Ученый Михаил Гельфанд: «‎Почему должен уезжать я, а не все то дерьмо, которое кругом творится?»

ruticker 06.03.2025 18:34:44

Текст распознан YouScriptor с канала Forbes

распознано с видео на ютубе сервисом YouScriptor.com, читайте дальше по ссылке Ученый Михаил Гельфанд: «‎Почему должен уезжать я, а не все то дерьмо, которое кругом творится?»

Вам придется запикать всё, что я сейчас скажу. Построить такой вот цифровой фашизм в одной отдельно взятой стране не очень сложно. Надо только взяться за это с умом, а не разворовали. Говорить о людях, принимающих государственные решения, то я подозреваю, что заметная часть этих решений принимается не от глупости или нечестности, а от тяжёлого состояния психики. Ну, просто абсолютно кривой картины мира. Почему я должен уезжать? Я не **ВС** то [__], которое кругом творится. Выступал против идиотов, против административной дури, против приказов, которые неисполнимы. Привет, друзья! Меня зовут Ярослав Бабушкин. Это не форсы. Мы приехали в Сколтех — образовательное учреждение, которое было открыто в 2011 году при участии Массачусетского технологического института. Специалисты из MIT помогали с концепцией нового университета, подбором профессуры и подготовкой образовательных материалов. После двадцать второго года сотрудничество с MIT прекратилось. Но не все международные связи были порваны. В Сколтех до сих пор обучаются иностранные студенты, но география партнёрства сменилась. В данный момент в университете обучаются молодые люди из пятидесяти стран, а рабочий язык в университете до сих пор английский. Мы в Сколтех ради встречи с профессором, вице-президентом по биомедицинским исследованиям Сколковского института науки и технологий Михаилом Гельфандом. С вас лайк, комментарий и подписка на канал. Михаил — популяризатор науки, один из основателей Диссернета, сообщества, в которое входят учёные, активисты и журналисты. Их задача — найти плагиат в научных работах и диссертациях. Заведовал учебно-научным центром биоинформатики в Институте проблем передачи информации, но был уволен в мае двадцать четвёртого года на фоне конфликта новой дирекции института, назначенной Минобрнауки, с сотрудниками. Поговорим сегодня о науке в России и за рубежом, взаимодействии учёных и научных центров из разных стран, генетике, как отдыхают учёные, когда им лень, и зададим профессору глупые и смешные вопросы о нашем мире. Не форсы. На въезде в Сколтех я увидел плакат: "Сколково — это не территория, а идеология". Вы можете для себя как-то описать эту идеологию? Ну, во-первых, Сколково и Сколтех — это разные вещи. Сколково — это именно территория, и я, честно говоря, понятия не имею, чем они занимаются. А Сколтех — это университет. Вот это действительно хорошее, правильное место, за это я отвечаю. Насколько я помню, Сколтех был сделан в партнёрстве или при сотрудничестве с университетом. Он по-прежнему продолжает обучать иностранных студентов. Находится в международном научном сообществе или нет? Я, поскольку в Сколтех работаю не с самых первых его оснований, то мне как-то роль в создании Сколтеха всегда казалась немножко излишней. Можно было бы хорошо сделать из них. По-моему, сейчас иностранные студенты, конечно, есть, но поток изменился. Из Европы, Америки, понятное дело, нет, но есть очень хорошие африканские студенты, скажем. Ну, всегда были и продолжают быть. Жёстко запрещено любое сотрудничество со СЛМ, потому что Сколтех находится в санкционном списке. В самом жёстком, что тоже с моей точки зрения не очень справедливо, потому что как раз военными делами Сколтех занимался. По очевидным причинам университет, в котором 20% профессоров иностранцы, вряд ли делает что-нибудь ужасно секретное и военное. Но, тем не менее, значит, сотрудничество IT полностью прекращено. Более точно, там с отдельными профессорами, с которыми мы работали раньше, мы работаем, но уже как не представители Сколтеха, а как независимые исследователи, как частные лица. Да, они просят нас снимать аффилиации, скажем, в статьях, потому что иначе они просто попадают под уголовное расследование у себя в стране. Это частная глупость с той стороны, которая является следствием гораздо больших проблем, созданных нашей стороной. Правильно я понимаю, что учёные как частные люди не перестали общаться? Процесс развития науки никак не остановился? Или всё равно вот эти внешние факторы сильно мешают развиваться? Нет, они, конечно, мешают. Труднее стало, и, может быть, даже невозможно стало завязывать, скажем, новые контакты. Старые контакты у меня не прекратились. В общем, люди, с которыми я работал, мы с ними продолжаем что-то делать, но новые контакты образовывать труднее. Просто потому что, помимо всего прочего, физической возможности для этого нет. А кроме того, опять-таки, если мы говорим и про Россию в целом, про Сколтех в особенности, контакты на официальном уровне действительно полностью заморожены. Да, если там раньше было большое количество совместных Р&D с германскими или французскими университетами, то вот это всё, конечно, прекратилось. Поэтому в этом смысле стало хуже. Кроме того, доступ к оборудованию стал хуже, всё стало дороже, логистика стала сложнее. То есть чисто технически заниматься наукой в России всегда было не очень просто, а сейчас стало немножко посложнее. Почему вы остаётесь в России? Почему вы занимаетесь наукой в России, если у вас есть мировое имя, мировые контакты? Слушайте, мне этот вопрос задают с девяносто первого года. У меня есть разные на него ответы. В разные времена у меня на него были разные ответы. Сейчас это, ну, во-первых, всё-таки я уже человек не очень молодой, и чисто технически там начинать всё заново уже можно и не начинать. Можно тогда просто напе. Это как бы одна сторона. А другая сторона — что, с другой стороны, всё-таки я отвечаю за довольно большое количество людей, которые там по разным причинам не могут или не хотят из России уехать. У меня были очень хорошие ученики, которые уехали в тот же MIT, кстати. А, но всё-таки кто-то остаётся, и оставлять их без крыши, в общем, было бы не очень ответственно. Ну а кроме того, почему я должен уезжать? Я не всё то [__], которое творится. Мне понравилась одна цитата Дмитрия Быкова, писателя. Он говорил, что "Дмитрий Быков — иностранный агент". Вы не забывайте это. Спасибо, что маркируете. Ну, можем даже без относительно него сказать, что есть выражение: "Помимо сырьевых каких-то ресурсов, главные экспортные ценные единицы в России — это гении и красавицы". Вот вы сказали, что многие ваши ученики уехали. Насколько это большая потеря для российской науки, что отсюда уезжают учёные? Научное сообщество — оно такое циркулирующее, но я всё-таки биолог. Да, эксперименты вы не будете делать в цифровом мире. Это вам нужно, чтобы кто-то стоял и капал в пробирку. Разговаривать всё-таки при всех чудесных возможностях Zoom и всего прочего, оказывается, что разговаривать проще. У меня самая чудесная наука делается, когда я с кем-нибудь плю, там, курю трубку и гуляю. Вот это по Zoom не воспроизводится. Если я сижу на месте и разговариваю в кабинете, то уже хуже. Если я сижу на месте и разговариваю в Zoom, просто идей меньше в голову приходит. Очень банальная это там вещь. В каком-то смысле измеряемая. Во-первых, никакая цифровизация всё-таки не заменит лабораторную работу, и там личное общение заменит, но не в полной степени. А когда вы говорите про циркуляцию, на самом деле интересно, потому что вот в нулевые годы и даже в начале десятых, до изменения политической обстановки, люди довольно много уезжали и потом возвращались. То действительно уезжала больше людей, чем возвращалось, но обратный поток был вполне заметным. Да, я знал там и знаю до сих пор сильных людей, которые съездили в Америку на постдок, вернулись или защитили в Америке, прошли через университет, вернулись. В общем, была даже чудесная программа грантов для новых групп в Российской академии наук. Была программа молекулярной клеточной биологии, и одна из её программ грантовых была на создание новых групп, где подаваться можно было из-за рубежа. То есть человек выигрывал грант, приезжал и создавал здесь группу. Я знаю очень сильных людей, которые таким способом действительно приехали. И вот этот поток, конечно, остановился полностью. Наши студенты иностранные, но большинство из них, конечно, тоже уезжают куда-то дальше в Европу или в Америку, или возвращаются к себе. Кстати, довольно многие, а есть, которые остаются. Хорошие там есть некоторое количество замечательных аспирантов, которые теперь даже уже не аспиранты, а сотрудники, которые здесь остались. Но этот поток всё-таки очень мал. Да, там Америка — это такой чистый сток, да, то есть туда всё попадает. Люди из Европы уезжают в Америку, но в Европу приезжают люди из Африки или из Азии. То есть такой получается перевалочный пункт, но за счёт этого там тоже много сильных аспирантов. А из России сейчас происходит чистый отток. Являются там ценностью учёные, которые приезжают к нам из той же Африки? Как вы сказали, учёные к нам из Африки не приезжают. К нам приезжают студенты, которых мы учим, и некоторые из которых остаются. Но это просто, понимаете, у вас с одной стороны труба, а с другой стороны ручеёк. Понятно, это просто не сопоставимое количество. Насколько я понимаю, с европейскими университетами отношения, ну, попроще чуть-чуть, чем с тем же MIT, условно говоря. Есть программы грантовые сейчас и сотрудничество возможно или нет? Опять-таки, на уровне институтов, институций ничего невозможно. Ну, кроме каких-то редких стран, которые забыли присоединиться ко всеобщей волне. Вот на уровне индивидуальных лабораторий, ну, вот это индивидуальная вещь. С Израилем, пожалуйста, с Израилем можно, несмотря на такую изоляцию. Да, России в каком смысле. Я вот читаю новость, что исследователь Сколтеха получил грант немецкого фонда Александра Гумбольдта. Всё-таки исключения существуют. Это действительно Кирилл Половников, очень сильный молодой профессор. Вот он только-только стал действительно профессором. Ну, ассистент-профессор, но уже профессором. У меня даже с ним есть какие-то совместные работы. Ну, в смысле, мы соавторы, там большие коллективы, в пате с ним, по-моему, соавторы. Он замечательный, он диссертацию одну PhD в Сколтехе, а одну кандидатскую на ФИФА в Московском университете на абсолютно разном наборе статей. То есть они, это честные две независимые работы, они просто никак не пересекались. Почему у фонда Гумбольдта осталась программа, в которой участвуют российские учёные? Очень интересный вопрос, ответ на который я не знаю. То есть это не оттип, или это исключение? Я думаю, что да. Не форсы, рнет с основателем, да, которого вы являетесь. Понимаю, что вот сама проблема уже липовых диссертаций начинается у детей в самом раннем возрасте, когда они начинают списывать. То есть вся проблема лежит вот в изначально ментальном одобрении списывания. У неё две ноги, у этой проблемы. Значит, первая нога действительно — это культура списывания и, так сказать, культура обмана начальства, потому что начальство тебя всегда обманывает. И это, на самом деле, гораздо более широкая проблема, чем списывание в школе. Да, это проблема, по-моему, универсальная. Да, ну я не социолог, но какой-то жизненный опыт у меня есть. Да, всегда так сказать начальство что-то придумывает, а народ начальство обманывает. И вторая проблема стоит в том, что начальство придумывает довольно часто такую хрень, которую сделать принципиально невозможно. Да, и, скажем, если мы говорим, что плохо списывать, ну, Бог с ними со школами, это всё-таки как-то совсем. Но если мы говорим про институты, то с одной стороны там курсовые, вот скажем, или там какие-то, ну, скорее не экзамены, какие-то эссе, которые вот по курсам полагается. Да, с одной стороны списывать плохо, с другой стороны в учебном плане столько ерунды, что, во-первых, никакого времени не хватит это делать добросовестно, а во-вторых, заметную часть. Ну, хорошо, вот я в своё время списал реферат по истории партии. Вот просто взял реферат там какого-то позапрошлого года и его радостно переписал своим почерком слово в слово. Прямо, ну, я не помню уже. Ну, потому что это была история партии, даже не история партии, это было ещё хуже — это была политэкономия социализма. Вот это сонно эзотерическая была наука. История партии, можно, ну, это как бы история. Да, там какие-то события можно там выучить. Политэкономия капитализма — это там Карл Маркс и немножечко Ленина. Там, ну, за этим есть какая-то экономическая теория, она там внутренне противоречива. Первый том капитала и чей том капитала или там какой-то третий оказываются немножко в конфликте. Но хрен с ним, ладно. Но там хотя бы локально есть какая-то структура, содержат. А вот политэкономия социализма была наука совершенно эзотерическая. Вот реферат по политэкономии социализма действительно списал. Если вы на шести полосной магистрали поставите знак 20 км, ну, люди будут стараться всё-таки ехать не 20. Недавно был в Китае, там соблюдают вот ровно, как вы сказали, там на 60 км ВЧ ограничения, и люди на шести полосной магистрали всё равно быстрее не едут, потому что штрафы, потому что там это цифровая система. Все со Китаем. Значит, слушайте, вы хотите жить как в Китае? Нет, вот и я не очень хочу. Нет, построить такой вот цифровой фашизм в одной отдельно взятой стране, даже очень большой, это, так сказать, видимо, не очень сложно. Не очень сложно, да, как выясняется. Надо только взяться за это с умом, а не разворовать. Дальше начинается. Да, что 60 км, ладно, за этим, наверное, есть какая-то внутренняя логика. А когда вы видите 20 км, там есть посмотреть, какое-нибудь наше законодательство, то там куча норм, понимаете? У вас таком на знаке вообще что-то расплывчатое. Вот там вы нолик видите, а цифру перед ним не видите. И там вот законодательство, которое, скажем, последнего времени, оно так написано в довольно общих терминах. Да, вот мы с вами разговариваем, я очень стараюсь выбирать слова и выражения, как вы могли заметить. Но я подозреваю, что там при желании тоже можно накопать. Ну да, вот люди в такой ситуации будут изворачиваться. В Советском Союзе в колхозах были приписки. Почему были приписки? Потому что план был принципиально невыполнимый. Значит, люди рисовали. Вот это традиция, традиция такого общегосударственного вранья, когда на враньё сверху отвечают другим, но не менее мощным враньём снизу. Вот то, что вы говорите про диссертации — это просто один небольшой пример, сказать такой. Да, там проблема более глобальная. Я подозреваю, почему вы создали Диссернет. Вот понятийно в этой всей ментальной проблеме основать Диссернет — это значит, что сделать, начать стучать на тех, кто списывает. То есть получается пойти в конфликт с этой системой. Почему для вас важно выявлять это и показывать, что там какие-то люди врут? Для разных людей там причины были разные. Там для кого-то это были просто интересные журналистские кейсы. Скажем, первые год существования Диссернета действительно довольно сильно был заточен под каких-то представителей политики. Да, с одной стороны, это позволило раскрутиться, потому что были времена такие относительно вегетарианские, а с другой стороны, это немедленно создало проблемы, потому что это создало такое же политическое противодействие. Для кого-то это был проект исследовательский. Да, вот там профессор Ростовцев, скажем, он из ОТВ, основан в общем профессиональный физик, специалист как раз по анализу больших данных. Вот он придумывал, как изучать эти сети, как они устроены. У него какие-то статьи есть с социологами, значит, как устроены вот эти все списывания. Для меня это был действительно скорее проект, ну, такая попытка восстановить институт научных репутаций, а он был в России в ТО. И там совсем древние. Если вы почитаете там воспоминания какие-нибудь или биографии, в какой-то форме, был се обкома, возможно, диссертацию писали, но всё-таки не дарили или писали хотя бы заново. Да, там у нас же у кучу губернаторов диссертации были просто цельнотянутые, как монолит. Да, там просто титульный лист переле, начиная там с года такого. Вот совсем откровенного списывания не осталось практически. Там проблемы начались другие. Но кроме того, просто количество, на самом деле, есть чудесная статистика, что там с двенадцатого по четырнадцатый год, если я правильно помню, количество диссертаций, защищённых в России, сократилось примерно в два раза. Прилично, частично припугну, частично оказалось, что там, если ты какой-нибудь, мне рассказывали чудесную байку, историю реальную, не байку, я её всюду повторяю. Где-то, по-моему, в ПМ или я был в Апатитах, и там в частности, там в клубе учёных вот продюсер какой делал там доклад, как-то не очень большой аудитории, и мне потом рассказали, что директор местного горнообогатительного комбината перестал писать на визитные карточки, что он кандидат экономических наук. То есть это просто вот такая вот очевидно липовая степень. Она из какой-то вот цацки, которая просто входила в обязательный набор правильный или что там полагается. Я знаю правильные часы, правильный пиджак, правильная секретарша, джентльменский набор. Джентльменский набор диссертационного набора. А к чему это глобально ведёт? Вот с одной стороны вы говорите, что там кто-то хотел просто, чтобы это было в новостях, ярко высмеять этих там людей. Да, которые хотят казаться. Журналистам интересно там копать. Вот глобально к чему ведёт эта культура списывания? У меня есть товарищи, которые учились в каких-то других с экме. Жето при есть сэто поь друго занять твоё место. А вот к чему глобально ведёт эта культура списывания? А на это есть очень хорошее исследование, абсолютно научное. Его сделали Акина, которая какое-то время была экономистом, одно время сотрудничала с МС, сейчас где-то в Германии, в таком нормальном международном научном журнале. Они сделали простую вещь. Значит, то, что мы всегда говорили, что если у чиновника списанная диссертация, то этот чиновник одновременно глупый и нечестный. Ну, нечестный понятно, потому что она списанная, а глупый, потому что он не мог найти правильных исполнителей, чтобы ему диссертацию написали нормальную. Да, он заплатил деньги за фуфло. Ну, как вот если у человека фальшивый ролик Роллкс на руке, то очевидно, фальшивый. Да, потёртый. Х, вот он лох, его уважать не будут. И вот мы всем объясняли, что липовая диссертация — это такой признак, так сказать, одновременно и мерзавца, и лоха. И была статья, просто статистика экономическая. Они взяли регионы, значит, области и республики Российской Федерации, взяли губернаторов, у которых есть учёная степень, поделили их на две группы. И, ну, в случае мы не знаем, что списано. Может, он не сам писал, может быть, списано от какого-нибудь рукописного источника. Вот очевидных признаков списано у неё нет. Оказалось, примерно, и дальше они посмотрели экономическое развитие соответствующих областей. Они взяли проникновение интернета, которая стандартная статистика, она стандартным образом во всех регионах собирается. Катате правильно нормированные, там на размер области. Всё. И вот чудо оказалось, что действительно в тех диссертациях, где губернатор одновременно и глупый, и нечестный, потому что у него списана диссертация, экономика развивается хуже. То это просто там было потом аккуратно ратифицировано там по датам защиты диссертации. Там, в общем, видно было, что рецензенты к этой статье придирались. Там просто видно много каких-то мест, которые явно были сделаны вот в ответ на дополнительные замечания. То есть аккуратно сделано. Действительно, само по себе списывание, ну вот я занимаюсь медицинскими диссертациями, скажем. Да, и в медицинских диссертациях обычно они не просто списаны, а там ещё сфальсифицированы данные. Да, потому что, скажем, одна и та же таблица в исходники и вот в том, что получилось, но только это разные болезни и разные лечения, а там показатели эффективности, скажем, лечения одни и те же. Или там какой-то биохимия крови или что-нибудь такого. Там у сельхозников, сельхозники любят одну зверюшку поменять на другую. Да, там биохимию крови гусят превратить в биохимию крови телят. Вот ветеринары этим грешат, а медики подменяют диагноз, подменяют лечение и оставляют там много-много таблиц с цифровыми данными. Значит, какой из этого вывод? Первое, что это нечестный врач. Я боюсь лечиться у нечестного врача, он мне пропишет что-нибудь не то, исходя из каких-то своих. Ну, там в худшем случае в парит что-нибудь дорогое и бессмысленное, а во-вторых, этот же доктор будет писать, там, я не знаю, клинические рекомендации, проводить клинические испытания, консультировать кого-то, какие лекарства должны входить там в реестры, там, закупок или чего-то такого не должны. Да, и в этом смысле диссертации просто очень удобный такой хвостик, за который можно это вытаскивать. Да, если я вижу, что в каком-то университете или институте, в медицинском центре, да, работает диссовет, который штампует липовые диссертации, то я побоюсь туда идти лечиться, банально. Сергей Сергеевич, у вас кто больше бесит: люди нечестные или люди глупые? Или кто более вред наносит обществу? Если занима бесят люди подлые, это немножко другое, чем нечестность, особенно по нынешним временам. Но если говорить о людях, принимающих государственного уровня решения, я подозреваю, что решения принимаются не от глупости или нечестности, а от тяжёлого состояния психики. Ну, просто абсолютно кривой картины мира. И в рамках той картины мира это там естественные решения, а в рамках нормальной картины мира это решения совершенно катастрофические. Вот я думаю, что мы ещё переживаем последствия вот такого сорта эффекта. А эта картина мира, она искажена за счёт такой круговой поруки, обще лояльности за систему, за счёт системы тотального вранья. Это то, про что мы говорим. Не лояльности, а вранья. Да, что, ну, я не знаю, там, ну вот были сейчас эти самые наводнения в Сибири, да, весной, но там же эти вот местные там мэры, они до последнего говорили, что всё в порядке, там дамба уже, так сказать, перехлёст, он рапортовать, что у него, так сказать, в городе всё хорошо. Потому что вот приучены врать. Раньше сходило с рук. Ну, я не знаю, почему. Опять я не социолог. Я в этом смысле интеллектуальная ценность нашего с вами разговора примерно такая же, как разговора там на кухне за чашкой чего-нибудь вкусного. И все это понимают прекрасно. Да, никаких открытий мы там с вами не делаем. Здесь я думаю, что да, я думаю, что система тотального вранья и дальше зацикливается, и создаётся информационный пузырь. Там уже вещь, которая там социологи много раз описана. Ну, как в интернете образуются информационные пузыри, когда люди просто не общаются из разных интернет-сообществ. Букет, так сказать, смотрели, что уголовный код. Ну, республиканцы в Соединённых Штатах, вот трамписты. Само та же самая вещь, да, это люди с абсолютно кривой картиной мира, от которых, вообще говоря, может произойти довольно много всякой хрени, потому что Трамп, в общем, идиот, и видно, что он идиот, да, и видно, что у него в голове полная пранова. Кстати, вам кажется, эта постановка была с его Э? Да, нет, ну почему? А какая постановка? Ну, ухо ему отстрелили, там промахнулись бы, немножко отстрелили бы полголовы. Нет, ну нет, конечно. Я вообще теории заговор не очень интересуюсь. Все вот это вечная молодость, вечное старение. Вечная молодость, вечное старение. Я не очень, вот в борьбу со старением, я честно говоря, не верю ни в каком виде. Их там куча этих проектов, у людей к этому огромный интерес. Интерес огромный. Все хотят жить 150 лет. Я думаю, что на самом деле есть некоторые естественный предел, и человечество до него не дошло. Да, ну просто потому что мы видим, что в разных странах продолжительность жизни разная. Это означает, что в Японии, по-моему, количество людей за 100 уже какое-то совершенно фантастическое. Гипотеза моя, видимо, правильно состоит в том, что организм устроен примерно как западная машина. Вот Жигули можно было чинить бесконечно, да, у него что-то ломалось, ему прицеплять новое, потом что-то другое ломалось, прицеплять. Это мне объяснял кто-то, это я не сам придумал, тоже может быть и не правда. А там какой-нибудь, вот там, не знаю, там Шесси или что там бывает, вот оно вообще было вечно. ...и на этом всё закончилось. Это был один из примеров, когда наука могла бы получить финансирование, но в итоге всё зависело от политической воли. Научные исследования требуют времени и ресурсов, и часто они не приносят немедленной выгоды. Поэтому, когда речь идёт о финансировании, государственные структуры, как правило, предпочитают поддерживать проекты, которые могут быстро окупиться. Это приводит к тому, что многие важные исследования остаются без внимания. В то же время, в условиях ограниченного финансирования учёные вынуждены искать альтернативные источники поддержки. Это может быть как частное финансирование, так и гранты от международных организаций. Однако, как вы правильно заметили, не всегда удаётся найти такие возможности, особенно для молодых исследователей. Важно, чтобы в науке сохранялась свобода и отсутствие цензуры. Это позволяет учёным свободно выражать свои идеи и проводить исследования, не опасаясь репрессий. В противном случае, как показывает история, это может привести к стагнации и потере научного потенциала страны. Таким образом, для развития науки критически важно создать условия, в которых учёные смогут работать без страха и с достаточным финансированием. Это позволит не только сохранить существующие достижения, но и сделать новые открытия, которые могут изменить мир. Рубрика "Антинаучное" в мире политики сейчас сильна. Вам придется запикать всё, что я сейчас скажу. Ну, давайте я скажу так, чтобы не надо было запикивать. Давайте почитаем высказывания некоторых государственных деятелей или депутатов за последние два с половиной года и сопоставим их с действительно научными данными. Есть ли вероятность, что человек, современный, который употребляет короткий контент, TikTok, Shorts, Reels, всё время что-то лайкает, не читает сложную литературу, что его мозг деградирует? Или наоборот, мы потребляем большее количество информации и ещё сильнее развиваемся? Ничего про это не знаю, кроме того, что, по-моему, мозг должен был деградировать от телевизора. Предыдущий раз мозг должен был деградировать от радио, до этого — от печатных книг, от рукописных, потому что их стало много. Ещё мозг деградировал, когда перешли к изобретению письменности, потому что не надо было ничего запоминать, надо было прочитать. В общем, мозг столько раз уже деградировал, я думаю, что лишние рилсы не очень сильно его деградируют. А вы смотрите какие-нибудь рилсы? Ничего такого короткого, короткие форматы? Нет, а я вообще читать больше люблю, чем смотреть. Есть какие-нибудь такие ненаучные мифы, которые вас раздражают? Вот то, что люди верят в народную медицину, в гадалок, во всё такое? Народная медицина бывает очень разная. Я не знаю, там хинин и аспирин — это лекарства, которые, вообще говоря, вышли из народной медицины. Да, вот там в Индии люди знали, что если лихорадка и температура, или там, я не помню, где-то надо погрызть кору ивы. Окей, это помогает. А бывают какие-то, конечно, бредовые поверья, и их, конечно, больше. В этом смысле там хотя бы есть предмет для обсуждения. А гадалки? Сказать, меня не раздражают, потому что они меня не касаются. Это не моя область. А вот гадалки, астрологи, тарологи, хироманты — это просто не моя область деятельности. Ну, когда-нибудь свой гороскоп ради интереса читали? Скорпионом на этой неделе следует быть особенно осторожными, чтобы их за задницу не покусали раки. Вот такой гороскоп какой-нибудь? Нет, не читал. А такого настоящего гороскопа, который надо знать дату рождения с точностью до минуты, такого я себе не делал, поскольку я не знаю свою дату рождения с точностью до минуты. Астрономически невозможно. Огромная индустрия, ноги индустрии, от которых человеческих страданий гораздо больше, чем от астрологов. Если все эти люди превратились в астрологов, мир был бы лучше, и я был бы счастливее. А если говорить о том, кто меня действительно бесит, это люди, которые вмешиваются в антигнус. Это люди, которые пытаются всем объяснить, что генномодифицированные организмы страшны, что они наносят страшный вред, если их съесть. Это неправда. Я биолог, я знаю, что это неправда. Вот эти люди меня, ну, их сейчас мало стало. Антиваксеры — это совсем опасная на самом деле категория людей, потому что они просто способствуют распространению болезней. Кто ещё? Гомеопаты, ну, та же история. В лучшем случае они бесполезны, а в худшем случае человек просто запускает болезнь и помирает, потому что они наживаются при этом. Это как бы некое мошенничество, по большому счёту. Они ещё обманывают больных людей. Есть немножко дальше. Всякие люди, которые путают науку с религией, именно в области биологии. Да, креационисты. Они меня не то чтобы бесят, но когда религия — важный общественный институт с долгой историей, временами мрачной, временами менее мрачной. Окей, кому нужно верить в Бога, пусть верит в Бога, дело не моё. Но когда эти люди начинают диктовать обществу, исходя из своих представлений, как жить всем остальным, вот это меня расстраивает. Опять в моей области. Да, там я не знаю, преподавать эволюцию в школах, не преподавать или преподавать альтернативную эволюцию в школе. Прививки от вируса папилломы человека надо делать или это ведёт к росту безнравственности? Я как биолог знаю, что надо делать, потому что потом эти девочки будут реже болеть раком шейки матки. Многие из них помрут, если вовремя сделать прививку до начала половой жизни, то у них вероятность этого существенно меньше. Но поскольку нам безнравственно разговаривать с девочками про то, что вообще бывает половая жизнь, значит, мы имеем то, что имеем. Да, там аборты. Ну вот, есть длинная, так сказать, а с абортами? Что с абортами? Вещь очень сложная, и там действительно есть большой этический компонент: делать их или не делать. Но это, по-моему, не то место, где одна группа людей имеет право решать за других. Не надо решать за женщин. Да, ну вот я бы считал, что да, там есть серьёзный биологический вопрос, когда формируется нервная система, например. Ну да, то есть это как бы этический вопрос, который должен решаться обществом в целом. И тут как бы люди религиозные не имеют права навязывать своей точки зрения, как мне бы казалось, остальным. Себе, пожалуйста, ты сам можешь себя вести, как считаешь. Ну, он должен, то этис. Но и профессионально, вообще тема очень болезненная, очень тяжёлая с этим, я согласен. А, ну пожалуйста, уж совсем так сказать. Вот сейчас есть некоторое общественное явление, которое целиком признано нежелательным. Вот я как биолог понимаю, что вы про ЛГБТ это сказали. Не с это, что было имен с биологической точки зрения, а это в генах, кстати, или приобретён за? Ну, в заметной степени это генетически обуславливаемая история. То есть да, да, и это, пожалуйста, это можно на дрозофилах смотреть. Да, вот дрозофилы просто известны мутации, когда мальчики-дрозофилы начинают ухаживать с другими мальчиками-дрозофилами. Опять там колоссальный социальный компонент, конечно. Извините, а вот по-вашему, какая-то массовая культура может привести в это сообщество, или это прямо в генах так прописано? Нет, в генах прописаны те или иные склонности. Как бизнес, в этой области они стыкуются, и там как генетическая предрасположенность связана с условиями в семье или, я не знаю, чем-то ещё. Это, ну, люди это изучают, да, так сказать, там, где можно, а где не можно, не изучают. Но это предмет для содержательного, опять, биологического, психологического, генетического какого угодно исследования. Торо, Михаил Сергеевич, как выработать критическое мышление? Вот, допустим, чтобы вникнуть в научные работы, да, надо приложить большое количество усилий. Даже, я не знаю, хотя бы узнать имена медийных учёных, чтобы посмотреть их на YouTube, хотя бы это надо узнать. А вот всё, про что мы с вами говорили, астрологи, гомеопаты — это довольно опасная на самом деле публика. Там недалеко до астрологов. То, что всё, что не научное и во что люди во многом верят, у этого часто большие бюджеты, и они вот со всех сторон сыпятся, эти гадалки, всё-всё-всё. И часто даже, ну, люди, которые, может быть, вполне себе адекватные и неплохие, они поддаются воздействию. Как выработать критическое мышление? Ну, в случае с гороскопами и гадалками это очень просто. Вы читаете гороскопы одновременно в разных газетах. Я вообще их не читаю. Хорошо, ваш гипотетический человек, который подвергается атаке этих гороскопов со всех сторон, вы радостно обнаружите, что все эти гороскопы друг с другом несовместимы. Окей, думаете вы, у меня нет никаких оснований думать, что районная газета. Ну, в районных газетах они все одинаковые, потому что они ложкой из одного котла цепляются. А в разных городах, уже может быть, раз, наверное, раз, да, с гадалкой или там с каким-нибудь, я не знаю, астрологом таким частным, который, ну, тоже легко. Да, там разные гадалки, почему-то будут сообщать. Ну, хорошо, гадалки много, из вас вынимают в процессе разговора. Но там посуньте этому астрологу не свою дату рождения, а дату Васи, он вам напишет чудесный ваш гороскоп, который вам будет очень хорошо подходить. То есть есть какие-то очень простые вещи, которые можно делать. Да, просто поско. Предложение очень большое. Вы можете один из существенных механизмов, ровно вот проявление критического мышления. Астрологу дать 12 человек и 12 описаний этих астрологических карт. Если он их приложит к этим людям правильно, ну, окей, если не приложат, то плохой астролог. Что там социальные нормы? Её укротили? Ну, во-первых, они её не очень-то укротили, если вы говорите про западную цивилизацию. Во-вторых, если вы возьмёте, скажем, племена, которые живут в неолите до сих пор, да, ну, во всяком случае, жили, сейчас уже, наверное, нет, но там в тот момент, когда с ними стали общаться, то у них есть самые разные структуры общества, в том числе и моногамные, и полигамные, какие угодно. Если вы возьмёте высших приматов, да, наших ближайших родственников, шимпанзе, нобу и горил, у них структура разная. У горил вожак, у него самки, но самка не на сторону, посмотрит, ей будет по шее. Это такая полигамия половинная. А у шимпанзе, тем более у бонобо, там полный ужасный разврат. Мы как вид моногамны или полигамны в естественных условиях, так сказать, без какого-нибудь давления социальных норм — полигамны. Есть чудесная история людей. Не так интересно. Значит, есть полёвки такие грызуны, там похожие на мышей, но не мыши. В Америке делали два вида полёвок: один полигамный, другой моногамный. Да, мы даём полигамной полёвке понюхать окситоцин, гормон, ну, один из нейромедиаторов, не гормон, а медиатор. Вот, и они становятся моногамными, у них фиксируется образ партнёра. Всё, привет. Они на сторону не смотрят. Если такое запатентовать с людьми, это же, наверное, вообще просто триллионы долларов какой-то запах. Вот изобрести, который будет, пожалуйста. Там проблема в том, что от него выкидыши бывают, в общем, это не безобидная штука. А то есть это уже есть? Ну, известно, что для этого нужно. Да, вот если бы вы были химик-органик и умели синтезировать, то полезно было бы носить с собой на свидание ваточник ситом и давать вовремя понюхать. То есть это биологический приворот получается. Он всё-таки существует? Конечно, существует. А это не энергетическая зависимость потом от этого окситоцина? Нет, нет, это не наркотик, это нейромедиатор такой. Он сейчас запросы на окситоцин в Яндексе просто вырастут. Нет, но то, что я вам рассказываю, это не последних лет изобретений, это известная вещь. Да, это действительно он повышает, скажем, уровень. У кормящих матерей, например, уровень окситоцина резко повышается, потому что ей надо сформировать привычку к ребёнку. Да, к ребёнку, нет, у ребёнка-то всё равно зависим. А вот ей надо, у неё такой эволюционный механизм. Это на самом деле сделано, видимо, вот эволюционно, это видимо возникло не для моногамии, а для того, чтобы самки детёныши понимали своих. Что вы думаете о генной инженерии на этапе эмбриона? На этапе эмбриона генной инженерией заниматься поздно, потому что там уже много клеток, и вы не залезете в каждую клетку. Чтобы заниматься генной инженерией, можно заниматься на этапе яйцеклетки. А эта вот нет, потому что родиться здоровым — очень сложный признак, мы выясняли. Да, если у вас есть сложный признак, то попытка на него повлиять — это пихать отвёртки в телевизор. Это то же самое, что генпредпринимательство. Вот вся эта история. Поэтому нельзя ковыряться. Можно, опять-таки, пример. У нас, к счастью, есть один, больше вроде бы нет. Я бы считал, что на это должен быть наложен, понимаем, социальных последствий этой деятельности. И опять у меня есть мой любимый пример. Вот научились делать УЗИ и определять пол ребёнка, значит, ещё внутриутробно. Да, и в Китае резко сократилось количество рождения девочек. Узнали, что девочка, и аборт — тоже лучше, чем в корыте утопить. На самом деле, но тем не менее, да, человечеству с таким уровнем этих ставни дать обезьяне гранату. Поэтому не надо. Не форсы. ЕГЭ — хорошая история. Да, сейчас хотят отменить ЕГЭ. Это плохо. Почему? Потому что ЕГЭ — это, во-первых, способ для тех самых молодых людей, вот где-то далеко, которые всё-таки выучили, вступить в приличный университет. ЕГЭ очень способствует перемешиванию, тому что люди там с каких-то мест едут в другие места. Он бы поступал в лучшем случае в свой областной педуниверситет или там, я не знаю, как они сейчас называются. Во-вторых, ЕГЭ — довольно мощный антикоррупционный механизм. С тех пор, как он был отложен, да, там на старте были какие-то старты, да, когда ники из разных республик. Да, но когда это заработало, всё-таки любое поступление с устным экзаменом — это возможность коррупции. Да, в этом смысле, скажем, Олимпиада, которые дают форы при поступлении, вещь не очень хорошая, потому что, ну, в том же Московском университете, да, там это Олимпиада Ломоносов. Ну вот это такая калиточка, чтобы немножечко протащить кого надо. То есть вторая вещь — это что? Это оставляет гораздо меньше простора для коррупции. Она там всё равно есть, естественно, но в существенно меньших масштабах. Да, вот там пропало понятие репетиторской мафии конкретного факультета. А было такое, да, репетиторская мафия, причём не университета Московского в данном случае, а конкретного факультета. Это люди, которые готовили, значит, гарантированному поступлению на конкретный факультет, и у них там были конкуренции, там в общем было много разных чудесных историй. Вот, вот такого всё-таки стало, ну, во всяком случае, стало существенно меньше. Третье, на самом деле, по многим предметам программа ЕГЭ, да, вот вопросы ЕГЭ относительно разумны. Математика разумная, там биология, я не знаю, не смотрел, если честно, она отладить. Да, вот опять-таки, те косяки, которые были на старте, когда действительно вопросы были там толковые, сейчас это работает. И отменить ЕГЭ — это такой, ЕГЭ отменим, болонскую систему отменим, вообще всё отменим. Ну, это такой тупой, это такой тупой депутатский популизм. Да, а вот глобально это ведёт к такой провинции, насколько я понимаю. То есть если у вас нету общегосударственной системы экзамена, который работает как вступительный во все университеты, ну, кроме, там, я не знаю, балетных каких-нибудь или там, ну, в консерваторию, пог принимать не надо, я согласен. Если у вас нету этой системы, да, у вас на самом деле нету Федерации, у вас нету единого государства. У вас там человек, который живёт в северо-западном Верхнезадонске, он поступать будет у себя, потому что у него банально не будет денег, чтобы поехать сдать экзамен в Москву. А резу может послать куда-то. Там же на самом деле, помимо всего прочего, это вечная чисть финансовая. Да, если у вас экзамены принимаются не там, где человек живёт, там, где находится университет, то человек, которому просто банально далеко ехать, он, это может быть колоссально далеко и очень дорого. Да, это просто нормально. Это просто семье будет. Ну да, просто семье, семье просто это будет не под силу. Разумно организованное государство, оно бы не делало так, что хорошие университеты находятся там, я не знаю, в полудне городов. Их развивать там, да, в систему национальных исследовательских университетов, федеральных университетов, ещё что-то такое. Но в принципе, конечно, там есть много причин, почему это недостаточно хорошо сработало, я бы сказал. Не форсы. Чем вы сейчас занимаетесь? В Сколтехе. Михаил Сергеевич, преподаю, выполняю административные обязанности по должности. Ну и немножко наукой ещё, да. Сколько вы здесь работаете? Это хороший вопрос. С семнадцатого года, по-моему. Семнадцатого года. Но сейчас вы перешли сюда полностью после того, как с прошлого места работы. Я не знаю, как я давно сюда перешёл. Если вы про историю, спи, то она очень смешная. Нет, у меня я там являюсь полностью профессором Сколтеха, кстати, хороший вопрос. Не помню, наверное, с первого года. С того момента, когда я стал директором центра, я сюда перешёл на полную. Меня сохранили в центре информации, соответственно, я там был на поставке, и какие-то там часть моих студентов, скажем, университетских, они там были приписаны к университету Московского. Ну, меня там руководство Сколтеха время от времени устраивала сцена ревности, но, собственно, это было моё условие, когда я сюда приходил, что у меня лаборатория останется. Я просто ссылаюсь на договорённость и всё. Из меня уволили, к тому же я профессор и сотрудник того центра, где я являюсь директором. Вот, ну, вот я его не увольняю из теха, он меня уволил. А ну, дальше посмотрим, что будет. Очень жалко, был очень хороший. Это, наверное, не тема этого разговора, но был потрясающий институт, действительно, и по научному уровню, и по стилю отношений между людьми. То, что вот та команда, которая пришла, его меньше чем за год полностью развалила — это на самом деле некоторое интеллектуальное преступление. Директор пины исполняющий обязанности, да, Максим Валевич Фёдоров тоже был руководителем центра Сколтеха, но как-то не удержался. Но вот ему дали и разваливать. Почему для вас важно было иметь там лабораторию? Ну, мне кажется, в Сколтех вам бы тоже предоставили её. Нет, ну, значит, Сколтех, ну, там по разным причинам, потому что, ну, во-первых, есть некоторые финансовые ограничения. Да, и я там не в должности профессора, не в должности директора центра, не могу себе позволить взять там на работу всех, кого я хочу, там на 10 ставок, скажем. Даже, да, там было удобно, потому что я говорю, там очень простая логистика, и там легко было, скажем, брать студентов на какие-то временные ставки с тем, чтобы им там заплатить. И потом они увольняли. Ну, в общем, там было существенно проще с точки зрения логистики. Во-первых, во-вторых, особенно в последние годы там только кажется, что в Сколтех много мест. На самом деле Сколтех не достроен, и часть этажей законсервированы. И, скажем, биологи живут довольно тесно. Я не считаю возможным использовать какие-то административные ресурсы для того, чтобы там моих сотрудников было сказать вдов место, а у всех остальных там его не было. А когда это начинать делить по-честному, то оказывается, что действительно получается коммуналка. Как вы себе объясняете, за что вас уволили? Потому что из заголовков СМИ, конечно, складывается впечатление, что вот там Гельфанд неудобный такой, весь за это и уволили. Свободный, громкий, яркий, ещё и привлекает внимание. Ну, смотрите, нет, значит, был большой конфликт между вот новой дирекцией, там начиная с исполняющего обязанности директора и кончая его замом, и большой частью научного коллектива. Я бы сказал, большей частью, но в частности это видно там по голосованиям на учёном совете. Ну вот было решено потихонечку руководить там лаборатории. Ну, людей, которые более активно, может быть, силу там темперамента выступали на каких-то там учёных советах или общих собраниях, вот их потихонечку всех выпили. Вот меня выпили, там Ваня, руководителя математического отдела, тоже недавно уволили. Ну да, ну просто выпиливать действительно людей, которые, сказать, про которых считали, что они являются какими-то центрами нуклеаза. Уволено было несколько десятков человек на самом деле тем или иным способом. А сейчас там ещё, к тому же, массовый исход математиков, которые просто уже сами снялись и ушли. Это из-за того, что вы не лояльны? Я просто не понимаю, что могут требовать от учёных. Условно говоря, я понимаю, что Юрий Родионович Костюкевич в интервью, по-моему, RTV или кому-то, битым словом, сказал, что если бы Гельфанд не заводил народ и не ругался с дирекцией, то всё было бы хорошо. Претензий ко мне как к учёному у него не было. Ну, как я могу только за ним повторить? Вы заводили народ? Да нет, не очень. Я не был самым ярким заводилой, но да, я был действительно с самого начала противником нынешней дирекции. Я считал, что это люди некомпетентные и глупые, и даже не столько злонамеренные, сколько вот именно глупые, и что они институт развалят. И в этом смысле я оказался прав, действительно развалили. А против чего вы выступали, Михаил Сергеевич? Я выступал против идиотов, вот конкретных. Идиоты разные бывают. Против административной дури, против приказов, которые не исполнимы и бессмысленные. Там против попыток заставить людей ходить на работу с птичьими карточками, прикладывая наоборот с детьми до пяти, прикладывая карточки. Там, потому что так не работает. Там против того, что, я не знаю, была там чудесная система надбавок, разработанная абсолютно формальная. Да, люди получали там пропорционально количеству и уровню их публикаций по формуле, которая примерно используется Министерством для того, чтобы институты оценивать. Вот это было похоже. Значит, как распределяются надбавки, совершенно непонятно. То есть там получился там полный произвол в этом месте. Да, против того, что каким-то моим сотрудникам не продлили договора. Да, они были на временных договорах, и это было очень удобно, потому что там, если студент, скажем, перестал перел в другую группу, но у него просто заканчивается договор, не надо никаких увольнений, просто на автомате. Вот этим воспользовались, и там большому количеству важных для меня людей сначала это было согласовано, а потом это не состоялось. То есть против там вранья непрерывного, откровенного. Ну вот что можно сделать плохо в научном институте? Вот это всё было сделано. Не форсы. Вот если бы к вам обратились с советом какие-нибудь органы, которые принимают решения: "Вот, Миха, как нам улучшить науку, чтобы она расцвела? Какие вот решения принимать?" Вот там вас бы спросили ещё 10 уважаемых. Меня даже спрашивали одно время, там в нулевые годы, время от времени мне такие вопросы задавали. Я вот очень горжусь, была такая стратегия 2020, про которую все забыли, конечно. А, ну как все прочие стратегии, и про те, которые сейчас действуют, тоже забудут. Вот когда её писали, я вот отвечал примерно на тот вопрос, который вы мне задали, тем людям, которые её писали. Я очень горжусь, там от меня осталась, ну, то есть я не знаю, как это было препаровально, от меня осталась просто дословная цитата, что трагедия в Российской науке наступит не тогда, когда некому будет писать статьи, а тогда, когда некому будет читать статьи. Мягко, мягко мы к этому подбираем. Ну, в биологии, вот значит, если меня спросили, как улучшить, сделать существенно более прозрачными механизмы финансирования, исключить финансирование того, что называется мегапроекты, которые принимаются без адекватной научной экспертизы и никогда не работают потом, и это сразу выс, очень много денег. Ну, я бы на самом деле, конечно, увеличил финансирование гражданской науки за счёт каких-то инженерных разработок, потому что, по большому счёту, государство не должно заниматься инженерными разработками. Этим должны заниматься бизнес-компании. А если государство занимается инженерными разработками, то это либо что-то такое секретное, либо не очень нужное, распи, по большому счёту. А дальше я бы сделал систему разнообразных научных фондов с довольно сильно пересекающимися компетенциями, не очень большую. Да, там не должно быть 20, но вот что существенно, чтобы у них компетенции в значительной степени пересекались, потому что то, что сейчас у нас называется: "Давайте избегать двойного финансирования", "Давайте лиу НФ, РНФ", во всяком случае, при предыдущем руководстве работало очень хорошо в этом смысле. КМУ претензий не было, сейчас конкурс стал более жёстким, потому что финансирование уменьшилось. Когда были два фонда, РНФ и РФФИ, было лучше, потому что там, если в РНФ случайно там в совете соответствующем оказался мой личный враг, у которого я жену ул, или там, я не знаю, я хорошо, я мог, у меня оставался шанс вторым фондом участвовать в другом конкурсе. Это вещь очень существенная. И это на самом деле интересно. Это я не сам придумал. Я там тоже когда-то в нулевых разговаривал с женщиной, которая была начальником отдела в Национальном научном фонде США, и она что-то рассказывала, как у них, говорит, вот у нас там отдел геномики, а есть отдел молекулярной биологии. Говорю: "Слушайте, какая разница?" Она говорит: "В этом смысл, что есть программы, которые довольно сильно пересекаются, а финансирование этих программ зависит от того, насколько успешны были те проекты, которые они не поддержали". И у вас получается конкуренция между фондами. Любой начальник всегда хочет, чтобы его финансировали лучше. Да, это как бы, если ты этого не хочешь, то ты не начальник. Это его цель, даже это, да, нет, это как бы запаяно просто в железа. Да, ну, конечно. Вот, а если теперь я руководитель, там, скажем, программы, я хочу получить лучше финансирование, финансирование программы зависит от того, насколько успешны проекты, которые я выбрал, то я сам себе сделаю самую хорошую экспертную панель, чтобы она мне, я не сам буду выбирать, спаси Бог, а я себе таки сделаю хорошую экспертную панель, которая мне выберет самые лучшие проекты. Вот когда был один РФФИ, то я его предлагал разделить на два, назвать их РФФИ 1, РФФИ 2, чтобы они ничем друг от друга не отличались, а просто вот смотреть по результатам и финансированию. Да, вот просто вот так, да. Ну, это как бы такой уже карикатурный немножко, но вот значит, это второе, что я бы сделал. Понятно, что должны быть какие-то, так сказать, вот гранты — это хорошая вещь, но на короткие времена. Да, там есть, там, у грантового финансирования есть свои, там, очевидные проблемы. И по-видимому, нужны действительно какие-то долговременные государственные программы. Ну, как была программа геном человека в своё время, да, такая общемировая. Но вот выборы этих программ должны осуществляться там не одним человеком по докладу другого человека, а путём очень широкого обсуждения и торговли, там, драки. Ну вот там строить синхротрон или там, я не знаю, строить телескоп. Вот должны все объяснять и рассказывать, какая будет чудесная наука, рай для учёного, что это, не знаю, большая лаборатория, наверное, много аспирантов, которые, знаете, вот в исламском раю там гурии, значит, там числом 70, по-моему, сколько-то положено. А в раю для учёного у него будет 70 аспирантов, которые будут делать то, что он на придумывал. Как вы отдыхаете? Да, в общем, делаю всё то же самое, что я обычно делаю. Ну, тоже. Я много раз говорил, для меня там стандартный способ прокрастинации — это писать заявление о лишении учёной степени. Вроде как и предели, но не так напряжно, как что-нибудь другое. Вам бывает лень? Как боретесь с ней? Проигрываю. Каким способом? Проигрываю. Каким? Ленюсь. Что вы делаете, когда вы ленитесь? Не форсы. Если ребёнок хочет заниматься наукой, делать первые шаги, чтобы стать учёным, в России сохраняется хорошее образование для этого сегодня? Можно найти. Ну, во-первых, может повести в школе просто хорошая учительница биологии оказалась там с кружком или с чем-то. Я видел таких детей из каких-то совершенно Богом забытых мест, простите, хорошая ученица биологии. Викторина такая получается. Казино, казино так и есть. Школьное образование — это так вот средний уровень на самом деле. Дан плохой по биологии, совсем ужасный. Вот, а дальше казино. Да, но есть там много разных, скажем, летних школ. Да, вот я завтра поеду читать лекцию в Дубну на летнюю школу школьнику, но я туда поеду на один день, а там, в принципе, сколько недель. Руками капают, можно просто лекции слушать. И обслу это трудно одному себя заставить слушать лекции, это я понимаю, психологически тяжело, но тем не менее возможность такая есть. Значит, есть летние школы. Вы можете какие-нибудь лекции порекомендовать? **Чито?** Ну, мои можно с... Нет, ну смотрите, вот на Постнауке там такие коротенькие сюжеты, минут по 10, даже меньше, и они там хорошие. Там много разных людей. Вот по науке была замечательная, что она подняла целые пласты людей, которые никогда никаким вот таким публичным просветительством не занимались, а они их вытянули. Сегодня вообще как будто такой есть подъёмник в интернете контента научного. Он немножко спадает, там основной подъём всё-таки заглох вот в середине десятых годов, было лучше в этом смысле. Ну, я вижу сейчас, сколько набирают интервью с учеными просмотров — это удивительно. Это правда, да, вот это удивительная вещь. Я несколько раз замечал, что какие-то каналы, которые начинались там, или там про жизнь звёзд, и Саша Соколовского — миллиона просмотров у Соколовского. Нет, ну хорошо, Ирины Шихман, да, она начиналась как такая вполне жёлтая, так сказать. Ну, такая не откровенно жёлтая, но так сказать. Вот она, у неё потом, когда она началась за учёных, то там просмотры какие-то были просто. Раньше вот у журналистов у нас всегда была опасность, что вот снимешь учёного — его не посмотрят. Да, это попзвезда интересней как бы, а сейчас как будто общество это интересная вещь. Я заметил это тоже, да. Ну, просто потому куда меня зовут. У Шихман у меня 6 млн просмотров, по-моему. Это хороший тренд, лычка тренд хороший. Да, вот сейчас мы спрыгнули. Я про что-то другое говорил. А, да, про каналы. Ну вот, да, нет, вот Постнаука, значит, очень здорово. Ещё, опять про биологию, то что антропогенез делает сайт антропогенез.ru. Они там устраивают форумы "Учёные против мифов", и там заметная часть — это биология. Не всё, но заметная часть. Вот какие-то есть сайты, там элементы есть хорошие книжки. Хорошие есть, в принципе, даже в общем Рено, где-нибудь, хрен знает где. А у него есть шанс, но это действительно защитная степени лотереи, это правда. А дальше там университетское образование вполне приличное. Ну, Сколтех, магистерская университет. Да, там надо сначала где-то отучиться, но там есть хорошие университеты. Тем не менее, биофам ГУ с хорошим биофам ГУ. Ну, я люблю факультет биоинженерии и биоинформатики — это, по-моему, самое замечательное место. Оно и по отношению между людьми очень хорошее. Ещё, кроме всего прочего, Питерский биофак, Новосибирский приличный биофак в Казани. Ну, есть какие-то места, где действительно приличные биологические факультеты. А в магистратуру сюда, в Сколтех. Сколтех — вот где у нас наш ПИ отдел. Сколтеха тут ходил и следил, чтобы я лишнего не сказал. Вот я сказал всё правильно. **Завершение нашего интервью.** Михаил Сергеевич, можете дать совет нашим зрителям, которые, возможно, хотят стать учеными, приблизиться к миру науки? Какие качества в себе развивать, подчеркнуть, и с чего начать? Качества в себе развивать — любопытство, это самое первое. И второе, то что мы с вами обсуждали — критическое мышление. Одно без другого не работает. Если любопытство есть, а критического мышления нет, вы превратитесь в фрика. Вы будете опровергать теорию относительности или, там, я не знаю, строить теорию происхождения жизни из первых принципов. Вот это два главных. А дальше — читать хорошие книжки, смотреть хорошие. Банально, да. Вот пользуйтесь тем научпопом, которого вокруг вас дофига. У России есть шанс стать передовой научной такой державой. **Всё, я ответил на ваш вопрос.** Будет, а это если вы мне расскажете, что будет в России дальше, то тогда я вам расскажу, будет ли лишаться.

Назад

Залогинтесь, что бы оставить свой комментарий