самооценки. И эта история, почему я говорю, что вот моя программа, она целый год длится, потому что мы учимся этому. Это очень сложно. Вот так просто на двух, два раза сказать — ничего не происходит. Она сделала, и у неё сразу другой голос говорит: «Почему ты в это время не убралась? Почему ты не пошла в фитнес-зал? Да что толку от твоего вышивания?» Это как раз про внутренний объект, который атакует. Этот внутренний объект, который атакует, это внутренний родительский голос, голос других взрослых, которые когда-то были важными вот для того, чтобы увереннее в себе сначала нужно справиться с этими атакующими голосами. Потом рациональный голос свой усиливать, а и только потом работать с внутренним хрупким ребёнком, потому что внутренний хрупкий ребёнок — это та часть, которая всего боится. Какими людьми себя нужно окружать, чтобы не падала самооценка? Вообще влияет ли близкое окружение на состояние самооценки? Как прекращать общение с людьми, которые подрывают уверенность в себе? Ну, в общем, про окружение. Это прекрасный вопрос. Прекрасный. Очень сильно влияет, потому что наша самооценка с раннего детства формируется за счёт нашего опыта взаимодействия с внешней средой. Поэтому всё то, с кем мы входим в контакт, все те люди, с которыми мы взаимодействуем, и не только люди, дела, обстоятельства, ситуации — всё это влияет на нашу самооценку. Поэтому если рядом с вами критикующий объект, который говорит, что вы слишком поправились, или вы слишком ничего не можете, или кому ты будешь нужна, то вероятность, что с ним будет самооценка понижаться, она высока. Если рядом люди, которые в тебя верят, вдохновляют, которые для тебя безопасные, которые хотят, чтобы у тебя было хорошо, самооценка будет подниматься. Вот, наверное, так. А есть люди, которые рядом, время говорят: «Зачем тебе это надо? Да не надо, да останься». Вот это тоже люди, которые сами не осмеливаются делать, и другого тормозят. Надо вовремя уметь этих людей отсекать. Хотел поговорить с тобой ещё про здоровые отношения между мужчиной и женщиной, уж про семью. Ты так красиво говорила. Но есть ощущение, что мы встретимся в следующий раз, потому что, ну, получилось круто. Спасибо тебе! Большое! Влад Оганов, интересный подкаст. Спасибо, что посмотрели. Удачи!

Назад

Залогинтесь, что бы оставить свой комментарий