Роберт Сапольски: Почему люди творят зло и когда они придумали войны

ruticker 04.03.2025 15:25:12

Текст распознан YouScriptor с канала Важные истории

распознано с видео на ютубе сервисом YouScriptor.com, читайте дальше по ссылке Роберт Сапольски: Почему люди творят зло и когда они придумали войны

Друзья, всем привет! Сегодня воскресенье, и обычно в этот день я выбираю наиболее важные, на мой взгляд, истории недели, комментирую их, высказываю свою точку зрения и разбираю вместе с вами. Но сегодня будет необычный выпуск. Когда мы запускали эту рубрику, то договорились внутри редакции, что будем стараться выпускать её каждую неделю, но не будем гнаться за той периодичностью. В конце концов, это противоречит принципу важных историй. Как вы знаете, мы стараемся беречь ваш мозг, не бомбардировать бесконечными новостями и сообщать только о самом важном. Во время длительной войны, а с момента вторжения России в Украину прошло уже 100 дней, всегда наступает период перенасыщения новостями, когда новости, не связанные с войной, отходят на второй план и кажутся бессмысленными. А сама война превращается в одну нескончаемую плохую новость, от которой ты каждый день хватаешься за голову и задаешь одни и те же вопросы: почему людей ничему не учат история? Почему люди так легко верят пропаганде? И почему с такой легкостью готовы убивать себе подобных? Так вот, когда я готовился к этому выпуску и пытался отобрать новости, которые хотел бы обсудить с вами на этой неделе, все они казались бессмысленными из-за непрекращающихся обстрелов мирных городов Украины и гибели мирных жителей. И раз за разом я задавался тем же вопросом: как люди могут творить такое зло? И когда в очередной раз просил себя об этом задуматься, я вспомнил, что есть человек, который может ответить на этот вопрос не просто порассуждать об этом, а ответить с профессиональной научной точки зрения. Это один из самых известных ученых мира, профессор Стэнфордского университета и автор мировых научно-популярных бестселлеров, в том числе и «Биологии человеческого добра и зла». Его зовут Роберт Сапольски. Мы поговорили с профессором Сапольски о добре и зле, о войне и о людях, одновременно прекрасных и ужасных. Если бы у меня был ребенок, я думал, он спросил бы сегодня: «Почему люди убивают друг друга и почему люди начинают войны?» Это звучит нелогично, это звучит иррационально, и в то же время люди делают и хорошие вещи. Так почему же мы так непоследовательны в своем поведении? Это нетривиальные вопросы. Задаваясь такими вопросами, стремясь понять, что мы представляем собой как вид, мы затрагиваем самую большую для нас загадку, а именно то, что мы — самый ужасающий и жестокий вид на этой планете. Шимпанзе и им подобные морщатся и завидуют, когда видят, насколько ужасными мы способны быть по отношению к другим представителям нашего вида. Настолько жестокими, что мы уничтожим планету раньше, чем все это закончится, если не будем осторожны. Но в то же время мы — самый кооперативный, самый альтруистичный и самый сострадательный вид на Земле. И опять же, наша готовность помочь кому-то на другой стороне планеты — ни один шимпанзе никогда не смог бы понять, зачем это делать. Это поразительно. Поэтому большой вопрос для нас с биологической и эволюционной точки зрения: как в нас могут уживаться такие экстремальные противоположности поведения? Какова биология человека, его лучших и худших проявлений? Учитывая такие крайности, во многом это связано с тем, что мы приматы, обезьяны, млекопитающие. У нас такая же базовая нейронная схема, как и у любого другого животного, и наши нейроны не какие-то особенные. Мы не используем никаких особых типов химических веществ в мозге, которые не встречались бы у других видов. В этом плане мы просто обычные приматы. Но в то же время мы можем использовать наши базовые приматные нейронные связи совершенно экстраординарно. Мы можем убить кого-то, чье лицо мы даже никогда не увидим. Мы можем сидеть в бункере в США, кондиционированном бункере с едой из Макдональдса, глядя на часы в ожидании конца рабочей смены, и при этом управлять беспилотником в Афганистане и убить кого-то. Вы можете нажать кнопку «отправить» на компьютере и послать все свои сбережения на другой конец планеты, чтобы помочь кому-то, чье лицо вы никогда не увидите. Вы можете завести отношения с кем-то онлайн, с кем вы познакомились в интернете, кого вы влюбились. Боже, попробуйте рассказать шимпанзе, что вы можете влюбиться в кого-то, даже не зная, как он пахнет, не понюхав, как пахнут его феромоны. Насколько я понимаю, шимпанзе могут сражаться за еду или за территорию, или за власть, но никогда не сражаются за мифы. А эта война началась из-за веры одного человека в миф, который, скорее всего, не имеет ничего общего с реальностью. Это совершенно безумие, что мы не только можем убивать людей или быть добрыми к окружающим, так как ни один шимпанзе не может, но мы готовы убить кого-то или быть убитым за кого-то из-за того, что, по нашему мнению, происходит после смерти, или из-за спора о том, сколько богов существует, какую экономическую систему мы должны иметь. Мы можем убивать в зависимости от того, делает ли человек нечто, что с нашей точки зрения оскверняет наш флаг или священную книгу. Это очень странный мир, в котором люди готовы убить или умереть из-за подобных мыслей, идеологии, лжи, мифов и национализма. Это дико, что мы так устроены. Вот что науке известно о преступниках, о людях, которые ведут себя антисоциально, и о людях, которым плевать на мораль. Есть ли что-то особенное в их мозге, что-то особенное в них самих, в их детстве? Мы привыкли к понятию психопатов, социопатов — людей, которые не способны чувствовать угрызения совести, не могут чувствовать чужую боль и тому подобное. Это ужасно, когда встречаются такие люди, и есть признаки того, что с их мозгом что-то не так. Но в целом я не думаю, что большая часть земных бед происходит из-за психопатов или социопатов, которые не способны на сочувствие и эмпатию. Очень мало людей считает, что это действительно нормально идти убивать невинных людей и нарушать все правила. Немногие люди так думают. Проблема проявляется, когда люди говорят: «Да, да, да, конечно, эти правила имеют смысл, да, нельзя делать ужасные вещи по отношению к другим людям, но вот почему я исключение, вот почему мой случай особый». И случай таких, как я — людей, которые говорят на моем языке, молятся нашему Богу, имеют те же убеждения. «Да, да, да, убивать — это ужасно, но если вы убьете правильных людей, мы дадим вам медали, и это будет чудесно». Причина, по которой мы думаем, что да, мы все согласны с тем, как люди должны относиться друг к другу, но вот почему мы исключения, заключается в том, что нам кажется, что с нами поступили несправедливо. И поэтому мы исключение. Например, возьмите любого российского солдата, который сделал что-то ужасное с мирными жителями под Киевом, и скажите ему: «Посмотри, что с вами делали нацисты 75 лет назад. Вспомни все страдания, через которые вам пришлось пройти. Как это можно снова делать по отношению к кому-то другому?» Этот солдат ответит: «Да, Великая Отечественная война — это было ужасно, и мир — это замечательно, но эти украинцы и то, что они делают — одна из самых страшных вещей в мире». Это то, что одни и те же люди при правильных обстоятельствах отдали бы за вас жизнь, но из-за идеологии, случайности и всего этого безумия они пытаются вас искалечить. Я думал о тех людях, которые верят в эти мифы, идеологии. Мы провели исследование, посмотрели, из каких регионов России больше всего погибло солдат, и мы обнаружили, что большинство были из самых бедных регионов. Мне интересно, есть ли какое-то научное объяснение того, как бедность влияет на наше поведение, и может ли быть так, что у кого-то больше шансов стать военным преступником из-за того, что он вырос в бедном регионе или из-за того, что с ним плохо обращались в детстве. Жестокое обращение в детстве, неблагоприятная обстановка существенно увеличивают вероятность того, что во взрослом возрасте у вас будут такие проблемы, как склонность к антисоциальному поведению и насилию, депрессии, склонность к тревожным расстройствам, злоупотреблению алкоголем или наркотиками и многому другому. Но я думаю, что в этом случае речь идет о чем-то еще более фундаментальном. Например, в США во времена войны во Вьетнаме, если у вас были хорошие связи и деньги, вас не посылали на войну. И во времена, когда царь призывал солдат, кому хотелось быть убитыми, воевать, отправляли крепостных. Богатые всегда избегали худших войн, и, конечно, так было всегда. Но я думаю, вот почему это особенно актуально в данном случае. Если вы эффективный деспотичный лидер, вам очень хорошо удается влиять на людей, которые по логике должны направлять оружие на вас и протестовать у ворот вашего дворца. Но вместо этого вы их убеждаете, что их настоящий враг находится где-то там. Знаете, любой хороший диктатор, блестящий, умеет настроить неимущих против неимущих. Бедные и те, у кого больше всего причин злиться на тех, кто стоит у власти, — это те, кого легче всего убедить пойти сражаться с якобы настоящим врагом. Соединенные Штаты наблюдали это на протяжении четырех лет с Дональдом Трампом в качестве президента. Если вы бедны, не имеете образования, медицинской страховки, то вы думаете, что все проблемы в стране из-за мигрантов, из-за меньшинств. Они потому, что эта страна — кошмар экономического неравенства. Например, это всегда очень хорошая стратегия — убедить людей, которые должны пытаться свергнуть вас, что есть силы гораздо хуже вас самих, с которыми вам и стоит бороться. Я читал в одной из ваших лекций, что заставить кого-то поверить в то, что другой человек плохой или делает что-то плохое, — это примерно то же самое, что быть отравленным айзан. То есть для наших нейронов это одно и то же. Я прав? Когда мы смотрим на мозг, гормоны, гигиену и все остальное, что делает нас теми, кто мы есть, мы похожи на всех остальных приматов в том, что мы делим мир на «мы» и «они». И мы делаем это автоматически, в доли секунды. Наша природа такова, что мы не очень хорошо относимся к «ним». В этом отношении мы похожи на всех остальных приматов. Но удивительно, как легко манипулировать тем, кого мы считаем своими, а кого — чужими. Например, пропаганда того, что украинцы распинают детей на Восточной Украине, что все украинцы на самом деле нацисты, и это все длится еще со времен Степана Бандеры и 1940-х годов. Но в то же время, когда все работает хорошо, способность манипулировать может превратить кого-то из чужих в своих. Но почему эволюционно нам нужно разделять себя на «нас» и «их»? Какая идея стоит за этим? Это очень глубоко укоренено в нас как в социальных приматах. То есть, кто есть «они», определяет, с кем вы сотрудничаете, по отношению к кому вы проявляете альтруизм, с кем вы боретесь, с кем вы спариваетесь, кого вы будете кормить и кому поможете выжить. Социальное поведение строится вокруг этого, и это основная дихотомия социальных видов, построенная на степени родства и подобных вещах. К примеру, лабораторная крыса абсолютно точно знает, кто есть «мы», а кто есть «они». Она может по запаху распознать своих братьев и сестер, которых никогда раньше не встречала. На генетическом уровне крыса знает: это брат, двоюродный брат или сестра, а это точно чужак. Так строятся отношения в каждом социальном виде: с кем-то вы сотрудничаете, с кем-то конкурируете. И только мы, люди, не можем точно распознать своего буферомоном, и не только, но и по всевозможным генетическим признакам. Мы должны думать об этом, чувствовать это, и когда мы это делаем, нами легко манипулировать. Как показывают исследования мозга, мы, как и любой другой примат, тратим десятую долю секунды на то, чтобы обработать незнакомое лицо и отделить своего от чужого. Как и у любого другого примата, у нас есть гормоны, которые делают нас более дружелюбными к своим и более враждебными к чужим, и это происходит подсознательно, неявно. Совершенно поразительно, это жестко запрограммировано в нашем мозге. Если показать фотографию чьего-то лица, то активируется та часть мозга, которая развилась только у приматов и у нас, и эта часть мозга отвечает за обработку лиц. Вы показываете изображение чьего-то лица, и менее чем за десятую долю секунды эта часть мозга обрабатывает его. Если это лицо чужака, эта часть мозга не так сильно активируется, его лицо не воспринимается как полноценный. Мы такие же, как и остальные приматы, но мы начинаем делить людей на своих и чужих на основе идеологии, национализма. Существует целая серия исследований в области социальных нейронаук, когда участникам показывали незнакомые лица. Если взять среднестатистического человека, американского испытуемого, и показать ему лицо человека другой расы, то примерно у 75 процентов испытуемых происходит активация миндалевидного тела — части мозга, отвечающей за страх, агрессию, тревогу. Это происходит за 60-70 тысячные доли секунды, и в меньшей степени активируется часть мозга, связанная с обработкой лица и всем остальным. Это происходит автоматически, невероятно быстро. Но затем эксперимент проводится немного по-другому. Вы берете кого-то, кто фанатично любит футбол и местную команду, и ради неё этот человек готов на всё, а есть ненавистная команда соперников. В новом исследовании, идентичном предыдущему, вы показываете испытуемым людей в бейсболках с эмблемой либо любимой местной команды, либо ненавистной команды соперника. И миндалевидное тело больше не замечает цвета кожи, а обращает внимание на кепку, на ленту, чью-то бейсболку. И вы полностью изменились. Не только вы, но и ваше миндалевидное тело меньше чем за десятую долю секунды внезапно изменило свое мнение о том, кто свой, а кто чужой. Вы идете вечером по улице, навстречу вам идет молодой мужчина из числа чужих, это заставляет вас немного нервничать. Но если вы сидите на стадионе, а он сидит рядом с вами, и на его лице такая же дурацкая раскраска в поддержку местной команды, вы умрете за этого человека, потому что сейчас он ваш брат. И вот всё закончилось. Прошло 10 часов, и вы идете по улице, и тот же человек со стадиона уже вам чужой. Всё это очень сильно зависит от контекста. Значит ли это, что война укоренена в нашем отношении к миру и что пока мы существуем, мы будем постоянно бороться друг с другом? Нет, и это тот случай, когда учёные и антропологи практически ожесточаются по отношению друг к другу. Это знаете, gapps и русов, и рассуждение о том, как неизбежны в нас агрессия, насилия — только современные версии. И все эти рассуждения строятся вокруг анализа человеческой истории, 99 процентов которой мы были кочевыми охотниками-собирателями и жили в небольших группах людей, хорошо знающих друг друга, обычно среди четвероюродных или пятюродных братьев и сестер. Такова была большая часть человеческой истории. Грандиозный спор между антропологами и эволюционными биологами заключается в оценке того, когда люди изобрели войну, придумали насилие и убийство. Самцы убивали самцов, потому что кто-то хотел спариться с кем-то другим, но не имел такой возможности. Посмотрите на любую культуру на этой планете, будь то охотники-собиратели в пустыне Калахари или люди в мегаполисах. В каждой культуре на этой планете главная причина убийства — это убийство одного парня другим из-за доступа к женщине ради репродуктивных целей. Посмотрите на всю планету, посмотрите на каждую культуру на Земле, и второй главной причиной насилия является то, что какой-то мужчина проявляет насилие по отношению к какой-то женщине, потому что она не хочет заниматься с ним чем-то репродуктивно. Так было на протяжении сотен тысяч лет. При изучении групп охотников-собирателей видно, что у них такие же показатели индивидуального насилия и убийств, как и у людей в больших городах. Всё как обычно: ревность, кто-то сказал тебе «нет». Но в то же время организованное насилие, такое как война, было изобретено только примерно 12 000 лет назад с появлением сельского хозяйства. Существует целая школа мысли, которая говорит: «О боже, вы посмотрите на свидетельства убийств, которые случались 50 000 лет назад. Люди убивали друг друга всегда». Однако подавляющее большинство случаев доказательства говорят о том, что война не была изобретена до тех пор, пока люди не совершили глупейший поступок — не изобрели сельское хозяйство и не перестали быть кочевыми охотниками-собирателями. Но вот появилось сельское хозяйство, появились излишки, они стали распределяться неравномерно, появилась классовая иерархия. Этого всего не было раньше, это не было неизбежным. Выходит, что война — это социальное явление, а не биологическое, абсолютно. И довольно новое с того момента, как мы изобрели сельское хозяйство, продолжительность жизни людей стала короче. Только к 19-му веку люди снова начали жить так же долго, как 20 000 лет назад жили их предки-охотники-собиратели. Средний рост человека стал ниже, потому что раньше вы питались сотнями различных съедобных растений, а не несколькими зерновыми культурами. Возросла уязвимость голоду, и вот из-за болезни картофеля четверть населения Ирландии умерла от голода в 1840-х годах. И помимо всего прочего, были изобретены иерархии. Война, организованное насилие — так что это вовсе не неизбежность. У него отсылка на болоте Марк Хаймс. Знаете, когда мы говорим о войне и военных преступлениях, я читал, слышал, что некоторые животные чувствуют ответственность, осознавая свою силу. Например, слоны. Они знают, что они очень сильны, и они не используют всю силу, потому что не знают, что могут убить много животных вокруг них. Люди такого не происходят. Чтобы этом говорит наука? Если у нас такая ответственность, то почему? Знаете, когда смотрю на то, что Путин и его пропагандисты говорят о ядерной войне, я думаю: «Ребята, вспомните, что может произойти». Около двадцати лет назад вышла очень влиятельная книга одного военного стратега из США, который анализировал удивительный исторический факт и доказывал, что у людей на самом деле есть внутренний запрет на убийство других людей. Он показал, что на полях сражений гражданской войны в Америке в 1860-х годах, это был такой яркий пример, который он использовал в битве при Геттисберге, около 80 000 человек убили друг друга за один день. Но анализ трупов на поле боя показал, что большинство из погибших не стреляли из оружия. Некоторые из этих людей вставляли вторую пулю в ружья, третью. Они как бы всё время готовились, вместо того чтобы стрелять. Ещё ли они очень не хотели это делать? Посмотрите на вероятность того, что кто-то действительно убьёт кого-то другого на войне. Она очень высока в случае применения артиллерии или сброса бомб с самолета. Вероятность меньше, если это снайпер, и ещё меньше, если люди стреляют из автомата на обычном расстоянии. Убийство ещё менее вероятно, если речь идет о рукопашном или ножевом бою. У людей есть очень серьезные запреты на этот счет. Если посмотреть на модели посттравматического стрессового расстройства, догма всегда заключалась в том, что оно возникает, когда вашей жизни или жизни ваших товарищей угрожает опасность. Но в гораздо большей степени оно наблюдается, когда вы отнимаете чью-то жизнь. Уровень посттравматического стрессового расстройства у операторов беспилотников ВВС США не раз выше, чем у пилотов истребителей. Это люди, которые живут в пригородах, целуют утром на прощание своих детей и жену и отправляются на войну в подземный бункер с кондиционером. И американские военные и психиатры даже не знали, что с этим делать, когда это всё выяснилось 10-15 лет назад. Ты не можешь получить ПТСР, если ты оператор беспилотника, ты не в бою, тебе ничего не угрожает. Это аргумент в пользу того, что у людей есть довольно сильный внутренний запрет на убийство кого-то, чье лицо вы видите вблизи. И этот автор в своей книге под названием «Об убийстве» утверждает, что военные добились больших успехов в обучении солдат преодолевать этот запрет. Когда я пытался представить себя на поле боя, то есть я там никогда не был, не хочу туда попасть, но даже в тех не очень многочисленных drug of которых я участвовал, дорогие world in my life, самым трудным для меня было ударить кого-то, потому что я не хотел, чтобы этот человек пострадал от того, что я сделал. И да, у нас есть эта удивительная способность к сопереживанию, но нами легко манипулировать в отношении того, кому мы сопереживаем. Как только системы видеонаблюдения стали более распространены в общественных местах, многие учёные начали проводить исследования беспорядков на футбольных стадионах, в основном в Англии, поведение футбольных хулиганов. И оказалось, что во время этих футбольных беспорядков около 20 процентов людей действительно наносили удары другим людям. Все остальные просто бегали вокруг, как суматошные, кричащие q лиц. И когда вы смотрите на людей, которые действительно пытаются нанести удар, и большинство из них замахиваются, промахиваются, и это всё, что они делают. А те, кто наносит удары и попадают по кому-то, мгновенно чувствуют боль в руке и понимают, что драться больно, и теряют желание драться. Это становится последним ударом, который они наносят. На самом деле число людей, которые продолжительное время дерутся и наносят кому-то вред, составляет около пяти процентов. Все остальные просто в хаосе притворяются, что собираются драться, или избегают драки, или делают вид, будто только что дрались и были очень грозными. У нас много внутренних запретов на то, чтобы применять насилие. Антиквариат. И правильно ли я понимаю, что эмпатия зависит от ваших когнитивных способностей? Потому что для того, чтобы понять, что чувствуют другие люди, вы должны обладать так называемым эмоциональным интеллектом. Так ли это? Да, абсолютно. Способность понять, что для кого-то мир ощущается по-другому, что обстоятельства делают человека другим, не похожим на нас — всё это настоящее испытание. Это трудно сделать. Очень легко сопереживать тому, кто выглядит как вы, говорит как вы, молится как вы. А для того, кто очень-очень отличается от вас, нужно приложить гораздо больше усилий. В качестве наглядного примера можно привести исследования, проведенные в США, в которых людям, политически прогрессивным, более инклюзивным и более терпимым к различным точкам зрения по сравнению с людьми более консервативными, ставится в условия, в которых они должны вынести суждение о поведении другого человека: нормально ли то, что этот человек сделал, аморально ли это, нужно ли наказать этого человека, насколько строго он должен быть наказан. И чем меньше у человека времени на решение, тем больше прогрессивные и консервативные люди похожи друг на друга. Но, или по-другому говоря, все они становятся похожи на консерваторов. И только когда вы даете прогрессивным людям больше времени на принятие решения, они говорят: «Это несправедливо, что я считаю этого человека плохим. Конечно, я должен помнить, что случилось». Не кидайтесь консерваторам больше времени, чтобы обдумать свое решение, и они станут более убежденными в своем консервативном решении. Дайте прогрессивным людям больше времени на обдумывание, и они станут более прогрессивными. Эмпатия требует попытки взглянуть на мир с чужой точки зрения. Одно очень влиятельное исследование, опубликованное около десяти лет назад в крупном научном журнале, изучало судей комиссии по условно-досрочному освобождению. Это было исследование, проведенное в Израиле. Все израильские судьи комиссии по условно-досрочному освобождению в течение года вынесли более тысячи решений о том, выпускать ли кого-то на свободу или отправить обратно в тюрьму. Ученые проанализировали эти решения, которых было более тысячи, и пришли к выводу, что единственным верным предсказателем того, отпустит ли судья кого-то на свободу, было то, сколько часов прошло с тех пор, как судья поел. Когда вы голодны, на очень-очень метафорическом уровне вы думаете о себе. Трудно поставить себя на место другого человека. На самом буквальном нейробиологическом уровне, когда вы голодны, уровень сахара в крови низкий, самая дорогая часть вашего мозга, лобная кора, работает не так хорошо, потому что у неё нет необходимой энергии. Когда люди голодны, они принимают более эгоистичные решения и ведут экономические игры. Они более склонны к обману, они с большей вероятностью нанесут удар в спину предполагаемому экономическому партнеру по игре. И когда судьи голодны, им требуется больше усилий, чтобы сказать: «Знаете, я никогда с этим не сталкивался. Я понятия не имею, как получилось, что они стали теми, кем стали». Есть еще несколько замечательных работ, в которых исследуется способность людей к сопереживанию. С момента, когда люди голодны, у них низкий уровень сахара в крови, если дать им выпить апельсиновый сок, в котором есть сахар, есть замечательная работа об этом одного психолога в США. Люди становятся более щедрыми, более надежными. При этом, если вы дадите им искусственно подслащенный апельсиновый сок без сахара, этого не происходит. Так что дело не в том, что это был вкусный напиток. Всё происходит на этом невероятном конкретном уровне области мозга, которые нужны вам, чтобы сказать: «Стойте-ка, стойте-ка, подождите секунду, прежде чем судить людей. Всё может быть гораздо сложнее, чем кажется». Кто я такой, чтобы судить? Я такой чертовски привилегированный. Это та часть мозга, которая говорит: «Это заманчиво, не делай этого. Заманчиво просто сказать, что они плохие, что они всегда были плохими и всегда будут. Такие уж они, что поделаешь». На этом невероятно, в буквальном уровне, это та часть мозга, которая получает больше всего глюкозы для работы. Когда вы устали, когда у вас стресс, когда вы боитесь, отвлекаетесь, когда вы голодны, эта часть мозга работает не очень хорошо. И требуется больше усилий, чтобы увидеть сходство вместо различий. Я думаю, что если в ваших местах в обществе такое, что вы проводите много времени, испытывая страх или стресс, или гнев, или плохое обращение, или что-то из этих вещей, то вам требуется больше усилий, чтобы сказать: «Знаете, они лгут о том, как они делают эти ужасные вещи». Люди, которые ответственны за большую часть наших страданий, очень хорошо умеют прятаться за стенами лжи и власти. Вы сказали, что эмпатия зависит от интеллекта, а интеллект зависит от многих вещей, но также среды, в которой мы выросли. Я хочу сказать, что люди из бедных сред, из бедных районов или регионов, вольное бы хотел причинить, они менее склонны к развитию эмоционального и других видов интеллекта и, видимо, менее склонны к развитию эмпатии. Дислокация до догма в этой области раньше заключалась в том, что нужно интеллектуальная способность видеть мир чужими глазами. Как мы принимаем моральные решения? Мы думаем, чтобы к нему прийти. Такова была 30-летняя научная традиция, в которой люди изучали моральное развитие детей и биологию. Однако оказалось, что ваша способность строить интеллектуальные абстракции и рассуждать о морали... Мораль все это предсказывает только какую оценку вы получите по философии в колледже, но совершенно не предсказывает, кто на самом деле сможет выйти из толпы и совершить смелый рискованный поступок, может поступить правильно. Способность рассуждать о морали оказалась хорошим предсказателем только моральных рассуждений, но не моральных поступков. Точно так же способность испытывать огромную эмпатию к людям оказалась ужасным предсказателем того, кто на самом деле выйдет из толпы и что-то сделает, кто на самом деле будет в своих действиях руководствоваться состраданием. Значит ли это, что даже если у меня развита эмпатия, мне очень жаль, что кому-то больно, это не говорит о том, что я буду действовать? Да, есть исследования, показывающие, что люди, которые испытывают более глубокое физическое страдание, когда видят, как кому-то другому больно, не сделают шаг вперед, чтобы как-то помочь. Они с большей вероятностью скажут: «О боже, это слишком ужасно, я не могу больше на это смотреть», и просто перевернут страницу своего журнала и прочитают, что там происходит в другой части мира. То, что вам очень больно от чужой боли, скорее является предсказателем того, что вы будете заботиться о своей собственной боли, а не чужой. Это не очень хороший предсказатель того, кто действительно собирается что-то делать. Способность осуждать об исторических корнях того, почему эти люди стали делать такие вещи, не предсказатель того, кто будет вести себя человечнее. Это гораздо более эмоциональный фактор. Я думаю, что когда мы смотрим на такие вещи, как, к примеру, выходцы из каких регионов России с большей вероятностью будут насиловать мирных жителей в Украине и тому подобное, то дело не в интеллекте. Это зависит от того, рос ли ты в среде, где тебя учили, что мир — это жестокое, страшное место, и что все к тебе плохо относятся, и такие люди, как ты, не имеют большого значения. Всё это формирует мировоззрение, в котором боль других людей просто не принимается во внимание. На примере США можно сказать: «Боже мой, как же Дональд Трамп мог быть избран президентом? Что не так с этими людьми? Они глупы, они необразованны, они расисты» — а не весь этот набор плохих качеств. Но требуется время, чтобы понять, что люди, которые его избрали, это люди с самыми большими проблемами со здоровьем в стране, с самым плохим доступом к социальным услугам, и они с большей вероятностью окажутся брошенными на произвол судьбы по той или иной причине. Это самые обманутые люди, озлобленные, и с гораздо меньшей вероятностью они способны сказать: «О, они лгут мне», когда говорят о причинах происходящего. С нейробиологической точки зрения, когда вы посмотрите на ту часть мозга, которая отвечает за насилие — на миндалевидное тело, то это та же часть мозга, что отвечает за страх и тревогу. Вы не можете понять биологические причины того, почему мы ужасны и жестоки по отношению к другим людям, вне контекста биологии нашего страха. И действительно успешные в своей жестокости лидеры очень хорошо понимают, как превратить то, чего люди боятся, в свою выгоду. Ну хорошо, тогда пятилетний ребенок спросит: «Но почему мы не можем изобрести таблетку, которая будет воздействовать на миндалевидное тело и делать людей счастливее?» Знаете, чтобы достичь этой точки, потребуется очень фантастическая наука, возможно, настолько фантастическая, что этого никогда не будет. Есть гораздо более простое решение, которое заключается в том, чтобы создать такое общество, в котором к людям не относятся несправедливо. Ведь подавляющем большинстве случаев все это социальные проблемы. У нас есть прекрасный пример в США два года назад, когда разразилась эпидемия COVID-19, и стало ясно, что это огромный вызов молекулярной вирусологии. И технологии вакцин были предприняты такие удивительные усилия ученых, которые мы не видели, наверное, со времен создания атомной бомбы. Менее чем за 12 месяцев мы получили вакцины. А потом мы обнаружили, что настоящая проблема с коронавирусом была не в молекулярной вирусологии, а в социальной патологии неприятия и уязвимости ко лжи. Кто бы мог подумать, что через два года после этого люди все еще умирают не потому, что ученые не смогли изучить нужный белок оболочки коронавируса? Может быть, когда-нибудь наука придумает вакцину против ненависти или чего-то подобного, но гораздо более важная проблема — почему людей легко убедить в том, что кто-то является врагом, когда это не так? Собственный вопрос об изнасилованиях: в России декриминализировано домашнее насилие, то есть вы можете бить свою жену, и вам ничего не будет. Как домашнее насилие влияет на мозг, и с какой вероятностью вы станете насильником? Я думаю, что это имеет огромное влияние. У нас есть удивительная способность привыкать и решать, что когда-то казалось шокирующим, на самом деле является нормой, интеллектуальной нормой и моральной нормой. Всё это способ сделать такие вещи обыденными и привыкнуть к ним, снизить чувствительность к ним. Я думаю, что тот, кто занимается подобными вещами, делает это не случайно. В конце хотел поговорить о пропаганде. Есть исследования, которые показывают, как пропаганда влияет на наш мозг и как заставляет делать нас плохие вещи. Мы принимаем худшие решения, когда злимся, испытываем стресс, усталость, страх. В такие моменты мы менее всего способны к критическому мышлению. Такие моменты мы менее всего способны регулировать наши самые сильные плохие эмоции. Военные очень хорошо умеют манипулировать солдатами, заставляя их чувствовать, что они практически братья. Все тысячелетия военной подготовки были построены на том, чтобы заставить группы солдат чувствовать себя более родственными друг другу, чем они есть на самом деле, братьями по оружию и всё такое. Каждый деспотичный глава государства умеет манипулировать людьми, заставляя их чувствовать себя по отношению к противнику так, что они настолько отличаются от нас, что их даже можно не считать за людей. Нацисты изображали евреев как паразитов и крыс на всех своих пропагандистских плакатах. Белые националисты в Европе превращают мусульман в раковую опухоль. В Соединенных Штатах на юге некоторые люди, настроенные против иммигрантов, сравнивают их с загорелыми коричневыми, ложащимися в дерьмо. Мол, если вы их увидите, спустите в унитаз. Хуту превратили тутси в тараканов. Если вы видите их изображения, и та часть вашего мозга, которая обычно обрабатывает насекомых, паразитов и личинок, активизируется в течение 10 долей секунды, то вы готовы подписаться на то, чтобы стать военным преступником хоть прямо сейчас. Пропаганда очень эффективно связывает инстинктивные эмоции с нашей реакцией. Даже если вы способны критически мыслить, если вам повезло быть привилегированным, чтобы иметь такую способность, вам всё равно будет трудно этому противостоять. И сотни или тысячи примеров, когда даже родители не верят своим детям и продолжают верить пропаганде, которая говорит, что Украина создавала биолаборатории и готовила военных голубей для распространения вируса в России. Ваши дети говорят: «Пожалуйста, посмотрите на факты», и ничего не помогает. Если какой-то научный инструмент поможет нам лучше убеждать людей и развивать критическое мышление, возьмем хотя бы американскую пропаганду, что якобы выборы были украдены у Трампа или что все приезжие из Мексики — насильники. Исследования показывают, что когда вы представляете факты, опровергающие всё это, люди, верящие в эти мифы, только сильнее укрепляются в своей вере. Это прозвучит смешно в данном случае, но речь идёт не о том, чтобы услышать факты и не о том, как мыслить критически. Вот правильные вопросы, которые нужно задавать этим людям: «Кого вы боитесь? Что делал с вами ужасные отвратительные вещи? И почему вы так легко решили, что эти люди тоже делают подобные вещи? Кто заставил вас чувствовать себя униженными? Что заставляет вас испытывать стыд?» Дискуссия должна вестись на таком уровне. Всё сводится к эмоциям. Решения, которые люди принимают в подобных обстоятельствах, управляют эмоции, они мышления, и ими движут негативные эмоции, которыми легче всего манипулировать. Логика не сработает в убеждении тех, чья позиция не основывается на логике. Факты здесь не помогут. А если не факт, то что нужно говорить? «Они лгут вам! Разве вы не видите? Они лгали вам и раньше! Разве вы не видите, как в 90-е годы после развала Советского Союза они лгали вам о том, что все разбогатеют? Разве вы не видите, они лгали вам о том, что сейчас в этом государстве правят законы, а на самом деле миллиардеры-олигархи управляют всем? Они лгали вам! Они солгали вам! Вот почему у вас всё плохо! Никто из этих людей в Украине никогда ничего плохого вам не делал! Это они, власти, несут ответственность за это! Может быть, это сработает. Может, это и есть верный путь.

Назад

Залогинтесь, что бы оставить свой комментарий